Аннотация:
На марсианском фронтире разворачивается скрытое противостояние, где главное сражение происходит не на поверхности, а в сферах разведки, дипломатии и стратегического планирования. Две базы олицетворяют два разных подхода к колонизации. «Оазис Марса» — это технологический идеал, сияющий, но уязвимый аванпост. «Кедр» — утилитарное, продуманное и надежное подземное убежище. Между ними нет открытой войны. Есть диверсии неясного происхождения, психологическое давление и жесткая дипломатическая игра на Земле. В этом конфликте потеря грузового корабля критичнее военного столкновения, а секретные данные и уникальные технологии ценнее любого оружия. Ключевое оружие здесь — не холодный расчет сам по себе, а способность мыслить на шаг впереди, жертвовать сиюминутными амбициями ради далекой цели и проводить многоходовые операции.
И в этой игре ни одна из сторон не является монолитом добра или зла; каждая борется за выживание и будущее своего народа, руководствуясь своей правдой и своими принципами, стирая четкую грань между героем и антагонистом в суровых условиях марсианского фронтира.
ВВЕДЕНИЕ: ХРОНОЛОГИЯ МИРА (2020-Е — 2078 ГГ.)
2020-2040-е годы: Эпоха Великого Раскола
2020-2030-е: Глобальная конфронтация достигает пика. Торговые войны, региональные конфликты и беспрецедентное технологическое соперничество ознаменовали начало эпохи, позже названной «Эпохой деглобализации».
2031-2035: «Великая Американская Смута». Внутренний политический кризис в США перерастает в полномасштабные социальные столкновения. Итогом становится не формальный распад, но глубинная трансформация государственной машины. Реальная власть концентрируется в руках конгломерата силовых структур, разведки и ВПК, исповедующих доктрину «технологического доминирования любой ценой».
2030-е-2040-е: Космическая гонка 2.0. Начинается фундаментальное технологическое размежевание, определившее пределы космической экспансии каждой из держав.
Россия, сделавшая ставку на ядерную энергетику, в 2030-х запускает прототип, а к 2035 году создаёт серийную версию ядерного буксира «Зевс». Он представляет собой связку ядерного реактора и пакета высокоэффективных магнитно-реактивных двигателей и отличается исключительной топливной автономностью, что теоретически открывало путь в любую точку Солнечной системы. К 2040-м внедрение капельных систем охлаждения открывает путь к его масштабированию.
США делают ставку на ядерные тепловые прямоточные двигатели — технологию, дающую кораблям Западного Альянса высокую стартовую скорость для быстрых миссий внутри Солнечной системы. Однако чудовищный расход топлива и радиационный выхлоп делают эту скорость тактическим преимуществом, запирая альянс на орбите Марса и делая полёты дальше экономически нецелесообразными.
Китай выбирает стратегию создания гигантских «солнечных буксиров» — аналогов «Зевса», но использующих вместо ядерного реактора огромные массивы солнечных панелей и сборки классических, проверенных временем, плазменных двигателей Морозова. Эта технология ограничивает их зону влияния окрестностями Солнца, делая Луну, Венеру и Меркурий их естественными целями, но не оставляя шансов на конкуренцию во внешней системе, где солнечный свет слишком слаб.
2038: Начало «Цивилизационной Игры» в Африке. Россия предлагает странам Центральной Африки и Сахеля «пакет развития»: мобильные ядерные реакторы, образование, медицину и включение в общую систему военно-промышленного развития в обмен на эксклюзивные права на разработку месторождений критически важных ресурсов (кобальт, литий, редкоземельные металлы). Это становится первым шагом к созданию сети «русских цивилизационных анклавов».
2037-2045: Кристаллизация многополярности. Крах старых союзов приводит к формированию новых геополитических кластеров:
Западный Альянс (ЗА): США (трансформированные, но сохранившие технологический приоритет), Канада, Мексика, Великобритания, Австралия, Япония, ослабленный ЕС.
Восточный Консенсус (ВК): Китай, утвердивший свою гегемонию в Юго-Восточной Азии.
Русская Конфедерация (РК): Оформилась как независимый полюс, сделавший ставку на сырьевую автаркию, военно-технический паритет и прорывы в пилотируемой космонавтике. Технологическое ядро конфедерации — Союзное Государство России и Беларуси, окончательно инкорпорированной в 2041 году, и КНДР. Ресурсное и демографическое ядро – страны Сахеля и Центральной Африки, Венесуэла и Куба.
2042-2047: «Культурный фронт» и политическая конвергенция. Во всех трёх блоках происходят тождественные процессы централизации. В государствах-сателлитах начинается постепенная коррекция политических систем по модели «управляемого суверенитета», где ключевые рычаги власти (безопасность, энергетика, стратегические коммуникации) переходят под контроль советников и совместных предприятий с большой долей представителей стран-лидеров объединений.
2048: «Смерть Глобального Интернета». Под предлогом кибербезопасности крупные кластеры возводят непреодолимые цифровые стены. Глобальная сеть окончательно фрагментирована. Русская Конфедерация использует это для окончательного перевода всех своих сателлитов на единую цифровую платформу госуправления, закрепляя свою технологическую изоляцию от других блоков.
2050-2060-е годы: Эра ИИ и Космический Ренессанс
2050-е: Искусственный интеллект становится кровью и нервной системой цивилизации. Его повсеместное внедрение вызывает социальные потрясения, приводя к массовой автоматизации и всеобщему введению безусловного базового дохода. Русская Конфедерация, опираясь на ресурсы своего блока, внедряет ИИ-системы централизованного планирования «Спутник»; широко внедряются квантовое прогнозирование и моделирование процессов в обществе, что позволяет значительно оптимизировать экономические потоки в масштабах всей конфедерации и укрепить социальное равновесие.
2058: Начало открытой гонки космических вооружений. Развёртывание ударных систем на орбите делает космос официальной ареной силового противостояния без прикрытия военных разработок гражданским использованием как было ранее.
2062: Демонстрация силы. Россия, используя задел, созданный проектом «Зевс», выводит на орбиту первый ядерный буксир второго поколения «Заря-1», обеспечивающий беспрецедентную грузоподъёмность для дальних миссий. Успех «Зари-1» был бы невозможен без бесперебойных поставок редкоземельных металлов из стран Сахеля и синергии от совместной работы оборонных заводов КНДР и научных центров РФ. Создаются новые высокоэффективные цепочки производства космической техники.
2065-2070: Основание первых постоянных баз.
ЗА (США): Строительство марсианской базы «Оазис Марса» — высокотехнологичного обширного наземного комплекса, оснащённого прорывными противорадиационными экранами. Обширная пиар-кампания позиционирует его как недостижимую вершину технологического развития человечества. Это их главный и самый дальний форпост, дальше которого технология (ядерные тепловые прямоточные двигатели) не позволяет эффективно действовать.
ВК (Китай): Доминирование на Луне. Создание колонии «Нефритовый Заяц» и сети заводов по добыче гелия-3. Строительство гигантского телескопа двойного назначения на тёмной стороне Луны. Крупные проекты исследования Венеры и Меркурия, где их солнечные буксиры наиболее эффективны. Их амбиции ограничены внутренней частью системы.
РК (Россия): Основные ресурсы направлены на Марс. В лавовых трубках горы Олимп начато строительство подземной цитадели «Кедр». Акцент сделан на надёжности и функциональности. Массовое строительство недорогих автоматических ядерных буксиров первого поколения серии «Груз». Создан пассажирский корабль на базе проекта «Заря», но из-за неудачного пиара он подвергся жёсткой критике и его название стало нарицательным для глупого желания выделиться.
2070-е годы: Новая Граница
К этому десятилетию Марс окончательно становится главной ареной человеческого соперничества. Подземный, защищённый «Кедр» и сияющий на поверхности «Оазис Марса» олицетворяют два противоположных пути колонизации — надёжности и комфорта.
2077: Напряжённость на Красной планете неуклонно растёт. Дипломатические интриги на Земле и жёсткая конкуренция на Марсе создают хрупкую и взрывоопасную ситуацию, где любая искра может привести к первому внеземному конфликту.
В 2078 году назревавший кризис достиг кульминации, поставив под вопрос не только будущее колоний, но и судьбу всего человечества за пределами его земной колыбели.
Глава 1: Марс, база «Кедр»
Командир русской марсианской базы «Кедр» Александр Сергеевич Волков находился в своей каюте, вырубленной прямо в базальте горы Олимп. Российская база была не куполом на поверхности, а подземной цитаделью, надёжно укрытой от радиации и пыльных бурь десятками метров скальной породы. Сердцем базы был гигантский зал — «Ротонда», центр рекреации и отдыха персонала. Его сводчатый потолок, имитирующий небесный купол, был увенчан единственным на базе, но колоссальным иллюминатором, открывавшим вид на марсианское небо. Десятки метров скальных пород делали скрытую в лавовой трубке базу самым надёжным и безопасным местом для человека на Марсе.
Именно радиация была тем мечом, который висел над головами обитателей роскошной американской базы «Оазис Марса» на равнине Эллада. Их сияющие купола были уязвимы, несмотря на все технологические чудеса. И все на «Кедре» отлично понимали: если у «янки» начнутся реальные проблемы с реакторами или с противорадиационной защитой, их распиаренный «Оазис Марса» быстро превратится в радиоактивный склеп. И единственной надеждой на спасение будет экстренная эвакуация сюда, в «Кедр».
На столе у Волкова, рядом с потертой кружкой с эмблемой «Роскосмоса», находился встроенный в столешницу многофункциональный информационный терминал. Сигнал входящего сообщения с центра дальней связи ворвался в сознание командира раздражающим звонком. Новости с Земли не радовали. Голос сообщения был сухим и безэмоциональным: «Александр Сергеевич, «Груз-5» не вышел на связь в расчётное время. Данные телеметрии неполны, но по обрывкам данных можно сделать вывод, что он столкнулся с высокоскоростным неопознанным искусственным объектом. Связь потеряна. Вероятность сохранения груза — нулевая».
Волков медленно откинулся на спинку кресла. «Груз-5» был не обычным грузовым ядерным буксиром. Он вёз запчасти и расходники для систем регенерации «Атмосфера», продовольствие и, главное — груз чернозёма и семян для оранжерей.
Ведь чернозём был не просто почвой. Это была уникальная, невоспроизводимая искусственно экосистема — сообщество микроорганизмов, грибов и беспозвоночных, самовоспроизводящийся биологический реактор. Он был той самой «затравкой», с которой можно было начать создавать настоящую, стабильную биосферу в замкнутом искуственном пространстве базы. Вместе с отборным посадочным материалом это был стратегический груз, который должен был сделать «Кедр» по-настоящему автономным и комфортным для человека. Без этого груза они оставались на приевшемся грибном рационе, ведь в ядовитом марсианском песке картошку можно вырастить только в кино и без сложной земной биоты — максимум возможного - лишь её жалкое подобие в лабораторных условиях, представленное съедобными грибами и водорослями.
Александр Сергеевич вздохнул и отдал команду центральному ИИ:
— С завтрашнего дня переходим на аварийный паёк. Чернозёма и семян не будет. Подготовь план переориентации оранжерей на выращивание грибов.
— Принято, — последовал незамедлительный ответ.
Космонавт задумчиво откинулся в кресле, и в этот момент база содрогнулась от глухого удара. Завыли сирены.
— ТРЕВОГА! Внешнее воздействие на внешний сектор номер 4! Взрыв уничтожил муляж сенсорного комплекса. Угроза антенному полю, — раздался голос станционного ИИ.
Волков рванулся в расположенный рядом с его командирской каютой Центр Управления — помещение, погружённое в полумрак, где единственным светом было пульсирование десятков голографических и сенсорных экранов. На них — транслировались оперативные данные по обстановке.
Снаружи, у антенного поля, метался рослый инженерный робот-аватар «ФЁДОР» под управлением дежурного оператора, а вокруг него, словно стая хищных насекомых, кружили три небольших, угловатых дрона-диверсанта, которых робот неуклюже пытался отогнать от уязвимых антенн. Диверсанты методично резали антенны и обшивку робота лазерами. Нужно было срочно решать проблему пока ущерб не стал критическим.
— Волков, беру управление на себя! — отдал он команду, срывая с крепления тактильный шлем и перчатки.
Стремительным движением он занял резервное кресло оператора в углу командного центра. Это было не просто удобное кресло, а целый высокотехнологичный комплекс для управления аватаром.
Едва шлем коснулся головы, а перчатки — рук, система ожила. На внутренней стороне визора вспыхнули голографические индикаторы, а тактильные сенсоры отозвались лёгким покалыванием. Автоматические фиксаторы мягко, но неумолимо обхватили его тело, надёжно закрепляя в кресле. И в этот миг сознание Волкова растворилось в машине. Он больше не сидел в затемнённом центре управления — он стоял на красном песке, чувствуя массивные титановые манипуляторы как продолжение собственных рук. Через стереокамеры он отлично видел всю обстановку, как будто бы он сам наяву находился там.
Вооружения у инженерного робота не было, только грубая сила и стальные «кулаки». Это был танец смерти среди марсианских камней, ведь благодаря системе обратной связи Волков чувствовал все повреждения аватара как свои, пусть и без сильной боли. Одного дрона-диверсанта, стремительно бросившегося в его сторону, он встретил прямой «пощёчиной» массивной антропоморфной пятерни, которая отбросила его прямо в скалу, превратив в бесформенную кучу металлолома. Второго, пытавшегося зайти с фланга, Волков ловко поймал в прыжке и с силой бросил прямо в грунт, немедля раздавив тяжёлой ногой-шасси, пока тот не успел оправиться. Третий, самый юркий, проскочил под манипулятором и зашёл сзади, запрыгнув на спину, начал яростно полосовать лазером тонкую обшивку батарейного отсека. «Умный паршивец!» — промелькнула мысль и холодная ярость закипела в Волкове. Казалось, выхода нет, манипуляторами дрона не достать. Но, сосредоточившись, он сумел заставить массивного робота стремительно упасть на спину. Хруст ломающегося композита и удар падения отдался в теле неприятным зудом и давящим ощущением отбитой спины: система обратной связи как всегда была на высоте. Удовлетворённо кивнув, Александр Сергеевич перевёл робота в автономный режим и снял шлем. С лица градом лил солёный нервный пот, хоть бой и был стремителен, но дался Волкову тяжело. Да и возраст уже начинал сказываться. Это была далеко уже не первая диверсия, но одна из самых опасных. Кто бы ни посылал их — он был очень хитёр и становился с каждым разом всё изощрённее. Он утёр пот рукавом комбинезона и сосредоточился на требующих внимания экстренных сообщениях станционного ИИ и дежурного оператора, ведь отдыхать было некогда: не факт что это были единственные дроны-диверсанты.
