Источник всего

***Идея написать эту историю родилась после рассказа знакомой о её опыте с картиной в Третьяковсой галерее.

Сразу заметить её было трудно.
Так всегда бывает, если нечто не прямо перед глазами, ярко освещённое, видное в деталях, а в стороне, в тени, да ещё и выполнено в тёмных тонах.

Я о картине, которая висела в самом углу галереи – почти чёрное на чёрном с редким вкраплением других тусклых красок. Изображение читалось с трудом, а на покрывавшем его стекле, скрывая сюжет, толпились и перебегали с места на место блики. Их почти гипнотическое движение приковывало глаз, создавая некий портал, сквозь который мне предлагалось пройти.

Предлагалось?
Никто ничего не предлагал. В долю секунды меня просто растворило в моём привычном мире и втянуло в пространство, до сего момента мне незнакомое, но такое родное и болезненно-радостное, что слёзы хлынули у меня из глаз, подобно чистой влаге источника, изображённого на картине.

…Долгие, долгие, долгие годы, столетия и тысячелетия мне приходилось выполнять свою работу, как её определил Юпитер, – хранить воду источника, наполняя каждую из его капель жизненной силой и щедро отдавая её всем приходящим. Случайные прохожие и усталые путники; жрицы-весталки, набиравшие полные кувшины для своих жертвенных возлияний и омовений; дети, играющие со струёй, звенящей, подобно их задорному смеху; полусонные старики и бодрые старушки, смывающие морщины волшебным потоком; одинокие художники и философы, приходящие под вечер, чтобы ничье присутствие не мешало их работе или размышлениям…

Один однажды пришёл очень поздно и стал посещать меня каждую ночь.

Он был красив и благороден.
Стройный, сильный, с лицом постоянно ищущего, привыкшего думать человека, в богатой тоге и искусно сделанных сандалиях.
Он просто сидел на большом камне у самой воды и смотрел на блики потока, в которых мерно дробилось отражение луны. Конечно, как и прочие, видеть меня он не мог до той поры, пока я сама этого не пожелаю.

Сколько я ни наблюдаю людей, они остаются для меня загадкой.
Хочу ли я её разгадать?
Признаться, меня это не слишком заботит.
Но загадка состоит в том, что, если нам, младшим духам, нимфам, определены обязанности на всё время нашего существования, то люди могут их выбирать, исходя из своих желаний и предпочтений. И – более того! – им дано эти обязанности менять уже после сделанного выбора! Как так?!

– Зря я согласился на их просьбу! Но столько достойных людей пришло склонять меня принять этот высокий пост! Может, следовало настоять на своём и отказаться?
– Ты поступил правильно.
– Как я могу быть уверенным?
– Именно твоя неуверенность открывает возможности.

– После смерти Тации весь мир померк для меня, словно нарисован черной и серой красками, впитавшими в себя солнце, безраздельно его поглотившими, как земля поглотила мою возлюбленную жену… Лучше было бы провести оставшееся время жизни, гуляя по прохладным рощам и погружаясь в горькие размышления?
– Не лучше. После того, как старое уходит, наступает время обретать новое.

– Моё правление Римом и будет новым. Всего себя я посвящу служению великой империи. Ведь стать цезарем после Ромула и удержать его славу – достойное занятие для жизни человека?
– Достойное. Но Ромул прославил себя распрями и войнами. Пора с ними покончить. Ты готов?
– Я готов! О небо, с кем разговариваю?! У меня помутился разум?

Как раз напротив!
Если человек не ведёт беседы с самим собой, он не прикасается к скрытой внутри него силе, а лишь смиренно выполняет данные ему извне приказания, рекомендации и советы.
Этот достойный муж был не таким.
Я его узнала: Нума Помпилий.

Ему предстоит заменить человеческие жертвоприношения на предметные, составить первый годовой календарь, дав названия месяцам, дикое и воинственное племя италийцев развернуть в сторону добра, мира и покоя, прекратить войны, научить людей с уважением относится к границам, возвести множество храмов, и даже основать культ божества честности! Все сорок лет правления Нумы окажутся самыми спокойными и богатыми для народа Рима, для его процветания.

Но сам Нума об этом пока не знает.

– Здесь хорошо думается. Вода журчит, успокаивая и настраивая меня на размышления о лучшем. Если жизнь – это жизнь, высший дар богов, то как мы можем лишать её кого бы то ни было? Надо приходить сюда почаще.
– Приходи, Нума! У меня для тебя столько идей!
– Да, я приду! Живительная влага! – Нума Помпилий омыл руки и лицо в источнике, поднял глаза к небу и глубоко вдохнул влажный ночной воздух.
Казалось, вместе с ним всё его существо наполнила сама бесконечность, украшенная бриллиантами звёзд, и сияющий дух грядущих свершений.

Так пришла ко мне Любовь.
Сама пришла.
Я её не искала.
Мы стали видеться каждую ночь.

Нума взял за правило говорить вслух, хотя мне не составляло труда слышать его мысли.
И, напротив, с каждой каплей моей влаги он впитывал всё вселенское знание, что хранилось во мне, что так долго томилось в ожидании воплощения.
Вот плоть моя, Нума! Вот плоть твоя! Мы едины…

Однажды Нума заснул прямо на камне рядом с пергаментом, исписанным новыми законами, которые я ему диктовала уже четвертую ночь подряд.
Я прилегла рядом, чтобы своей свежестью оживить воздух вокруг тела, чувств и мыслей любимого. Моя рука легла поверх его плеча, а губы успокоились на его щеке.
Он что-то почувствовал и открыл глаза.

– Мне пришла в голову одна идея!
– И не одна, Нума, любимый!
– Зная страсть римлян к поклонению богам и духам природы, надо сказать им, что я вступил в священный брак с духом этого источника – с нимфой Эгерией! Так мои законы и перемены в жизни города будут приняты с радостью, и никто не осмелится возразить тому, что мне продиктовано нимфой-прорицательницей!

– Так ты уже понял, что тебе диктуют, Нума?
– Очень правдоподобно. Не могут же все пришедшие ко мне мысли принадлежать только мне? Они же – пришедшие?
– Ты прав, любимый.
– И через тот факт, что мне, якобы, диктует нимфа, я окажусь ближе простым смертным, которым законы жизни тоже продиктованы…
– Хорошо… Отдохни… Скоро солнце взойдёт. Где твои уста?
– Великие боги! Как мне здесь хорошо! Словно вся природа своей любовью и силой прильнула ко мне и теперь едина с моим телом и душою!
– Так и есть…

Так и рождается мир – от единения.
А когда оно утрачено, наступает глубокая беспросветная ночь безмыслия, безверия и безлюбия.

Приходи завтра, Нума.
Я всегда здесь. Всегда жду тебя.
Тебе так и не придётся узнать, что твой вымысел есть истина: я останусь в тени.

Это и поражает меня в людях: всё, что человек ни помыслит, – всё существует!
Или становится существующим.
И – существенным.
Я же – только влага из безмерного мира идей, ритмами, всплесками, волнами перетекающих из высших тонких сфер в более плотные, материальные.

…У той же картины я очнулась от голоса экскурсовода, рассказывавшего очередную историю зевающим посетителям.
Почему я плакала?
Где я была?
Кем я была?
И была ли?