История одного полёта

Моя история с лыжами — не спортивная карьера. Это история любви. Негромкой, запоздалой, но той, что врывается в жизнь как горный ветер, сметая все сомнения и переписывая тебя заново.

В детстве лыжи были для меня наказанием. Бесконечные круги по школьному стадиону под присмотром физрука с свистком. Хлюпающий снег, намертво примерзшие к ботинкам, вечно сползающие крепления. Я ненавидела эти деревянные планки. Они были символом принуждения, тоски и мокрых варежек. Из-за частых болезней, освобождение от физкультуры стало моим освобождением от мучений. Так я и жила — официально «освобожденная» от того, что позже станет моим воздухом.

Потом были беговые лыжи. Взрослая, осознанная попытка. Я купила красивые, легкие «охотники», мазала их настоящей лыжной смазкой, пахнущей тайгой и приключением. И выходила на лыжню. Первый километр — восторг. Тишина леса, скрип снега, пушистые шапки на елях. Второй — уже работа. Третий — пытка. Холод пробирался под одежду, ноги начинали затекать, а спина ныла от монотонной работы. Я с завистью смотрела на проносящихся мимо викингов в обтягивающих комбинезонах. Они скользили, а я — увязала. Я искала полет, а находила долгую, утомительную прогулку с палками. Это было не моё. Мечта искала другую форму.

И она нашла её. Не в лесу, а на экране. Горнолыжка. Не скольжение, а падение вниз. Не монотония, а взрыв. Я смотрела фильмы, где люди, словно птицы, резали склоны, оставляя за собой веера искрящегося снега. Во мне проснулся зверь — дикий, голодный до скорости, до головокружения. Но в то время я была фитнес-тренером. Мои ноги, мои колени — это был мой капитал. Рисковать ими на этапе неумелых «плугов» и падений на склонах было равносильно профессиональному самоубийству. Мечту пришлось законсервировать. Запереть в самом дальнем и прочном сейфе души. Я носила ее с собой, как тайну.

И вот — Эльбрус.
Не курорт, а плато богов. Воздух, от которого кружится голова. Солнце, выжигающее сетчатку. И склоны. Бесконечные, пугающие, манящие.

Первый выход. Неловкость, страх, неуверенность. Инструктор, похожий на загорелого монаха, сказал просто:
— Не думай. Дай телу вспомнить. Оно умнее.

И случилось чудо. Не я освоила лыжи. Они — вспомнили меня. Второй спуск — и лыжи уже не цеплялись за снег, а пели на нем. Третий — и мир сузился до узкой полоски снега перед носками ботинок и белого вихря по краям зрения. Я не ехала. Я читала гору. Телом. Коленями. Пятками. Каждая кочка, каждый наст отзывался мускульной памятью, о которой я и не подозревала. Это была не учеба. Это было возвращение домой, в стихию, которую ты не знал, но которую твои гены узнали сразу.

За Эльбрусом пришел Север. Поморье. Горы невысокие, но злые. Мороз, выедающий слезы, и ветер, пытающийся сорвать с трассы. Здесь училась стойкости. Потом — Альпы. Изумрудные долины внизу, ослепительные ледники наверху, и идеальные, ухоженные красные трассы посередине. Здесь училась грации. Каждый спуск был новой буквой в алфавите свободы.

И был тот один, совершенный спуск. Солнечное утро, пустая трасса. Разгон. Ветер свистит в ушах, заглушая все. Вираж вправо — весь мир наклоняется, упрямо сопротивляясь центробежной силе. Выравнивание. Вираж влево — и вот уже земля с другой стороны. Песня кантов по плотному «утреннику» — высокий, чистый звук, похожий на крик чайки. И смех. Невесомый, пузырящийся, вырывающийся из груди помимо воли. В эти секунды не существует прошлого и будущего. Нет тела — есть лишь траектория. Нет страха — есть чистая, дистиллированная радость движения. Ты — стрела. Ты — поток. Ты — часть этой горы, и она несет тебя, доверяя твоему наитию.

Потом была травма. Не на склоне. Глупая, бытовая. Но она поставила крест на полетах. Теперь я смотрю на горы снизу. Колени напоминают о себе переменой погоды, а в шкафу, как музейный экспонат, висят яркий горнолыжный костюм и шлем.

Но когда я закрываю глаза, я все еще там. На том самом, идеальном спуске. Я чувствую, как ноги впиваются в канты, как холодный воздух обжигает легкие, как сердце колотится в унисон с поворотами.

Эта любовь никуда не делась. Она перешла в другую фазу — из страсти в благодарную, тихую память. Я благодарна тем горам, что растопили лед детской неприязни и показали мне, кто я есть на самом деле — не на ровной земле, а на краю пропасти, в диалоге со скоростью и высотой.

Полёт закончился. Но чувство полёта — осталось. Оно теперь живёт внутри, как самая верная и негромкая нота души. И иногда, в особенно ясные зимние дни, мне кажется, что если очень сильно захотеть, то можно снова услышать ту самую песню кантов на утреннем снегу. И это уже не мечта. Это — обещание.


Приглашаю на свою страницу в
Стихи ру https://stihi.ru/avtor/veronique28
и мой творческий блог
VK https://vk.com/akademiyaliderstva