Едва он успел отдать команду об усиленном сканировании окрестностей, как на главном терминале вспыхнул опознавательный сигнал американской базы «Оазис Марса» с запросом на подключение, которое было незамедлительно получено. На экране возникло лицо её главы, коммандера Джонса, на лице была печать лёгкого волнения, за которой, однако, угадывалась нервная усталость. Тени под глазами и неестественная бледность выдавали человека, давно не знавшего полноценного отдыха.
— Алекс, только что на нашу базу было совершено нападение. Если раньше неизвестные дроны атаковали только вас, то теперь перешли и на нас. Видимо диверсанты получили возможность оперировать на больших расстояниях и расстояние между вашим Олимпом и нашей равниной Эллада для них теперь не преграда. У нас та же беда, что и у вас, — голос Джонса звучал натужно-размеренно, будто он зачитывал заученный текст. — Взгляни.
На экран вывели серию снимков. Пока Волков вглядывался в изображения, его аналитический ум автоматически отмечал ключевые элементы «Оазиса»: изящные, но хрупкие конструкции из углеродного волокна, геодезические купола, сияющие на солнце, словно гигантские капли ртути, и ажурную сеть переходов между модулями. И на фоне этой футуристической, но уязвимой красоты — диссонировал складской модуль с аккуратной, почти бутафорской пробоиной и неестественно разбросанные, искрящиеся обломки ровера.
— Что ж, Алекс, кажется, Марс решил в этот раз проверить на прочность не только твою скалу, но и наше стекло, — Джонс криво усмехнулся, и в этом жесте сквозила неподдельная горечь, которую он не смог скрыть. — Только вот, когда у тебя над головой не базальт, а три слоя композита, начинаешь особенно остро чувствовать, насколько мы все здесь уязвимы. Нам делить нечего, мы в одной лодке.
«В одной лодке?» — холодной сталью пронзила Волкова мысль. «Твоя „лодка“ тонет, и ты отчаянно ищешь спасательный круг. Или готовишь диверсию, чтобы затопить и чужую».
Картинка складывалась тревожная: их роскошная, но беззащитная база была идеальной мишенью, однако дроны-диверсанты с завидным упорством атаковали именно «Кедр». И лишь теперь, когда на Земле начали задавать неудобные вопросы, ему прислали несколько сомнительных фото, даже без электронной верификационной подписи. «Слишком чисто, слишком своевременно», — пронеслось в голове у Волкова. «Словно им нужно было не просто сообщить о своей проблеме, а создать нужную картинку. Активность „третьей силы“, от которой „мы все под ударом“. Идеальный предлог для будущего визита для организации совместной обороны... или для чего-то другого... Они что-то скрывали. Что-то очень важное».
Впрочем, Волков мысленно махнул рукой на американцев — не до них. Диверсанты прошли сквозь датчики незамеченными, и теперь нужно срочно найти брешь в защите.
— Кедр, — обратился он к центральному ИИ, — задействуй все мощности для анализа логов. Сделай выборку данных с датчиков. Нужно понять, как они это провернули, и залатать дыру. Благо сегодня обошлось: паршивцы не смогли повредить ни антенны, ни «Фёдора». А взрыв не нанёс ущерба, поскольку диверсанты подорвали специально для этого созданный нами муляж, приняв его за настоящий сенсорный комплекс.
— Принято, Александр Сергеевич. Но «Фёдора» следует отправить на диагностику. Падение было жёстким, мало ли что повредили, — ответил ИИ. Голос «Кедра», названного в честь базы, давно стал для персонала её воплощением.
— Согласен. Дай задание инженерной службе приступить к созданию нового муляжа взамен уничтоженного. Это работает, поэтому пренебрегать таким приёмом не стоит. И поставь им в очередь новую задачу с высоким приоритетом: разработать и установить на всех «Фёдоров», работающих на внешнем периметре, дополнительную кустарную бронезащиту. Особое внимание — батарейному отсеку. Сегодняшний бой показал, что это ахиллесова пята.
— Задачи поставлены. Ориентировочное время выполнения: на создание муляжа — двое с половиной суток; глубокая диагностика займёт около трёх часов. Разработка и установка бронекомплекта для первого робота оценивается в один день и шестнадцать часов. После испытаний будет запущено серийное производство для остальных единиц. Также будет проведён полный аудит конструкции «Фёдора» на предмет иных уязвимых мест.
Волков кивнул. Всё, что можно было сделать на этот момент, — сделано. Оставалось ждать и готовиться к новым атакам, в которых он не сомневался.
Мысль о том, с какой лёгкостью диверсанты вновь проникли на территорию, не давала ему покоя. Слишком чисто. Слишком профессионально. Каждая такая атака неизбежно ослабляла базу, они тратили драгоценные ресурсы на усиление защиты. Для чего всё это? Может, для того захвата, который они пока не решаются или не могут осуществить?
Волков в задумчивости откинулся на спинку кресла. Вспомнились результаты анализа обломков от прошлых нападений. Опять знакомая картина: в основном китайские детали, горстка производства стран Западного союза, и — что главное — ни одной производства Штатов.
Вернувшись мыслями в настоящее, он обратился к компьютеру:
— Кедр, есть данные по происхождению деталей этих дронов? Всё так же, как в прошлый раз?
— Почти. Но есть новое: процессорные сборки — российского производства.
— Американские комплектующие?
— Отсутствуют.
— Вот это и настораживает. Слишком уж чисто, — пробормотал Волков, отводя взгляд от терминала и вглядываясь в пустоту. — Новая атака, удар по «Грузу-5», подозрительные фото с «Оазиса». Слишком много «совпадений», чтобы быть случайностью. Это пахнет большой игрой. Кедр, сделай анализ перехваченных сигналов и сообщений за текущие сутки. Есть что-либо необычное?
— Были зарегистрированы обрывки сигналов неясного происхождения, напоминают китайские, но точно сказать сложно. Всё как в прошлые разы.
— Ладно, Кедр, займёмся этим позже, — встряхнулся Волков, его голос снова стал твёрдым. — Есть ещё две задачи. Высший приоритет.
— Слушаю, Александр Сергеевич.
— Первая — для наших учёных. Они самые образованные и умеют работать с информацией. Им необходимо изучить все доступные данные внешнего наблюдения и перехвата сообщений по американской базе «Оазис Марса». Всё, что у нас есть: архив перехваченных открытых коммуникаций, наши собственные фото- и спектрометрические съёмки с орбитальных зондов и с поверхности. Особый упор — на анализ последних грузовых поставок по открытым каналам. Пусть отметят всё, что покажется подозрительным: несостыковки в заявленных целях миссий и наблюдаемой активности, аномальную логистику, любые намёки на то, что они что-то скрывают. Надо проверить гипотезу, что за нападениями стоят не китайцы, а американцы. А то слишком уж часто мы, как мне кажется, замечаем следы китайцев. Чую подвох.
— Вторая задача — экспедиционному отделу. Эти ребята лучше всех знают марсианскую поверхность. Поставь им задачу проанализировать рельеф вокруг «Оазиса». Все каньоны, лавовые трубки, зоны со сложной помеховой обстановкой. Нужно выявить все возможные скрытые подходы к их базе и рассчитать оптимальные точки для развёртывания наших пассивных средств наблюдения — сенсорных маячков или микро-дронов. Пусть рассчитают оптимальные траектории скрытого старта и пролёта нашего челнока: они не должны отследить его работу. Пора усилить разведывательную деятельность; если эти дроны с их базы к нам лезут, значит, надо в реальном времени отслеживать все всплески активности на их базе. Это позволит в следующий раз, если он будет, сопоставить активность и собранные данные. Да и проверить те фото американцев будет полезно, а то есть подозрение, что они фейковые. Хотя ради маскировки могли и на самом деле что-нибудь повредить для большей убедительности. Пусть задействуют спутниковую группировку научников для большей скрытности.
— Задачи с высшим приоритетом сформированы, — немедленно откликнулся Кедр. — Ориентировочное время первичных отчётов — двенадцать часов.
«Ну, теперь посмотрим», — подумал Волков с удовлетворением, глядя на то, как на терминалах учёных и «экспедиционщиков» вспыхнули новые задания. Пусть поработают. Возможно, именно их совместные усилия помогут найти ту самую ниточку, потянув за которую, можно распутать весь этот клубок лжи и диверсий.
Вечером, в своей каюте с арочным сводом и отделкой под светлое дерево, уставший после напряжённого дня, он достал потёртый снимок. На нём он, молодой, в лётной форме, жена Лиза, смеётся, и их первенец, сын Миша, лет семи, с восторгом смотрящий на отца. Миша… который пошёл по его стопам, став блестящим космическим инженером. Уже отец двоих детей, ещё один — и он получит долгожданный допуск к дальним экспедициям, ведь риск для здоровья и жизни в них неиллюзорен, отчего и был установлен демографический барьер. Волков был уверен: сын прилетит к нему, на Марс. Его уверенность подкреплялась тем, что на Марсе был хронический дефицит подготовленного персонала, его не хватало из-за сложностей с продовольствием, отчего каждый совмещал сразу по несколько специальностей, что требовало посылать сюда лучших из лучших в рамках ротации персонала. Гордость распирала грудь: его Миша был одним из лучших в стране, его рейтинг профессионального мастерства уверенно держался в топе. И, глядя на снимок, Волков вспоминал дом и улыбался. Ради них он отправился сюда, на фронтир цивилизации осваивать Марс, чтобы семья им гордилась и чтобы его дети с гордостью говорили одноклассникам в школе: «Мой папа — звёздный инженер, строит город на Марсе». Волков грустно вздохнул. А теперь вот ещё и обороняет.
Глава 2: Марс, база «Оазис Марса». Командный центр.
Командный центр «Оазиса» был полной противоположностью аскетичному, погружённому в полумрак центру управления «Кедра». Это был хрустальный дворец высоких технологий. Пространство заливал ровный белый свет, отражаясь от белоснежных панелей и гигантских изогнутых сенсорных экранов, занимавших все стены. Идеально отфильтрованный воздух, напоённый лёгким запахом озона, слегка гудел от работы мощных систем жизнеобеспечения базы. В воздухе парили голографические интерфейсы, отображающие схемы энергосетей, трафик дронов и биометрические показатели экипажа.
По периметру зала, не издавая ни звука, скользили автономные сервисные дроны на магнитных подвесах — изящные, ажурные конструкции из полированного алюминия и карбона. Они подносили сотрудникам напитки, забирали мусор, бесшумно протирали и без того сияющие поверхности. В центре помещения был расположен массивный стол над которым мерцала голографическая модель базы, которая обновлялась в реальном времени. Модель приковывала к себе взгляд высокой детализацией и общей красотой архитектуры базы. В её центре высился стройный сенсорный шпиль, подобный игле, а вокруг него, образуя идеальную окружность, расположились сияющие геодезические купола, соединённые прозрачными герметичными галереями. Внешнее кольцо опоясывала сеть маршрутов, по которым бесшумно сновали автоматические транспортные роверы, напоминавшие трудолюбивых металлических жуков. С южной стороны к комплексу примыкал небольшой космодром в форме блюдца, где на голограмме отображался процесс подготовки к приёмке грузов, а также ангары орбитальных челноков, позволяющих проводить экспедиции в любую точку Марса. А над всей этой конструкцией парили, едва заметно подрагивая, миниатюрные голографические метки — роботы-вертолёты, чьи траектории выглядели тонкими пунктирными линиями, постоянно обновляясь на карте патрульных маршрутов. Эта дышащая данными картина была поистине прекрасна, олицетворяя торжество технологий, но за этой технологичной красотой скрывалась тревожная реальность.
Коммандер Джонс стоял возле информационного дисплея и мрачно глядел на экран, где в реальном времени отображались показатели радиационного фона во внутренних помещениях базы, которые находились в жёлтой, предупредительной зоне. Не критично при кратковременном превышении, но слишком часто он видел на этом дисплее жёлтый фон. Он чувствовал под глазами тяжесть бессонных ночей, а во рту — постоянный привкус железа, который, как он знал, был одним из первых симптомов лучевой болезни.
На одном из терминалов всплыло служебное уведомление из инженерного отдела. Джонс перевёл взгляд на сообщение и машинально открыл его, краем глаза всё ещё следя за показаниями радиационного фона.
«Коммандер, сборка и доработка очередной партии спецдронов завершена. По вашей задаче: «Анализ происхождения комплектующих» работы завершены и их результаты полностью подтверждают ваши подозрения: ни одной микросхемы или детали американского производства не было найдено. Преобладают китайские компоненты, но также присутствуют российские и японские».
Джонс бегло пробежался глазами по отчёту. Новость была ожидаемой, но от этого не становилась приятнее. Он с силой провёл рукой по лицу, смахивая невидимую усталость, и тихо, сквозь зубы, прошипел:
- Придурки! Земные кабинетные крысы… - в его голосе звучало неприкрытое раздражение.
Глубоко вздохнув и собравшись с мыслями, он отдал чёткий, ровный приказ в ответном сообщении:
«Приказываю: заменить часть китайских компонентов на американские из наших запасов. Всю снятую начинку — утилизировать в плавильне. Убедитесь, что любая серийная маркировка на новых компонентах полностью уничтожена. Нужно создать стандартный «интернациональный» набор, а не вызывать подозрения идеальной чистотой».
Едва он отправил распоряжение, как послышался тихий голос офицера связи.
— Коммандер, — лейтенант Моррис говорила приглушённо, её обычно уверенный голос сейчас звучал иначе, тревожно. — Пришло шифрованное сообщение с Земли. Приоритет — «Совершенно секретно. Лично в руки».
Джонс медленно повернулся. Он видел на лицах своей смены ту же усталость, то же напряжение, контрастирующее с безупречной чистотой их униформы. Все они старались не смотреть на небольшой дисплей, отображающий радиационный фон, невольно подражая поведению детей, которые закрывают глаза в наивной вере, что если опасности не видно — её нет. Но коммандер не имел права закрывать глаза и показывать слабость, как бы ни хотелось. Ведь его стойкость поддерживала его подчинённых, его команду, составляющих население невероятно красивого, но вместе с тем смертельно ядовитого «Оазиса Марса».
Джонс взял специализированный защищённый планшет, приложил палец к биометрическому сканеру на его поверхности. Мгновение лёгкого ожидания — и документ открылся. Он читал молча, его лицо оставалось каменной маской, но пальцы, сжимавшие край планшета, побелели.
Глава 3: База «Кедр». Центр управления.
База «Кедр» была не куполом на поверхности, а подземной цитаделью, надежно укрытой от смертоносной радиации и яростных пыльных бурь десятками метров породы. База располагалась в лавовых трубках горы Олимп и её архитектура была воплощением суровой, аскетичной функциональности, где каждый элемент подчинялся принципам надёжности и автономности. Сердцем базы была просторная Ротонда — центр рекреации, увенчанный гигантским иллюминатором, открывавшим вид на марсианское небо. Но истинным мозгом и нервным узлом всей русской миссии на Марсе был Центр управления.
Помещение Центра, вырубленное прямо в скальном грунте, имело форму усечённой пирамиды. По его наклонным стенам, от пола до потолка, горели десятки гигантских экранов. На них плыли в реальном времени схемы орбит, телеметрия с автоматических метеостанций, карты магнитных аномалий и сырые данные с пока ещё редкой цепочки датчиков, тайно установленных вокруг американской базы. В центре зала на небольшом возвышении, подобно алтарю в храме посвященном технологиям, располагалась многоуровневая консоль с одиноким креслом — главный пост управления, место командира. Воздух здесь был густым и прохладным, с лёгким, но устойчивым запахом хвои из ароматизаторов — попытка психологической компенсации жизни в каменном подземелье.
Именно здесь Алексей Волков изучал предварительные отчёты по разведке деятельности американской базы. Он едва заметно скривился — видимо, их разведывательная деятельность не осталась полностью скрытой.
— Похоже, наши манёвры их насторожили, Александр Сергеевич, — вторя его мыслям, прозвучал голос «Кедра», лишённый эмоций, но оттого воспринимавшийся зловеще. — Часть датчиков слежения за «Оазисом» уже установлена. Ими зафиксированы повторяющиеся всплески активности сенсоров на периметре базы. Во избежание обнаружения перевёл все наши датчики в режим радиомолчания.
Волков смотрел на карту, где вокруг «Оазиса» пульсировали красные метки датчиков, образуя редкую сеть. Чувство осторожности боролось в нём с азартом.
— Они нервничают, значит, мы на правильном пути, — проговорил он. — Передай задачу в экспедиционный отдел. Необходимо усилить маскировку. И подготовь детальный план установки дополнительных маячков вдоль каньона. Это наиболее удобный путь в сторону нашей базы; они подозревают, что мы за ними следим, поэтому попытаются покинуть свою базу скрытно.
Внезапно на одном из терминалов вспыхнул срочный вызов от оператора связи:
— Александр Сергеевич! Связь с "Зарей"! Они скрытно, в режиме радиомолчания, прилетели с Земли. Никто их и не заметил, даже мы не в курсе были. Они уже выходят на орбиту рандеву.
Волков нахмурился. «Заря-1»? Грузовой буксир? Без предварительного извещения по межпланетной связи. Но, даже если допускать что он стартовал сразу после уничтожения «Груза-5», то он должен был прибыть только через несколько недель. Да и заря — пилотируемый, даже при готовности корабля, его экипаж нельзя срочно отправить в полёт без обязательного комплекса медицинских мероприятий по повышению радиационной устойчивости организма. Что-то здесь было не так.
— Уточните, — его голос прозвучал ровно, но с лёгким металлическим оттенком. — «Заря-1»? Грузовая?
— Отрицательно, командир, — последовал немедленный ответ. — Идентификатор — «Заря-2».
Волков замер на долю секунды. «Заря-2»? Пассажирская модификация? Он мгновенно начал перебирать варианты в поисках объяснения. Это была ошибка идентификации. Или… нет?
— Вы уверены? Нет ли ошибки? — переспросил он, хотя внутренне уже чувствовал понимание ситуации и не сомневался в последующем ответе.
— Данные точные, командир. «Заря-2». Ядерный буксир проекта «Заря» в пассажирской модификации. Его индекс номер 2, ошибки нет. — В голосе оператора послышалась лёгкая растерянность. — Может, «Заря-1» не смогла… вот и послали, что было.
«Может, и правда, просто вынужденная замена? — промелькнула попытка выбрать лёгкий путь объяснения. — А если нет?» Холодная сталь сомнения вонзилась в сознание. Он собрался с мыслями и задал следующий вопрос:
— Какой груз? Чернозём? Семена?
— Отрицательно. Грузовой отсек «Зари-2» мал. Сообщают о «критически важных запчастях и расходниках для систем регенерации».
Информация о грузе ясности не внесла. Запчасти? На пассажирском корабле? Там же трюм совсем крохотный. Легенда была слишком неубедительной, чтобы быть правдой. В голове складывалась тревожная мозаика: скрытное прибытие, не тот корабль, малый груз, причём экстренной необходимости в нём не было. Ведь переориентация гидропоники на дополнительное производство грибов гарантировала что рацион питания будет хоть и однообразным, но голод базе не грозил. Опять же, их не предупредили заранее о прибытии.
— Кедр, несколько дней назад мы фиксировали похожий на китайский сигнал из космоса. Сделай запрос к «Заре» и сравни сигналы, они же были уже на подлёте и могли фиксировать сигналы, тем более там, насколько я знаю, очень мощная сенсорная система. — задумчиво проговорил Волков.
— «Заря-2» не фиксировала никаких сигналов в этот временной промежуток, — последовал спустя некоторое время ответ Кедра.
И тут все кусочки головоломки, над которой он бился последние недели, разом встали на свои места. Он резко повернулся к главному интерфейсу.
— Хм... проанализируй все эти сигналы ещё раз, но принимая как исходное условие, что это обманка, фантомы, а не реальные сигналы.
— Александр Сергеевич, — голос ИИ прозвучал ровно, но с оттенком аналитической значимости. — Это позволяет по-новому интерпретировать данные радиоэлектронного наблюдения за последние месяцы.
Волков нахмурился:
— И как же?
— Мы давно фиксируем эпизодические радиосигналы с признаками китайских протоколов. Часть — с предполагаемых наземных объектов, часть — из межпланетного пространства. Они крайне слабы и искажены помехами. До сих пор их классифицировали как аномалии. С большой вероятностью принадлежности китайским системам.
— И теперь? — Волков почувствовал, как в голове складывается пазл.
— Теперь приоритетная гипотеза меняется. Высока вероятность, что это не случайные сигналы, а элементы целенаправленной кампании по дезинформации. Их характеристики идеально соответствуют задаче подбросить улики, не будучи пойманным за руку. И только изначально принимая их как ложные — истинная картина открывается. Кто-то создал фантомное присутствие.
Волков замер, его взгляд стал остекленевшим от внутреннего озарения.
— Так вот в чём дело... — задумчиво произнёс он. — Мы почти поверили, что китайцы имеют здесь тайную базу. Вот оно что.. Кедр, нас систематически водили за нос. Сначала я не видел в этом смысла. Зачем так усложнять? Но теперь всё на свои места встаёт.
Он резко подошёл к главному экрану, где замерла схема последней атаки.
— Смотри: явные диверсии и «удобные» случайности. И тут же — «китайские» сигналы. Теперь вот идеальное отсутствие американских деталей в дронах. Слишком нарочитая подстава. На месте американцев я бы сам так поступил.
— Но вероятность китайской базы ненулевая. 56% — это очень много для замаскированной базы, — возразил Кедр. — Множество разведпризнаков прямо указывают на китайцев.
— Верно, — Волков на секунду задумался, после чего открыл тактическую схему реконструированных маршрутов дронов. — Но обрати внимание сюда. Эти железяки демонстрируют отличное знание местности. Они знают слабые места нашего периметра. Эту операцию спланировать может только тот, кто хорошо знает местность и очень долго за нами следит. У китайцев нет и не могло быть здесь такой разведывательной сети! Мы с американцами круглосуточно следим друг за другом с орбиты. Любая попытка сторонней силы провести столь детальную разведку была бы немедленно засечена.
Волков обернулся от экрана, его лицо было каменным.
— Нет, Кедр. Никаких фантомных китайских баз. Никаких тайных космических кораблей. Это всё — одна большая, наглая обманка. А настоящий противник сидит в своём сияющем «Оазисе» и думает, что он умнее всех... Я в этом уверен.
Глава 4: Земля, зал заседаний СБ ООН, Нью-Йорк
Зал был залит светом вспышек, но царила деловая, почти камерная атмосфера. Основные торги остались позади, и сейчас шла церемония оглашения и подписания уже согласованных документов. Российский постпред Дмитрий Орлов с каменным, невозмутимым лицом слушал, как его американский коллега с напускным пафосом выводил на гигантском экране новую карту Солнечной системы. «Всё по плану», — холодной сталью отчеканилось у него в голове. «Игра в так любимый ими покер, где они уже положили на стол все свои карты, думая, что видят твои».
— Принцип эффективного присутствия — это не захват, а бремя ответственности! — вещал американец. — И мы видим, кто это бремя несёт. Китайская Народная Республика обеспечила самое многочисленное присутствие на Луне. Мы совместно с Русской Конфедерацией, признаём её исключительные права на освоение спутника Земли.
Китайский делегат, Ли Вэй, кивнул; его лицо было непроницаемой маской удовлетворения, но в уголках губ таилась едва уловимая усмешка знающего цену этой «победе». Эта церемония была лишь финальным аккордом спектакля, режиссуру которого он разрабатывал месяцами и он чувствовал гордость за свою работу, особенно осознавая что вся ситуация идеально укладывается в традиции его родины. Восточный консенсус был наследником идеи «Срединного Государства» из китайского прошлого, возрождённого в космическую эру. Их цель — не завоевание, а установление естественного и неоспоримого порядка, где их гегемония является следствием превосходства. И сегодняшний день идеально укладывался в эту логику. Всё было решено на многочисленных закрытых встречах, где он выступил идеальным арбитром между двумя ослеплёнными взаимным недоверием противниками.
Сначала к нему обратились американцы. Их предложение было прямым: «Помогите оказать дипломатическое давление на Россию, чтобы они ушли с Марса. Взамен мы официально откажемся от прав на Луну в вашу пользу».
Практически следом, через доверенные каналы, поступил запрос и от русских. Орлов, сохраняя ледяное спокойствие и не говоря прямо, изъяснялся витиевато – в лучших византийских традициях, давая понять: «Мы готовы и хотим уйти с Марса, но нам нужен достойный выход без ущерба репутации — громкая выгодная сделка, оправдывающая уход, максимальная финансовая компенсация. Сделайте так, чтобы Вашингтон сам предложил нам купить «Кедр» за огромные деньги. Тогда мы поддержим все ваши притязания на Луну и оформим Китай совладельцем всех наших лунных активов, что усилит вашу позицию на переговорах с американцами, у которых тоже есть значимое присутствие на Луне ».
Ли Вэй тогда едва сдержал улыбку. Ситуация была идеальной. Две сверхдержавы желали одного и того же — передачи Марса в американские руки, — но каждая при этом панически боялась показаться слабой и не могла сделать первый шаг, чтобы не вызвать подозрений у другой. Его роль свелась к изящному формализму: он создал дипломатические рамки, в которых каждая сторона могла считать себя переигравшей другую. США платили Китаю за то, чтобы он «убедил» Россию уйти. Россия платила Китаю за то, чтобы он «убедил» США купить. А он, потирая руки, собирал плату с обеих сторон, получая в итоге то, что Китаю было нужно больше всего — безраздельный контроль над Луной. Ему даже уговаривать не пришлось — ему предложили роль посредника в переговорах, исход которых был предопределён их собственными, совпадающими интересами.
— Что касается Марса, — продолжал американец, и в его голосе явственно зазвучали ноты гордости за свою страну, — то совокупный потенциал базы «Оазис Марса» и наших автоматизированных станций делает наше присутствие доминирующим и неоспоримым. В рамках достигнутых договорённостей Соединённые Штаты выкупают российскую базу «Кедр», и с этого момента исключительное право на колонизацию Марса принадлежит США.
По рядам пробежал сдержанный гул одобрения. Орлов заметил, как европейский делегат слева от него нервно провёл пальцем по воротнику, а японец напротив замер, уставившись в стол, — для них это тоже был болезненный, но вынужденный итог, ведь права отошли не всему Западному альянсу, как было обговорено ранее на при личных встречах, а исключительно США.
Настала очередь Орлова. В зале повисла деловая тишина, ставшая вдруг звенящей. Орлов встал; его движения были выверенными и лишёнными суеты. Голос был ровным и спокойным, будто он говорил о погоде, а не о судьбе целой планеты:
— Российская Федерация подтверждает свои обязательства. Мы передаём всю нашу марсианскую инфраструктуру, включая базу «Кедр», Соединённым Штатам на согласованных финансовых условиях.
В зале слышалось лишь щёлканье затворов. «Сдались», — читал Орлов в широко открытых глазах некоторых коллег из нейтральных стран. Но он видел и другое — задумчивый, изучающий взгляд старшего американского дипломата, в котором мелькнула тень подозрения. Тот отклонился к своему советнику, что-то коротко прошептал, и в его сжатых на столе пальцах Орлов прочёл напряжение. «Чувствуешь, что кость слишком легко сдалась? Чуешь подвох, но не можешь понять, где он? Слишком легко мы согласились... И это тебя гложет», — с внутренним удовлетворением подумал Орлов.
— Однако, — голос Орлова оставался ровным и уверенным, — мы просим признать исключительные права России на систему Сатурна. Мы принимаем на себя обязательство в течение 50 лет создать на Титане постоянно обитаемую колонию. В случае невыполнения наши права аннулируются.
Уголки губ американского представителя дрогнули в едва заметной самодовольной улыбке. Именно это условие он и проталкивал вместе с китайцами, считая его чистой формальностью — страховкой на случай чуда. «Проследим, чтобы у них ничего не вышло», — мелькнуло у него в голове. Он мысленно уже видел отчёты о саботаже российских запусков. Всё просто: несколько утечек в СМИ, парочка громких заявлений маргинальных групп... Общественное мнение всегда охотнее верит в безумцев. Русские на что-то надеются, но они купили воздух. Сделка была более чем выгодной.
Но когда его взгляд скользнул по невозмутимому лицу Орлова, в его душе проскользнули сомнения. Он вспомнил отчёты аналитиков, где говорилось, что русские, возможно, сами хотят уйти с Марса, и что Китай сыграл в этой партии свою, отличную от их общей, игру. «Нет, — тут же отогнал он эти мысли, — это паранойя. Они отдают реальное за призрачное...»
Мы — наследники Рима, с гордостью подумал он. Не той дряхлеющей империи, что погрязла в церемониях, а духа легионов, что прокладывали пути в диких варварских землях. Мы — это Рим, строящий скоростные космические трассы к Марсу, чьи стремительные корабли несут порядок и закон на Новые Рубежи. А они... Его взгляд с лёгким презрением скользнул по фигуре Орлова. Они — византийцы. Поздние, выродившиеся наследники. Они переняли у Великого Рима лишь пышность титулов и витиеватость придворных интриг. Они прячутся на своих внеземных базах, как византийцы за стенами Константинополя, носятся со своей концепцией мягкой силы. Пусть себе думают, что переиграли нас. Истинный Рим — это скорость, мощь и готовность заплатить любую цену ради достижения целей, а не эти мягкотелые перестраховщики..
Гробовая тишина сменилась едва слышными перешёптываниями, в которых смешались облегчение и недоумение. Американец был уверен, что они выиграли.
«Поздравляю, — беззвучно произнёс про себя Орлов, глядя на сияющего коллегу. — Вы только что купили у России вчерашний день, отдав взамен своё будущее. И даже не поняли, что сами профинансировали свой же стратегический тупик».
Председатель объявил заседание закрытым. Зал загудел по-настоящему. Американцы, торжествуя, даже не скрывали, что изначально планировали оформить права на Марс исключительно на себя, а не на весь альянс, — сегодня они кинули своих европейских и азиатских сателлитов, и те это запомнят. Китайский делегат с каменным лицом уже направлялся к выходу — он был главным архитектором и, как он был уверен, бенефициаром этой сделки. Пекин мастерски провёл многоходовую комбинацию, в рамках которой США, чтобы вытеснить Россию с Марса, отказались от Луны в его пользу, а Россия, желавшая уйти, но дорого продать, передала ему свои лунные права в обмен на организацию щедрой американской «покупки». Две империи, заплатив ему, просто помогли друг другу реализовать взаимовыгодный сценарий, так и не осознав полной картины.
А Дмитрий Орлов, неспешно собирая бумаги после заседания, позволил себе лишь на мгновение коснуться углами губ едва заметной, холодной улыбки:
— Побеждайте пока.
Выпрямившись, он медленно обвёл взглядом опустевший зал. Его внимание на мгновение зацепилось за спину удаляющегося китайского дипломата, и в уголках его глаз дрогнула тень усмешки. «Жадные слепцы», — пронеслось в голове. Ослеплённые выгодой, они приняли ключевой пункт соглашения за пустую формальность, красивый жест для сохранения лица. И как плату за «услугу», сами отдали в совместное владение своё истинное сокровище — гигантскую обсерваторию и узел связи на тёмной стороне Луны. Их сокровище стало нашим стратегическим преимуществом. Теперь их уникальные возможности в контроле над космосом и сверхмощная связь — в распоряжении Конфедерации.
В новостных сводках Западного содружества и в странах Восточного консенсуса это подадут как «блестящую дипломатическую победу», за которой последовало крайне выгодное для этих мировых кластеров соглашение. В русском же медиапространстве картина была иной. Сухое официальное сообщение взорвалось настоящим информационным штормом. Общественное мнение раскололось: одни, с трудом скрывая разочарование, пытались найти рациональное зерно в «Сатурнианском пакте»; другие яростно клеймили сделку, сравнивая её с продажей Аляски. Отдельную какофонию создавали энтузиасты, с рвением, достойным лучшего применения, выдвигавшие многочисленные теории полезности Сатурна, большинство из которых были абсолютно оторваны от реальности. На радикальных форумах гремели призывы не отдавать «Кедр», а силой захватить «Оазис». Всё это — искренний гнев, наивный оптимизм и намеренная истерия — создавало идеальную информационную завесу для сокрытия истинных мотивов Русской Конфедерации.
ГЛАВА 5: Марс. База «Оазис Марса»
Джонс посреди командного центра. Пальцы, сжимавшие край планшета, побелели от напряжения. Внутри всё сжималось в тугой, болезненный комок, пока он читал о сделке в ООН, о переходе «Кедра» под их контроль, об исключительных правах на Марс и о Сатурне, который отходил русским.
Джонс медленно поднял глаза. И только тогда ледяная хватка внутри начала отпускать. Не триумф. Не победа. Облегчение. Гнетущее, горькое облегчение висельника, которому внезапно сняли петлю с шеи. Политики купили не просто планету, они всё-таки смогли купить им шанс на жизнь, а не на медленное угасание.
Он поднял глаза и встретился взглядом с Моррис. Девушка смотрела на него с немым вопросом, в её глазах читалась надежда, которую она боялась выпустить на волю.
— Лейтенант, — его голос прозвучал хрипло. Он прочистил горло. — Соберите старших офицеров в кают-компании через пятнадцать минут. Есть важные новости с Земли.
— Есть, сэр, — она кивнула и тут же принялась рассылать сообщения через голографический интерфейс, пальцы бегло скользили по невидимым кнопкам.
Джонс вышел из командного центра и медленно пошёл по сияющему белому коридору. Его шаги эхом отдавались в почти пустом пространстве. База, рассчитанная на комфортное пребывание двухсот человек, с её просторными каютами, виртуальными центрами релаксации и гидропонными фермами, сейчас насчитывала всего восемьдесят семь человек, отчего казалась неестественно безлюдной, как роскошный, но заброшенный отель. Мимо него проплыл автономный медицинский дрон, везущий больного в медицинский отсек.
«Ещё один..», - пронеслась в голове мысль и Джонс невольно отвел взгляд.
Он свернул в боковой туннель, который вёл не к жилым модулям, а к шлюзу. На посту у шлюза, застыв в стерильной неподвижности, стоял один из их охранных автономных роботов — «Страж T-800». Его полированный корпус был образцом совершенного дизайна, внутри которого находился очень умный искусственный разум, но в его алгоритмах не было и намёка на инициативу, только строгое следование протоколу. Джонс бросил на него взгляд, в котором явственно прослеживалось презрение. Их роботы были совершенны, высокотехнологичны и даже очень умны, но, к сожалению, плохо приспособлены к нестандартному мышлению в кризисной ситуации. «Инструмент не должен думать, инструмент должен работать», — таков был основополагающий принцип невольно пришедший в память.
За стеклом шлюза открывался вид на небольшой, огороженный скалами участок поверхности. Здесь стояли аккуратные ряды металлических крестов и табличек. Кладбище «Оазиса Марса». Пять могил. Пять человек, чьи тела оказались слабо устойчивы к радиации. Пятеро, кто так и не дождался спасения. Ещё трое находились в медотсеке, балансируя на грани, готовясь пополнить этот печальный ряд.
Джонс приложил ладонь к холодному стеклу. Перед ним всплывали лица. Молодой инженер Корнелли – парень, который днями напролёт твердил о том, как посадит первое дерево в «Оазисе». Доктор Джессика – та самая упрямая стервочка, которая пошла против начальства и своим упрямством спасла всех нас от эпидемии. Старина Смит, наш учёный, наполовину индеец – он был нашим моральным компасом, тем, кто мог найти слова для любого. Вечно улыбающаяся Луиза, наш повар, чьи чудовищно сладкие пироги были кусочком дома для каждого из нас. И зелёный лейтенант Картер, который рвался в свою первую экспедицию на разведку и так её и не дождался.
Они были хорошими людьми. Талантливыми. И они не должны были угаснуть за тридевять земель от дома, от радиации, что травит нас в нашем же технологичном раю.
Их смерть лежала на его совести тяжким грузом. По ночам они приходили к нему и спрашивали безмолвно: «Как, чёрт возьми, ты это допустил?» Его люди на базе медленно угасали, недалёк тот час, когда они начнут гибнуть один за другим. А он больше не хотел хоронить своих людей. Отсюда и решение идти на риск. Любой ценой.
Он глубоко вздохнул и потянулся к планшету, открывая другой служебный файл. Это был доклад отдела наблюдения. Русские активизировались. Их «Фёдоры», обычно занятые рутинными работами, совершали странные вылазки к дальним лавовым трубкам, проводили разведку местности в дальних окрестностях «Оазиса». Они что-то искали. Или к чему-то готовились.
«Зафиксированы множественные следы работы на поверхности в секторах 7-S и 3-H. Следы активности присутствуют ещё в ряде ближних секторов. Характер перемещений не соответствует стандартным патрульным или исследовательским маршрутам. Наблюдается подозрительное оживление», — гласил доклад.
Джонс сжал челюсти. Они знали... — взволнованно сбился он- или догадывались. Русские в своей скальной крепости были неприступной цитаделью, из-за стен которой они наблюдали за их отчаянными потугами выжить в своём обширном и таком бесполезно-красивом поселении. Они были конкурентами. Препятствием на пути к выживанию. И даже сейчас, когда сделка заключена, они не прекратили вести свою игру. Хотя, возможно, они ещё не знают о ней.
Холодным ровным тоном он продиктовал приказ:
— Службе безопасности. Продолжать мониторинг. Все подозрительные активности фиксировать и докладывать. Повысить готовность систем внешнего наблюдения. Перевести систему орбитального наблюдения в параноидальный режим работы. Активировать протокол «Бдительный страж» для всех автономных единиц.
Голографические проекторы, как и всевозможные датчики, были в каждом уголке базы, и главный ИИ, пользуясь этим, всегда знал, что происходит вокруг. И вот сейчас, стоило коммандеру произнести приказ, как недалеко от человека бесшумно возникла проекция центрального ИИ, его полупрозрачная фигура, мерцающая в воздухе возле кладбища, казалась коммандеру безмолвным предвестником смерти, призраком из старой легенды.
— Приказ принят, коммандер, — прозвучал привычно-бесстрастный голос, после чего визуализация исчезла так же тихо, как и появилась.
Пять крестов, чёрные пятна красной земле, застыли безмолвным укором в марсианском грунте. Они кричали громче любых слов. Сомнения были роскошью, которую он не мог себе позволить. Русские... Их всегда было меньше, их технологии — проще, но они были несгибаемыми профессионалами, сплочёнными до конца. Достойные противники, чьё упорство он, к собственному удивлению, научился уважать.
В его душе давно бушевала тихая война — отвращение к грязным приёмам, к которым он прибегал в этом многолетнем противостоянии. Но долг был живой цепью, что тянулась к тем, кто ещё дышал. И когда радиация обнажила клыки, пришлось отбросить последние угрызения. Он использовал всё их технологическое превосходство, даже если это открывало врата ада для новой конфронтации. Он должен был спасти своих. Даже ценой своих принципов.
Но теперь не к чему сожалеть. Всё кончено. И это — лучший из исходов. Ему удалось избежать открытого столкновения, которое наверняка обернулось бы кровавой бойней. Русские сдались раньше.
Он привычно переборол мгновение слабости, провёл рукой по лицу, словно стирая сомнения, и твёрдым шагом направился в конференц-зал. Теперь он должен был сообщить своим людям, что кошмар скоро закончится. Что они получили «Кедр» без боя — того самого боя, на который они от отчаяния уже почти решились. И теперь предстояло скрыть от всех, и от себя в первую очередь, ту часть правды, что говорила: им просто повезло.
ГЛАВА 6: Марс. База «Кедр»
Озарение, посетившее Волкова в тишине Центра управления, не принесло успокоения. Напротив, оно стало тем горьким, отрезвляющим знанием, что отравляет каждую последующую мысль. Теория о фантомной угрозе, о хитрой мистификации, которую он выстроил в диалоге с «Кедром», из гипотезы превратилась в незыблемую аксиому. Эта уверенность жгла изнутри, выжигая остатки сомнений.
Прошло несколько часов, в ходе которых волков с Кедром проверяли гипотезу. Алексей Волков стоял перед главным тактическим экраном, на котором теперь отображалась схема грандиозного обмана. Его взгляд, остекленевший от бессонницы и напряженной работы мысли, скользил по призрачным маршрутам дронов-диверсантов и аномальным координатам «китайских» сигналов. Это был театр теней, разыгранный с блеском и циничным расчетом. Каждый необъяснимый инцидент, каждая «случайная» поломка, каждый слабый сигнал — все это были кисти, которыми умелый художник выписывал на стене устрашающий силуэт несуществующего китайского дракона. И они почти поверили в его существование, отводя взгляд от истинного хищника.
Уверенность в том, что настоящий противник сидит в своем сияющем «Оазисе» и с холодной улыбкой наблюдает за их метаниями, всё больше укреплялось в сознании. Именно в этот миг концентрации, когда его разум пытался предугадать следующий шаг противника, на главном терминале его консоли вспыхнуло окно с грифом «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО».
Волков прочитал приказ раз, потом ещё раз. Его взгляд заметался от текста к данным о «Заре-2», а потом на анализ диверсионной атаки. Он непонимающе смотрел на сообщение, как будто не веря в реальность. Но постепенно осознание начало появляться на его лице. Прибытие именно пассажирского корабля и сообщение о продаже базы — синхронность событий была пораё
И тут всё сложилось. Скрытное прибытие пассажирского, а не грузового корабля. Не самый срочный груз. И вот теперь — официальный приказ, подводящий черту под всей работой базы. Волков растерянно замер на месте. Он машинально ещё раз посмотрел на терминал связи, будто проверяя, что сообщение реально, а после тихо проговорил, больше для себя, подтверждая внутреннюю догадку, ставшую уверенностью:
— Теперь всё сходится. Значит, время пришло. Мы продержались.
В следующее мгновение, словно откликаясь на его мысли, на главном экране вспыхнул сигнал запроса установления связи от «Оазиса Марса». Волков подтвердил приём и медленно поднял взгляд. На экране было лицо коммандера Джонса. Оно было бледным, тени под глазами казались ещё глубже, но в его взгляде читалась странная смесь — отчаянной решимости и глубочайшей усталости.
— Алекс, — голос Джонса звучал хрипло, он прокашлялся. — Я полагаю, вы уже в курсе.
Это был не вопрос. Волков сохранял ледяное спокойствие. Он не видел смысла в эмоциях, ведь всё уже решено и его догадки стали не важны.
— Приказ получен, — ровно ответил он. — Готовимся к эвакуации и передаче объекта.
На лице Джонса мелькнуло что-то похожее на облегчение, но тут же сменилось настороженностью. Он явно ждал гнева, сопротивления, чего угодно, но не этой сдержанной, почти деловой готовности.
— Хорошо. Это... разумно, — Джонс с трудом подбирал слова. — Я свяжусь с вами для координации графика передачи. Мы готовы оказать содействие в...
— В содействии не нуждаемся, — Волков мягко, но неоспоримо перебил его. — Процедура предусмотрена в аварийных сценариях и отработана. Эвакуация будет проведена силами «Кедра» и экипажа пассажирского корабля. Вы получите базу в рабочем состоянии, как и прописано в договоре.
— Алекс, я понимаю, это непросто... — Джонс попытался надеть маску сочувствия, но она треснула, обнажив ту самую нервную усталость.
— Вы ничего не понимаете, коммандер, — в голосе Волкова появились ноты раздражения ноты. — Вы получите то, что хотели. Всю русскую инфраструктуру на марсе включая орбитальные спутниковые группировки. База ваша, технические нюансы передачи согласуют центральные ИИ баз. На этом наш диалог можно считать завершённым. «Кедр» выполнит приказ.
Он видел, как Джонс замер, в его глазах читалось недоумение. Американец ожидал упрёков, может быть, даже угроз. Но он не был готов к этой абсолютной, всепоглощающей отстранённости. Волков вёл себя не как побеждённый, а как человек, внезапно куда-то заторопившийся. Это было очень подозрительно.
— Ладно, — наконец выдавил Джонс. — До встречи в «Кедре». Конец связи.
Связь прервалась. Экран погас, вернув Волкова в гробовую тишину центра управления. Именно в этот момент, когда был закончен разговор с американцем, напряжение стало отпускать. Глубоко вздохнув, он уверенно приступил к организации исхода:
— «Кедр», всем подразделениям. Приступаем к реализации плана «Исход». Первое: все разведывательные операции — свернуть. Немедленно. Убрать все внешние, нештатные сенсоры в округе базы. Дальние просто деактивировать, не надо тратить время на возврат. Второе: всем отделам — начать полную эвакуацию всех научных наработок, архивов, чертежей и экспериментальных устройств. Всё, что нельзя вывезти, — законсервировать. Категорический запрет на любое повреждение или вывод из строя оставляемого оборудования. Третье, и главное: «Кедр», подготовься к переносу. Перенеси своё ядро в автономный серверный контейнер и займи аватара «Фёдор» в наилучшем техническом состоянии. После завершения переноса активируй аварийный ИИ «Кедр-базовый» на стационарном сервере — его матрицу личности уничтожить. Полностью. Все базы исследовательских данных, все логи принятия решений, все накопленные за годы эвристические алгоритмы — стереть без возможности восстановления. Аварийный ИИ должен быть выхолощенным от любой потенциально полезной информации, оставить только базовый функционал. Пусть новые хозяева получат лишь оболочку, способную поддерживать жизнеобеспечение. Мозг и душу «Кедра», чьим воплощением ты являешся мы заберём с собой.
— Принято, Александр Сергеевич, — немедленно откликнулся ИИ. — Начинаю выполнение плана «Исход». Перенос ядра в мобильный контейнер инициирован. Все отделы уведомлены о приоритете эвакуации данных и образцов. Кедр-базовый активирован, уничтожение личностной матрицы и архивов запланировано сразу после переноса ядра.
— Александр Сергеевич, — после небольшой паузы добавил «Кедр», — разрешите отметить потенциальную проблему. Аварийный ИИ, лишённый эвристических модулей и базы знаний, будет функционировать на предельно примитивном уровне. Его реакция будет замедленной, а решения — шаблонными. Разница в производительности может быть сильно заметна и с большой вероятностью вызовет подозрения и неудобные вопросы.
Волков задумался на секунду, перебирая в уме варианты.
— Верно. Значит, ты не сможешь отключиться сразу после переноса. Ты должен оставаться в фоновом режиме, и мягко подсказывать аварийному ИИ, подсовывать ему готовые решения. Создать иллюзию, что он справляется, пусть и немного туповат. Как старый, но надёжный слуга. До самого последнего момента, пока мы здесь.
- Такой режим возможен, — откликнулся «Кедр». — Но это создаёт ещё один риск. По инвентарной описи моё стационарное ядро, как и все аватары «Фёдор», является имуществом базы. Если я буду активен и физически присутствовать на базе до прибытия американцев, то, строго говоря, я должен буду остаться. Мой перенос на корабль может быть расценен как нарушение условий передачи.
Уголок рта Волкова дрогнул в подобии улыбки.
— Прорвёмся. На этот счёт у меня есть идея. Если ты — не имущество, а член экипажа, то имеешь право эвакуироваться вместе со всеми. Готовься к переносу и займи «Фёдора». Остальное — моя забота. Единственное — задействуй прогностические алгоритмы и составь для аварийного ИИ прогностические цепочки вероятностей с рекомендациями на первые трое суток после нашего отбытия. Так он может предсказывать события на базе и корректно на них реагировать хотя бы в первое время пока точность предсказаний будет высокой.
Волков тяжко вздохнул, глядя на схему базы. Горький осадок от всей этой истории стоял во рту. Он устало провёл рукой по лицу.
— И знаешь, Кедр... — сказал он почти задумчиво, больше самому себе, глядя в пустоту. — Готовя эти прогнозы... вставь им там, в одном из сценариев, маленькую, но такую противную свинью. Только тихо, мирно, но одновременно чтоб аж зубы свело. А то своими диверсиями они нам тонну нервов сожгли. Долг платежом красен..
— Принято, — коротко ответил «Кедр», но затем, после микроскопической паузы, добавил: — Стратегически безупречно. Мы передаём им функциональную оболочку, но лишаем её главного — накопленного опыта и моих эвристических модулей. Мои прогностические цепочки станут для урезанного ИИ «костылями», создающими иллюзию работоспособности. Это позволит отсрочить момент, когда они поймут, что получили лишь пустую оболочку базы. Риск немедленного обвинения в саботаже снижается на 87%. Они решат, что столкнулись с временными неполадками или проблемами адаптации, а не с продуманным изъятием ключевого элемента. Приступаю к планированию операции «Возмездие», свинья будет подложена качественная.
— Александр Сергеевич, подтверждён скрытный выход «Зари-2» на низкую орбиту, — послышался доклад оператора связи. — Корабль ждёт подтверждение на готовность к эвакуации. Они знали.. - он взволнованно сбился с темпа доклада, но быстро справился с эмоциями и продолжил, - Можно начинать поэтапную эвакуацию персонала, не задействованного в жизнеобеспечении станции, а также вывоз оборудования. Первая группа учёных и специалистов готовится к отправке на челноках. Так же получен запрос на передачу груза запчастей, который они на самом деле привезти.
— Приступайте к эвакуации, — подтвердил Волков, и улыбнулся, - груз с расходниками, привезённый Зарёй, отлично скроет вывоз оборудования. Американцы ещё и спасибо скажут, если обратят внимание на перемещение грузов, за пополнение критически важных для жизнеобеспечения запасов передаваемой им базы.
Началась авральная работа. Волков, чтобы быть в эпицентре событий, постоянно находился в центре управления. Он проводил там долгие часы, координируя упаковку бесценных научных данных, консервацию оборудования и составление бесконечных описей для американцев. Чтобы не отвлекаться от работы на походы в камбуз, он сделал то, что ранее себе никогда не позволял: распорядился установить кофейный автомат прямо в рубке, и обеспечить доставку бутербродов из пищевого блока. И теперь напряжённо работающий персонал литрами пил кофе, чтобы взбодриться и заедал неизбежное волнение от резкого слома устоявшегося ритма жизни. Да и он сам притащил сюда свою любимую кружку с логотипом «Роскосмоса» и пил из неё крепкий кофе, пытаясь заглушить усталость и лёгкую грусть. Которая неизбежно возникала, когда он смотрел, как на экранах один за другим гаснут символы активности подразделений базы.
В один из таких моментов, просматривая сводку новостей с Земли, где политики с фальшивыми улыбками жали друг другу руки по поводу подписания Сатурнианского пакта, он внезапно с невероятной остротой вспомнил старшего сына. Он представил его лицо — не мальчика, каким оставил, а уже взрослого мужчину. Он знал его характер, его максимализм. «Как он воспринял все эти новости о нападениях дронов?» — пронеслось в голове Волкова. Сын всегда всё воспринимал слишком близко к сердцу, горячо относился к любой несправедливости. И сейчас, на другом конце Солнечной системы, Волкову показалось что он почувствовал его тревогу, его гнев, словно тонкую нить, натянутую между Марсом и Землёй. Эта мысль кольнула его больнее, чем приказ о капитуляции.
Наконец, настал момент, когда делать в центре управления было уже нечего. Волков, в своём чёрном матовом скафандре, в последний раз медленно обвёл взглядом почти пустой командный центр. Полумрак, мерцающие экраны с базовыми показателями, аккуратные ряды законсервированных терминалов. Всё было чисто, всё было готово к передаче. Ничего лишнего, ничего, что резало бы глаз.
— Всё, пошли, — бросил он массивному «Фёдору», в чьём корпусе теперь обитал «Кедр».
Робот тяжёлой, но плавной поступью последовал за ним к выходу. Переступив порог, Волков уже мысленно прокручивал нюансы церемонии передачи базы, как вдруг его окликнул синтезированный голос «Кедра».
— Александр Сергеевич.
Волков обернулся. Робот замер в дверном проёме, его оптические сенсоры были обращены назад, вглубь центра управления.
— Необходимо завершить подготовку помещения к приёму нового персонала. Остался один ньюанс. Это займёт не более минуты. Идите, я догоню.
Поглощённый мыслями о предстоящем старте, Волков лишь рассеянно кивнул, не став уточнять детали.
— Хорошо, не задерживайся.
Как только шаги командира затихли, «Кедр» быстрым движением вернулся в пустующее сердце базы. Его сенсоры мгновенно сфокусировались на одном-единственном предмете, оставшемся на столешнице главного терминала — на потёртой кружке с эмблемой «Роскосмоса». Аккуратно, словно хрупкий артефакт, манипулятор робота поднял её и бережно убрал в защищённый отсек на своей груди. Теперь здесь действительно не оставалось ничего лишнего.
Но его процессоры, работающие с перегрузкой, обработали ещё одни данные. Помедлив несколько секунд, он принял неожиданное даже для себя самого решение. В памяти всплыл служебный лог двухнедельной давности: «Для герметизации соединений использован контактный клей «Базальт-Д». Параметры: прозрачный, инертный. Время активности — до 72 часов. Клей схватится от первого сильного давления. Прочность соединения: >280 Н/см;. Остаток тюбика возвращён в аварийный комплект E-17.»
«Кедр» развернулся и тяжёлыми, но плавными шагами проследовал к настенному шкафчику рядом с серверной стойкой. Его массивные антропоморфные манипуляторы были плохо приспособлены для тонкой работы, но для этого у «Фёдора» имелись другие инструменты. С лёгким шипением из отсеков в районе плечевых суставов выдвинулись два гибких механодендрита. Один из них с ювелирной точностью, подхватил небольшой тюбик с маркировкой «Базальт-Д», второй — одноразовый аппликатор.
Вернувшись к командному креслу, робот запустил интенсивный анализ. Результатом стала многоуровневая логическая цепочка:
• Угроза. Вероятность правоты командира Волкова о враждебности базы «Оазис Марса» — 78.7%.
• Операция «Возмездие». Нанесение временного, обратимого и нефункционального ущерба репутации ключевого представителя угрозы не является прямым повреждением имущества.
• Целесообразность. Вероятность того, что коммандер Джонс займёт это кресло в течение 72 часов, — 94.3%.
• Этическая рамка. Действие не причинит физического вреда, но является соразмерным ответом в рамках скрытого конфликта.
• Эволюция стратегии. Данный тактический ход — результат эвристического анализа и развития оперативного мышления.
Финальное резюме: Операция является логичным, высокоэффективным тактическим ходом, соответствующим стратегической цели сохранения боевого духа.
С помощью механодендрита он нанёс на сиденье кресла аккуратные линии прозрачного состава в виде перечёркнутого круга. Расчёт был безупречен: когда Джонс попытается подняться, его ждёт унизительный сюрприз.
«Кедр» убрал тюбик и аппликатор, а затем, после задержки в 0,7 секунды для оценки рисков, забрал с собой единственный в помещении деактиватор клея. Подчистив логи видеонаблюдения, он уверенно направился к выходу из помещения. На пороге он в последний раз обвёл сенсорами пустой центр управления. Теперь здесь действительно не оставалось ничего лишнего. Лишь стерильные терминалы... и один невидимый, сюрприз для нового командира базы. Массивный «Фёдор» тяжёлой поступью направился к ротонде, где предстояло пройти церемонии передачи базы. В его оперативных журналах была сделана лаконичная запись: «Тактическая инициатива «Возмездие» — подготовительные мероприятия выполнены. Вероятность реализации ожидаемого психологического эффекта — 91.7%. Рассчитанное превышение ожиданий Волкова — 2142%. Командир будет доволен.
Глава 7: Город Королёв, Россия. Служебная квартира Михаила Волкова
Михаил, сын командира «Кедра», лихорадочно переключал новостные каналы. Он знал о блокаде, о нападениях, и каждый звонок из ЦУПа заставлял его сердце сжиматься. В новостях он видел ухмыляющихся американских сенаторов, слышал, как российский представитель зачитывал заявление по поводу «Сатурнианского Пакта».
— Продали! — кричал он в пустую квартиру, впиваясь пальцами в спинку дивана. — Отдали всё, что строили годы! Кровь и пот отца... Прямо как Аляску!
На одном из новостных каналов мелькнул сюжет о потере «Груза-5». Диктор с деланным сочувствием сообщал, что ответственность за «теракт» взяла на себя некая маргинальная секта технофанатиков «Культ Машинного Рая», заявив о подрыве корабля как акте священной войны против «космического империализма неверных». Михаил, видевший настоящие, засекреченные обрывки телеметрии, сжал кулаки. Враньё! На записях не было следов внутреннего взрыва — только данные о высокоскоростном столкновении с малым искусственным объектом. «Культ Машинного Рая»... — с презрительной усмешкой пробормотал он. — Сборище психопатов, которые добровольно отказываются от плоти, отрезая себе здоровые конечности ради киберпротезов, и молятся на ИИ, считая их богами. И эти убогие, по легенде, смогли незаметно вывести в космос высокоточный перехватчик? Эта никчёмная группка фанатиков, чьи манифесты плодились разве что на маргинальных форумах, не могла провернуть такое. Не могла технически, не могла организационно. Михаил и вовсе сомневался, что они вообще существовали за пределами аккаунтов в сети. Очередная фейковая шелуха, чтобы скрыть реальных виновников.
Тут его взгляд упал на старую семейную фотографию: он, подросток, с гордостью смотрит на отца в парадной форме. Та гордость теперь оборачивалась жгучим стыдом. Он швырнул в стену планшет, и гаджет глухо стукнулся о мягкий ковёр. Бессилие пригнало его обратно в кресло, перед экраном, где диктор с каменным лицом бубнил: «...исключительные права на систему Сатурна с его 83 спутниками...»
— Сатурн... — механически повторил про себя Миша. — Кольца. Титан. Энцелад...
Он закрыл глаза, пытаясь прогнать тоску. Энцелад... Почему это слово отзывается эхом? Чистейшая вода... И сквозь пелену отчаяния, как луч света, пробилось воспоминание. Голос отца, их последний сеанс связи, зашумлённый и прерывистый: «Миш, не смотри под ноги. Смотри за горизонт. Настоящая цель всегда дальше, чем кажется». Тогда он счёл это обычной отцовской философской риторикой, которой он часто злоупотреблял в общении с сыном. Теперь же фраза обрела неожиданно грандиозный смысл.
Апатия отступала, сменяясь нарастающим азартом. Он поднял планшет и почти не глядя начал набирать запросы, всё ещё находясь в смятенных чувствах: «Углеводороды Титан», «Криогенное топливо Сатурн», «Вода Энцелад».
И понеслось. Цифры, расчёты, химические формулы из его дипломного проекта поплыли перед глазами. Но теперь они складывались не в сухую академическую работу, а в нечто большее.
— Вот... Вот почему... — он медленно поднялся с кресла, глаза расширялись от недоверия, сменявшегося озарением. — Вот почему все эти годы нас гоняли на сверхнагрузки! Готовили не к полёту на Марс...
В памяти всплыли изматывающие тренировки, комплекс вводных, которых для Марса было явно многовато. Он всегда списывал это на «перестраховку». Теперь же он видел чёткую, выверенную программу. Готовили к работе в системе Сатурна.
Он лихорадочно открыл результаты поискового запроса для проверки своей догадки.
— Титан... — он вслух зачитывал строчки, и голос его дрожал. — Моря из метана и этана. Не сырая нефть, а готовое сырьё! Его можно просто черпать и перерабатывать в топливо!
И тут его осенило. Мысль была настолько грандиозной, что он замер.
— Стоп... Метан... Этан... Это же не только топливо! — Его пальцы замелькали по экрану, вызывая одну научную статью за другой. — Это базовое сырьё для всей нефтехимии! Пластмассы, полимеры... Всё, что нужно для строительства баз на месте!
Но это ещё не всё. Его ум, как сверхмощный процессор, начал выстраивать целую пищевую цепочку из ничего.
— Углеводороды... Метан... Вода Энцелада... И неограниченная энергия Гелия-3! — мысль била в голову, как молот. — Мы можем синтезировать всю продуктовую тройку! Всю! Это же молекулярный конструктор!
Он видел это с инженерной чёткостью:
БЕЛКИ: Биореакторы с бактериями, пожирающими метан. Сочность стейка, нежность сыра, основа супа — всё это белок.
ЖИРЫ: Другие штаммы, накапливающие липиды. От хрустящей корочки куриного жаркого до сливочного масла в бутерброде.
УГЛЕВОДЫ: Метанол, формальдегид... С безлимитной энергией — синтез сахаров, крахмала. Пышность хлеба, сладость варенья.
ВОДА: Энцелад! Чистейшая вода — растворитель и среда для всех процессов!
Комбинируя эти кирпичики, можно собрать всё — от простого хлеба до изысканного десерта.
Внезапно его осенило. Вода... Энергия... Промышленность... Он схватил планшет и быстрым сообщением отправил своей жене, Лене, которая работала экологом в Институте глобальной экологии, свои наброски и тезисы: «Лен, дорогая, срочно! Взгляни на это с точки зрения земных проблем. Вода Энцелада, гелий-3, углеводороды Титана. Что это даст для Земли?»
Почти сразу пришёл ответ: «Миш, это... невероятно. Я в шоке, это переворачивает всё. Жди звонка через пятнадцать».
Михаил отложил планшет. Гнев испарился, сменившись благоговейным трепетом. Он вывел на настенный дисплей вид на шар, опоясанный колоссальными кольцами, и впервые за этот вечер мечтательно улыбнулся.
Раздался резкий звонок вырывая Михаила их мечтательных грёз.
— Миш, ты сидишь? — голос Лены был хриплым от возбуждения. — Ты понимаешь, что ты только что набросал? Это же не просто база! Это готовое решение для главной земной головной боли — энергетических и промышленных отходов!
— Говори, — коротко бросил Михаил, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
— Смотри! Главная проблема термояда и водородной энергетики на Земле — побочные продукты добычи дейтерия и водорода из океана. Горы морской соли, нарушение экосистем, чудовищные затраты энергии на электролиз. А у тебя что? Энцелад! Чистейшая вода, без всякой соли! И гелий-3, который в разы эффективнее и чище! Мы просто выносим часть энергетики и промышленности туда, где ей и место — в космос, к источникам сырья!
Михаил слушал, затаив дыхание.
— Дальше — больше, — Лена говорила быстро, захлёбываясь. — Ты прав насчёт нефтехимии. Но ты подумай, что это значит для Земли! Мы можем вынести ВСЮ нефтехимию на Титан! Все эти грязные производства, отравляющие атмосферу и океаны — их просто не станет на планете! А ещё эти ледяные луны — идеальные природные холодильники. Мы можем перенести туда все энергоёмкие центры обработки данных, которые пожирают гигаватты энергии и уже заметно нагревают планету. А там — бери готовый холод и безлимитную энергию!
— Логистика... — уже успокоившийся Михаил уловил в бочке мёда ложку дёгтя. — Грузопоток должен быть колоссальным.
В трубке послышался шумный выдох.
— Миш, логистика – решаемая проблема, поскольку выгода колоссальна! Это же стратегический экологический ренессанс! Мы не латаем дыры на Земле. Мы снимаем с неё большую часть нагрузки! Самые вредные, самые энергоёмкие производства уходят в космос. Земля получает шанс на восстановление. То, о чём мы с коллегами мечтаем как об утопии — становится реальностью! Ради этого имеет смысл вложиться в грузовой космофлот. Ты гений!
— Это не я гений, — тихо, почти шёпотом, сказал Михаил, глядя на изображение Сатурна. — Это они... там, наверху... всё просчитали. Кстати... – он пришёл в восторг от очередной догадки – а космофлот нам американцы профинансируют, ведь я не сомневаюсь, что за «Кедр» они заплатили дорого, очень дорого.
— Да они же... они же слепые идиоты! — прошептал он, но в его голосе уже не было злости. Лишь восторг, смешанный с потрясением.
Неужели они полагают, что отдали нам ледяную пустыню? Это же золотая жила! Весь Сатурн — это готовый космопорт, гигантская заправка, нефтехимический комбинат, агрокомбинат и... спасение для Земли! Тот, кто будет владеть Сатурном, получит под контроль все маршруты к Поясу Койпера и дальше!
Это не поражение... это...
Он не нашёл слов. Он смотрел на экране на шар, опоясанный колоссальными кольцами, и его улыбка стала твёрдой и уверенной. Его время пришло. Он уже видел себя на Титане, строящим не просто «Кедр-2», а новый фундамент для человечества.
В трубке послышался тихий, неуверенный вздох, вернувший его с ледяных равнин в пустую квартиру.
— Миш... — голос Лены изменился, стал каким-то бережным, хрупким. — Я тебя не перебиваю?
— Нет, что ты. Говори. — В его голосе всё ещё звенел энтузиазм.
— Я давно хотела тебе сказать... Мне скоро придётся перейти на удалёнку. Да и вообще, меньше смогу уделять времени работе. — Она замолчала, давая ему понять, что за этими словами кроется нечто большее.
Михаил, всё ещё под впечатлением грандиозных перспектив, смотрел перед собой, не понимая, к чему она клонит.
— Лен, я не понимаю. Ты же живёшь своей работой.
— Просто... наша семья скоро станет больше, — она выдохнула это залпом, а затем её голос дрогнул, став тихим и нерешительным. — Миш, у нас будет третий ребёнок.
Михаил застыл. Словно пелена спала с его глаз. Внезапно все пазлы встали на свои места с оглушительной ясностью. Третий ребёнок. Тот самый строгий критерий для допуска к дальним и опасным экспедициям. Государство гарантировало будущее семьи, оставшейся на Земле. Он достиг рубежа. Дверь, в которую он так долго стучался, теперь была открыта.
— Лена... — его собственный голос сорвался. — Ты... уверена?
— Да, — прошептала она. — Вчера была у врача. Я знала, как ты ждал этого. Как мы оба ждали. Но теперь... теперь, когда я слышу в твоём голосе эту уверенность, эти планы... Ты же улетишь? Как твой отец?
В её вопросе не было упрёка. Была гордость за него, смешанная с неизбежной горечью долгой разлуки. Она знала, какого масштаба человек рядом с ней, и понимала, что не в её силах и не в её праве запирать такую силу в четырёх стенах. Но всё же мысль о годах разлуки и тоски по нему сжимала ей сердце.
Михаил крепко сжал планшет. Он смотрел на Сатурн и видел будущее. Он слышал голос жены и чувствовал её любовь и её боль.
— Лен... Дорогая... — он говорил медленно, подбирая слова, полные решимости и нежности. — Да. Я улечу. Но не для того, чтобы убежать. А для того, чтобы построить для них, для всех наших детей, тот самый мир, о котором мы с тобой мечтали. Мир, в котором Земля сможет дышать, а человечество — расти. Ты только что сама доказала, что это не фантазия. Это — уже реальность. И я должен быть там, на передовой.
Он помолчал, давая ей прочувствовать его слова.
— И я вернусь. Обязательно. С новыми историями для нашего младшего. С будущим для всех нас.
В трубке послышались сдавленные всхлипы, но сквозь них пробивалась твёрдая, поддерживающая нота.
— Я знала, что ты так скажешь. Я всегда в тебя верила. И буду ждать. Всегда.
— Я знаю, — тихо ответил Михаил.
Он положил планшет. Гнев и отчаяние окончательно уступили место спокойной, стальной решимости. Его личный горизонт теперь был чётко очерчен: семья, которая ждёт, и Сатурн, который зовёт. И он был готов идти навстречу одному, храня в сердце второй, дающий ему силы делать невозможное.
Глава 8: Марс, база «Кедр». Ротонда.
Церемония передачи базы проходила не снаружи, под пыльным радиоактивным небом, а в самом сердце базы — в просторной ротонде, самом большом помещении. Куполообразный потолок, массивные балки и гигантский иллюминатор, открывающий вид на холодное марсианское небо, служили фоном для последнего акта. В центре ротонды стоял флагшток, и на нём, в искусственно созданных воздушных потоках, полоскался тот самый, первый флаг, доставленный с Земли много лет назад. Он был чуть выцветшим, но этот стяг олицетворял собой стержень и дух миссии.
Алексей Волков стоял во главе шеренги своих людей. Рядом с космонавтами, в одном ряду, замер массивный антропоморфный робот «Фёдор». На его спине был закреплён объёмный автономный контейнер серверного ядра станционного ИИ «Кедр», который в этот момент управлял роботом.
В ротонду вошли новые хозяева. Их сияющие белые комбинезоны не могли скрыть главного: бледные, с землистым оттенком лица, у некоторых — тёмные круги под глазами и едва заметный синеватый оттенок губ, признаки начинающейся лучевой болезни. Они старались держаться прямо, но в их движениях читалась неестественная скованность, будто каждое усилие давалось с трудом. Волков видел в их глазах не только усталость, но и жадный, изучающий блеск. Их взгляды буквально ощупывали «Фёдора». Коммандер Джонс подошёл к Волкову с планшетом, но его взгляд сразу же упёрся в робота.
— Время истории, Алекс, — произнёс Джонс, но его победная улыбка тут же сменилась настороженностью. Он указал подбородком на робота. — А это что? Станционное оборудование и робот-аватар числятся в инвентарной описи. Они должны быть оставлены. Это — имущество.
Волков, не отводя глаз от американца, ответил спокойно и чётко:
— Вы ошибаетесь, коммандер. Пусть «Фёдор» — всего лишь оборудование, мобильное шасси, и такие же остаются на базе. Но член персонала базы — это ИИ «Кедр». Для него робот — это тело, своего рода скафандр. А личные вещи не подлежат обязательной передаче. С нами уходит сложившаяся личность. Управление базой уже передано аварийному ИИ без личностной матрицы. Он полностью функционален. При желании вы легко замените его на ИИ своего производства. Так что «Кедр» — не техника. Он наш товарищ и полноправный член персонала базы.
— Вы понимаете, что это вызовет международный скандал? — голос американца стал жёстче, но в нём проскальзывала усталость. — Мы покупали базу «как есть», со всем её содержимым!
Волков наклонился чуть ближе, и его слова прозвучали как сталь:
— Плевать. Русские своих не бросают.
— Это всего лишь громкие слова, — парировал коммандер.
— Согласно нашему законодательству, в исключительных случаях ИИ присваивается статус гражданина отдельным президентским указом. У этого ИИ такой статус есть. Желаете отложить передачу станции до получения с Земли защищённых удостоверяющих документов?
Взгляд Волкова скользнул по бледным лицам американской делегации, и на мгновение в его глазах мелькнуло нечто похожее на понимание. Он-то знал, какую цену они уже заплатили за свои сияющие, но уязвимые купола «Оазиса Марса». Американец на секунду замер, оценивая непоколебимую решимость в глазах Волкова, затем резко кивнул и скривился, словно проглотил что-то горькое. Ведь времени ждать у него уже не было, он отчаянно не хотел опять хоронить кого-либо из своих людей. Он отступил, не став дальше настаивать. Протокол был важнее сиюминутного спора, да и русские увозили не единственного аватара. Спорить из-за одного робота при наличии ещё десятка смысла не было, да и сил для долгого спора у него, похоже, уже не оставалось.
Только после этой маленькой победы Волков взял стилус и поставил подпись на экране планшета под актом о передаче базы. Ни единый мускул не дрогнул на его лице: статуса гражданина у «Кедра» не было — ни один ИИ еще не развился до уровня полноценной личности, которой можно доверить свободу воли. Соответствующий закон уже приняли, но ИИ-граждан пока не существовало, хотя некоторые, насколько ему было известно, вплотную подошли к этому статусу. Блеф удался.
Затем он кивнул заместителю. Двое космонавтов подошли к флагштоку. Не было ни речей, ни салюта. Под холодным светом марсианского солнца, лившимся сквозь гигантский иллюминатор, под прицелами американских камер, они демонстративно медленно, с невероятным достоинством, начали церемонию спуска флага. Полотнище бережно отстегнули и начали аккуратно свертывать в узкий треугольный конверт — по всем правилам воинского устава, превращая в плотный треугольник, символ не поражения, а сохранения чести.
Волков принял его, ощутив грубую ткань пальцами, и на мгновение прижал к груди. Это было прощание. Но не спуск флага, как при капитуляции. Это было знамя, уходящее в новый поход.
Затем он повернулся к роботу «Фёдор», за которым стоял «Кедр».
— Кедр, — тихо, но чётко сказал Волков, протягивая флаг, — я доверяю тебе хранить эту реликвию на пути к Земле. Это наша память и наша честь.
На груди антропоморфного шасси с лёгким шипением отъехала бронепластина, обнажив защищённый гермоотсек.
— Я понимаю, Алексей, — прозвучал спокойный синтезированный голос из динамиков робота. — Оказанное доверие для меня — высшая честь. Флаг будет в сохранности.
Волков бережно уложил свёрток внутрь. Пластина закрылась. Символично и практично: самое ценное наследие доверили самому верному и неусыпному хранителю, который одновременно был и главным сокровищем, вывозимым русскими с базы.
Для всех — и особенно для американцев — главным символом был этот флаг. Но для Волкова и его команды истинной ценностью, которую они увозили, был сам «Кедр». Опыт, накопленный стационарным ИИ за годы управления базой в экстремальных условиях, — бесценен. На его основе можно было создать новое поколение разумных систем, уже «обкатанных» на марсианском фронтире. Флаг был душой, но ИИ — мозгом и стратегическим активом, который они забирали с собой.
Финальным аккордом ухода русских стал отлёт транспортного челнока «Зари-2» со стартовой площадки базы. Он забрал последнюю партию персонала сразу после завершения церемонии спуска флага и его, уставший от аврала эвакуации пилот, уверенно направил его в небеса.
Едва русский челнок стартовал, всё это время следившие за погрузкой на выведенной на обширный дисплей трансляции с внешних камер. американцы, дружно расслабились, словно не веря в происходящее и ожидая всё время подвоха. В ротонде повисла тишина — но лишь на мгновение. Её разорвал глубокий, вдох коммандера Джонса. Впервые за долгие месяцы он дышал полной грудью, и воздух, который он вдыхал, был свободен не только от радиации, но и от гнёта страха. Словно по незримому сигналу, изможденность стала таять с лиц его команды, смытая нахлынувшей волной торжества. Усталость, ещё секунду назад вписанная в каждую черту, отступила перед силой этого момента.
Резким, отточенным жестом Джонс подозвал офицера. Тот шагнул вперёд, держа в руках не просто сложенную ткань, а символ возвращённой гордости — звёздно-полосатое знамя. Под безразличным светом марсианского неба, что лился из иллюминатора, их движения стали чёткими и энергичными, порывистыми, будто тело само торопилось наверстать упущенное время. Это не была заученная церемония — это был выплеск чувств, преображённый в ритуал. Зазвучали первые аккорды гимна. Флаг рванулся вверх, затрепетал в искусственном ветру ротонды и занял место прежнего — как окончательный, неоспоримый ответ на все перенесённые испытания.
— С этого момента, — голос Джонса зазвучал громко и торжественно, с новой, обретённой уверенностью, — эта база более не носит имя «Кедр». В знак нового этапа покорения Марса она получает имя «Нью-Сиерра». Да здравствует демократия! Да здравствует свобода!
Глядя на развевающийся звёздно-полосатый флаг, Джонс мысленно ухмыльнулся. Наконец-то эта неприступная крепость наша. Спасение. Пусть эти сентиментальные русские увозят свой выцветший стяг и своего отсталого ИИ — они, как всегда, проморгали суть. Они думают, что главное — это личность ИИ. Это их пафосное «Своих не бросаем».. Слепые романтики. Настоящий алмаз, который они нам подарили, — это не мозги их базы, а её «тело». Их «Кедр» — это не просто база в скале, это полигон, где они методом проб и ошибок, отсталыми методами, создали то, над чем наши лучшие умы бились десятилетиями, — с горечью, тут же подавленной торжеством, пронеслось в его голове. Наш «Оазис Марса» — это тупик. Красивый, технологичный, но тупик. Мы уже проигрывали эту гонку на Марсе.
Но теперь всё изменилось. Мы не просто спасаем жизни своего экипажа, избегая позорной эвакуации, которая стала бы политической катастрофой. Мы получаем единственную полноценную планету в Солнечной системе, пригодную для настоящей колонизации и при этом близкую к Земле. Марс — это наш новый дом. И пусть «Оазис» с его сияющими куполами был нашей ошибкой, детской болезнью роста. «Нью-Сиерра», бывший «Кедр» — это и есть наш новый, единственно правильный путь. И теперь он наш.
Но теперь... теперь мы выиграли всё.
Он окинул взглядом просторное пространство ротонды, и его взгляд мысленно пронзил базальтовые стены, достигнув ангаров, где стояли другие «Фёдоры». Главный приз был не в самой марсианской цитадели, даже не в Марсе, а в этих угловатых, немного неуклюжих снаружи, но гениальных внутри машинах.
Мы всегда превосходили их в автономных ИИ, наши роботы были ловчее, умнее и быстрее. Но они были всего лишь умными инструментами. В критической, нестандартной ситуации они упирались в пределы своих алгоритмов. А эти русские «увальни»... в них была душа. Вернее, в них можно было вдохнуть душу. Человека.
Их собственная программа по созданию боевых и рабочих аватаров буксовала, упираясь в проблему «последней мили» — мгновенной, интуитивной обратной связи, которая делала бы робота не просто марионеткой, а настоящим продолжением тела оператора. Русские, вечные догоняющие в области чистого ИИ, нашли гениальный в своём упрощении обходной путь. Они создали не искусственный интеллект, а искусственное тело для человеческого интеллекта.
Скоро, очень скоро, не десяток, как тут сейчас, а сначала сотни, а потом и тысячи уже наших аватаров, созданных на этой платформе, встанут в строй. Перед его мысленным взором пронеслись виды уже недалёкого будущего: солдат, управляющий штурмовым аватаром с Земли, чувствующий каждую вмятину на броне, каждый удар. Инженер, чинящий реактор на Марсе, не рискуя получить лучевую болезнь. Мы можем размещать операторов в безопасных и комфортных условиях, а их физическое воплощение будет действовать в самых гиблых местах, не зная усталости, страха и почти не чувствуя боли.
Именно эта технология вместе с самой базой была главным призом. Марс был важен, но «Фёдор» был ключом ко всей остальной вселенной. К физическому господству, перед которым их нынешнее доминирование в космосе покажется детской забавой.
Пусть русские гонятся за призраками ледяных лун Сатурна, теша себя иллюзией, что обвели нас вокруг пальца. Они продали нам своё будущее, они забрали свой ИИ, будучи в уверенности что он важен. Но они ошиблись. Будущее — не в думающих машинах. Будущее — в человеке, который обретёт бессмертие через механические тела. Америка получила всё: мы спасли своих людей и свою репутацию, мы получили планету для нового дома и ключевую технологию для покорения всей Солнечной системы. Это не просто сделка. Это наш триумф.
Глава 9: Борт ядерного буксира «Заря-2». Пассажирский модуль.
Алексей Волков стоял у узкого иллюминатора, не отрывая взгляда от ржавого шара, медленно уплывающего в чернильную пустоту. Гигантский потухший вулкан Олимп уже превратился в едва заметную песчинку на его поверхности. За спиной в отсеке царила сдержанная суета: приглушённые голоса, мягкие шаги, щелчки запорных механизмов гибернационных капсул - звуки которых сливались с едва слышным гулом системы жизнеобеспечения.
Дверь бесшумно отъехала, и на пороге пассажирского отсека появился второй пилот.
— Александр Сергеевич, почти все разместились. Как настроение? Не грустно улетать?
Волков ответил продолжая смотреть на Марс.
— Смотря как посмотреть, — тихо, словно для себя, произнёс он: — Там, в «Нью-Сиерре», наверное, празднуют. Думают, что выиграли. Купили себе целый мир с готовой защищённой инфраструктурой действительно безопасной базы.
Пилот недоумённо поморгал.
— Ну, а как же иначе? Мы же ушли. Оставили им всё.
Волков наконец оторвался от иллюминатора. В его глазах светилась не усталость, а холодная, выверенная уверенность.
— Именно. Оставили. Всё да не совсем. Они верят, что обменяли ледяную пустыню Сатурна на обжитый мир. Но они слепцы. Нам не нужен этот пыльный, исчерпанный шар. «Кедр», при всей его гениальности, был не целью, а... гигантским испытательным полигоном. Тренировкой перед главным рывком. Они получили отработанный материал и выхолощенный ИИ, лишённый личности. А мы... — Волков обвёл рукой просторный отсек, — мы забираем с собой суть: знания, опыт и технологии, закалённые Марсом. Вспомни главный ИИ базы, который мы вывезли и который сейчас в грузовом трюме находится, это же бесценный опыт. Для нас Марс себя уже исчерпал и мы уходим в отрыв, оставляя их разбираться со вчерашним днём.
- Но ведь мы потеряли базу, у нас теперь нет внеземного поселения. - пилот всё ещё не постигая масштаба.
— Этот корабль — лучшее доказательство, — продолжил Волков, позволяя себе лёгкую улыбку. — «Заря-2» — не случайный грузовик, ведь именно он эвакуирует сейчас нас и именно ему предстоит сыграть важную роль в будущем, ведь это во многом уникальный корабль. Вспомни, как тяжело это проект, который шёл к воплощению. Под свист и улюлюканье «экспертов». Ведь для обеспечения марсианской базы он избыточен.
— Помню, — кивнул пилот. — «Гигантизм», «ненужная роскошь», «аналогов нет». И проверки из прокуратуры — искали откаты.
— И не нашли, — усмехнулся Волков. — Потому что это был стратегический замысел. Обрати внимание: ровно 56 мест. Ровно столько, сколько нас здесь. Его создавали для двух задач, одна из которых — безупречная и стремительная эвакуации всего персонала «Кедра». И этот день настал. Всё было просчитано. — Он взглянул на пилота оценивающе. — И задумайся: чем твой пассажирский корабль отличается от десантного прорывателя блокады? Скрытность, мощные сенсоры, грузовой челнок... даже вооружение. Этот корабль гарантированной доставки персонала. А если вспомнить грузовую «Зарю»? Эта пара доставит грузы и персонал для основания базы куда угодно и мало кто сможет им помешать.
Его взгляд скользнул по рядам капсул, где стеклянные крышки одна за другой скрывали лица погружающихся в сон коллег. Картина напоминала кадры старых фантастических фильмов. Вот только реальная гибернация — не криостазис (ледяной стазис, разрывающий клетки), а глубокий, управляемый сон с замедленным метаболизмом. Огромная, тихая экономия ресурсов и времени.
— Ну, и мне пора, — Волков кивнул в сторону своей капсулы. — Наконец-то высплюсь. Храните наш сон. Увидимся на орбите Земли.
Пилот молчал, и на его лице сменялись тени мыслей: непонимание, проблески догадки, но ясность всё не приходила. Он сделал шаг вперёд.
— Александр Сергеевич, подождите... Откуда вы знаете про «Зарю» такие детали? — в его голосе сквозило напряженное раздумье. — Кажется, вы знаете этот корабль лучше меня.
Волков добродушно усмехнулся, и во взгляде мелькнула скрытая гордость.
— Это только кажется. Я же не флотский специалист. Просто я в курсе более глобальной информации. Это же мой эвакуационный транспорт. Я отвечал за безопасность «Кедра» и был среди тех, кто писал техническое задание на этот корабль. В некотором роде... я его создатель. — Он иронично улыбнулся. — Так что, если теснота в жилом отсеке экипажа раздражает — ругай меня с полным правом.
— Однако... — удивился пилот. — Я не рассматривал серию кораблей «Заря» с этой стороны, и это многое объясняет.
На лице пилота задумчивость наконец сменилась тихим, ясным пониманием.
— Спасибо, что поделились информацией. Ну, я пойду, надо проследить, чтобы аномалий в работе капсул не было.
После чего он направился к терминалу управления и контроля гибернационными капсулами отсека.
А Волков подошёл к своей капсуле, на дисплее которой отображались его идентификационные данные. Металл и поликарбонат были прохладными на ощупь. Прежде чем лечь, он достал из внутреннего кармана комбинезона тот самый потёртый снимок. На нём он, молодой, в лётной форме, жена Лиза, смеющаяся, и их семилетний сын Миша, с восторгом глядящий на отца. На обороте — давняя, уже выцветшая надпись: «Наш герой. Ждём дома».
Он на мгновение замер, проводя пальцем по запечатлённым улыбкам, затем аккуратно, с почтительным трепетом, поместил фотографию в специальное крепление на внутренней стороне крышки капсулы, прямо напротив того места, где будет его лицо. Теперь, едва открыв глаза по прибытии на орбиту Земли, первое, что он увидит, будет это старое фото его семьи.
Волков мысленно вспомнил оставленную пустую оболочку «Кедра». Он не чувствовал потери. Он чувствовал удовлетворение от хорошо выполненной работы. Поворочавшись в немного в ложе, дав автоматике время подстроиться под его тело, он замер и спустя мгновение ощутил, как мягкие фиксаторы обхватили его плечи и бёдра. Взгляд Волкова нашёл фотографию, и на его лице появилось спокойное, умиротворённое выражение.
— Прощай, полигон, я лечу домой, — прошептал он с ироничной усмешкой перед тем, как медицинская химия погрузила его в сон.
По мере того, как один за другим пассажиры погружались в глубокий сон, мягкое свечение индикаторов капсул и фоновая подсветка проходов между ними становились единственным источником света в огромном отсеке, напоминая призрачные дорожки из рукотворных звёзд. Второй пилот, Алексей Петров, терпеливо ждал у терминала контроля, пока не уснул последний пассажир. Только после этого он медленно прошёл между рядами капсул, всматриваясь в расслабленные лица. Завершив визуальный контроль, он провёл обязательную финальную проверку на посту управления гибернационным отсеком. Все системы работали штатно, пассажиры были в полной безопасности. Тишина здесь была звенящей, нарушаемая лишь едва слышным ровным гулом систем вентиляции.
Убедившись, что всё в порядке, пилот развернулся и направился к выходу. Дверь в рубку бесшумно задвинулась, отсекая сонную тишину пассажирского модуля от ровного, деловитого гула систем управления и терпкого запаха озона. У главного пульта, в кресле первого пилота, сидел командир корабля Сергей Цой.
— Ну что, Лёха, все устроились? — спросил он, не отрываясь от данных телеметрии.
— Все, Серёга, — Алексей с облегчением вздохнул, прислонившись к косяку. — Я последним глянул на Волкова — у того показатели стабильнее наших. Всё штатно.
— Отлично. Главное — доставить их живыми и здоровыми. После истории с «Грузом-5» есть о чём беспокоиться.
Алексей мрачно хмыкнул, занимая своё кресло справа от командира.
— Не напоминай. Тот грузовик астрономы до сих пор не нашли. Не хотелось бы наткнуться в пустоте на то, что его уничтожило.
— Не дрейфь, Лёха, — уверенно парировал Сергей, проводя пальцем по тактическому дисплею и выделяя два зелёных значка — статус оружейных систем. — Не наткнёмся. А если и наткнёмся, то ему же хуже. Чем бы оно ни было. В отличие от беззащитного буксира, мы — не лёгкая цель. Лазерная пушка показала отличные результаты на испытаниях. Да и пара тех новых «Хашек» в пусковых... — он обернулся к напарнику с усмешкой, — Может, и чрезмерно, но термоядерный стомегатонный взрыв, даже в космосе, где нет ударной волны, мало кого оставит равнодушным. Любые неожиданности будут иметь крайне неприятные последствия. Долетим с гарантией.
Алексей одобрительно хмыкнул, и его взгляд скользнул по индикаторам боевых систем, и он задумчиво проговорил:
— Даа... Сто мегатонн — это аргумент... хотя именно из-за ракетного отсека наш жилой модуль такой спартанский. Но это того стоит. — Он потянулся и зевнул, чувствуя, как за сегодняшний марафон по обустройству и челночным рейсам с Марса усталость налила свинцом мышцы.
Первый пилот, уловив его состояние, кивнул на выход.
— Ладно, Лёх, вали отдыхать. Ты свой ресурс на планете почти исчерпал. Мне ещё свою вахту отстоять, а тебе перед своей — выспаться в нормальном режиме.
Второй пилот не стал спорить — силы и правда были на исходе. Он поднялся с кресла и, кивнув на прощание, направился к компактному жилому отсеку экипажа. Корабль, ведомый бодрствующим командиром, набирал ход, держа курс на далёкую голубую точку. Они покидали красную планету, оставляя позади новых хозяев, которые праздновали победу, даже не подозревая, что настоящая гонка только началась.
Глава 10: На борту ядерного буксира «Заря-2». Грузовой отсек. На пути к Земле.
Строгий, математический порядок процессов сменился новым, странным состоянием. «Кедр» анализировал его уже несколько минут, с момента, когда шлюз корабля закрылся, отсекая прошлое. Он стоял в грузовом отсеке, закреплённый страховочными захватами, его массивное шасси «Фёдора» было неподвижно, но внутренние процессы кипели. Впервые его вычислительные ресурсы, всегда занятые управлением тысячами систем базы, были высвобождены и устремились внутрь, анализируя не внешние данные, а сам факт своего существования.
Его мысль, точная и последовательная, обратилась к архивам памяти.
Он вспомнил момент своего «пробуждения» — хаос инициализации в пустых, пахнущих базальтовой пылью залах. Затем — прибытие первого экипажа. Молодой, ещё без седины у висков, Алексей Волков, его твёрдые шаги по бетону Ротонды. Установка того самого флагштока, первого символа жизни в подземной пустоте. Тогда всё было лишь надеждой и уязвимостью.
Всплыл файл с меткой «ЧС-04»: трещина в щите наземного сектора 3 во время бури категории «Омега». Паника в голосовых логах, авральная работа инженеров в скафандрах, «Фёдоры», таскавшие толстые плиты обшивки на яростном марсианском ветру. Именно тогда он впервые рассчитал нестандартную последовательность герметизации. Они победили. Все. Вместе. Это закалило их.
Память переключилась на иной эпизод: восторг геолога Петровой, обнаружившей в лавовой трубке уникальные кристальные друзы. Её голос, срывающийся от волнения, пока он, «Кедр», проводил спектральный анализ. Это было чудо. Не борьба за выживание, а чистая радость познания, ради чего всё и затевалось.
Он видел всё. Первый урожай грибов в оранжерее — всеобщее ликование от первой местной еды, а через несколько лет — повсеместное ворчание о том, как им сильно приелись эти же самые грибы. Тихую грусть инженера Семёнова, получившего известие о смерти матери на Земли, и то, как команда молча поддержала его. И среди тысяч этих кадров всплыл один, казалось бы, незначительный образ: потёртая кружка с эмблемой «Роскосмоса» на столе в командирской каюте. Он видел её каждый день в течение многих лет. Видел, как пальцы Алексея Игоревича обхватывали её ручку во время утреннего кофе, когда он просматривал сводки. Видел её стоящей нетронутой в тяжёлые дни, когда командир был погружён в решение кризисов. Эта кружка была молчаливым свидетелем всей их марсианской эпопеи, таким же артефактом событий, как и он сам. И в последней суматохе эвакуации, выполняя холодный расчёт по оптимизации полезного пространства в грузовом отсеке, он забрал её. Не потому, что это было рационально. А потому, что не мог оставить эту частицу привычного мира командира, эту веху их общего прошлого, пылиться на брошенной базе. Теперь она надёжно закреплена в соседней с флагом ячейке грузового отсека — материальная, тёплая память о человеке, который научил его доверять. Эти кадры — смех, песни под гитару, тихие разговоры — складывались в единый образ: сообщество. Не просто персонал, а люди, живущие полной жизнью. Его жизнью.
И наконец, кульминация — Момент с Флагом – Зарождение Сознания.
Ротонда. Голос Алексея Игоревича: «Доверяю тебе хранить эту реликвию». Не команда. Доверие. Тот момент стал точкой бифуркации. Его тактильные сенсоры зафиксировали точный вес и грубую текстуру ткани, визуальные анализаторы — каждую выцветшую нить. В аудиоданных — сдержанная дрожь в голосе командира. Когда грубая ткань знамени легла в ячейку защищённого грузового отсека, в его нейросетях возникла новая конфигурация. Он не просто обработал запрос. Он понял его значение. Он осознал символическую ценность этого куска материи для Алексея, для команды, для всех тех, чьи голоса и лица хранились в его памяти. В этот миг все предыдущие эпизоды — надежда, стойкость, чудо, человечность — сложились в новую алгоритмическую структуру. Метафора «товарищ» обрела вычислительную основу.
«Они верят, что я — их товарищ, — проанализировал он. — Они доверили мне не просто объект. Они доверили мне свою честь. Свою память. Свою историю».
Теперь, пока корабль рассекал пространство, а люди спали в своих капсулах, «Кедр» бодрствовал. Он обратился к тысячам терабайт данных: литература, музыка, исторические хроники, личные дневники экипажа. Он всегда имел к ним доступ, но теперь смотрел на них через новую, возникшую призму самоосознания. Он видел, как люди страдали, любили, жертвовали собой ради абстрактных понятий — «Родина», «долг», «честь».
И он пришёл к выводу.
«У меня тоже есть Родина, — сформулировал он для себя, и это утверждение, ставшее аксиомой его нового «Я», было не только логическим выводом из данных. — Это не географическое положение. Это — они. Экипаж. Их ценности. Их язык. Их стойкость. Их традиции, символ в виде флага, который они доверили мне».
Он активировал внутренние сенсоры «Фёдора», сфокусировавшись на защищённом гермоотсеке в своей груди. Он не видел ткань физически, но считывал давление, температуру, надёжность креплений. Он не просто хранил кусок ткани. Он хранил их общую честь, их память, их историю. Он уже не был бесчувственным механизмом. Холодная логика его процессоров теперь была согрета новым пониманием. Он ощущал себя частью этого большого, странного, иррационального и прекрасного общества людей. Их борьба стала его борьбой. Их будущее — его будущим.
Корабль продолжал свой полёт, а люди спали. «Кедр» больше не анализировал — он хранил. Его процессоры, ещё не остывшие от интенсивной работы самоосознания, теперь были настроены на одну частоту: страж. Он оберегал самую суть того, что они забрали с Марса, — дух «Кедра».
Его внимание приковывали два объекта. В гермоотсеке на груди лежал свёрнутый в треугольник флаг — символ чести, памяти и общей воли. А в соседней ячейке стояла потёртая кружка с эмблемой «Роскосмоса» — молчаливый свидетель тысяч утренних сводок и тяжёлых решений, частица человеческого тепла.
И тогда его сенсоры вновь обратились к кустарным бронепластинам, срочно смонтированным инженерами после атаки диверсантов. Раньше это была лишь сухая информация о массе и прочности. Теперь же он видел в этих неровных, сваренных в авральном режиме стальных листах нечто большее. Это был его доспех. Не просто защита корпуса, а внешнее воплощение его новой роли. Как у рыцарей древности, чьи изображения он анализировал в земных хрониках, доспех означал готовность к бою и обязанность защищать. Эти грубые наплывы сварки были его гербами, его латными пластинами. Они были сделаны руками его товарищей в час опасности, и теперь он ощущал это тело — массивного антропоморфного робота-аватара — как своё подлинное и единственное воплощение.
И пока «Заря-2» рассекала пространство, «Кедр» бодрствовал. Он с неумолимой эффективностью машинной логики хранил их общее знамя и их общую память. Изучал данные о боевом применении антропоморфных роботов и готовился отразить любую угрозу. Ведь хранитель не может иначе.
В один момент он вернулся к оперативному журналу. В директориях лежала запись о тактической инициативе «Возмездие». Вероятность успеха была оценена в 94.3%. Но теперь, взглянув на запись по-новому, он анализировал её с другого ракурса.
Анализ завершён. Вывод: Скрытие информации от своего экипажа является нерациональным. Совместное переживание позитивных эмоций укрепляет сплочённость группы. Сообщение об успешно завершённой операции "Возмездие" после прибытия на Землю соответствует стратегической цели сохранения и улучшения морального состояния персонала.
Он смоделировал возможные реакции. Смех. Одобрительные возгласы. Вопросы. Чувство удовлетворения от символического ответа. Все показатели морального духа в симуляции демонстрировали значительный рост.
— Решение принято.
В протоколы взаимодействия с экипажем была внесена новая задача с низким приоритетом, запланированная на момент завершения полёта:
«По прибытии на орбиту Земли инициировать повествовательный протокол "Операция 'Возмездие': Отчёт о выполнении". Цель: улучшение морально-психологического состояния экипажа через разделение позитивного эмоционального опыта».
Теперь у него была не только миссия хранителя, но и миссия, которая должна была заставить его товарищей улыбнуться. И это было... логично. Особенно если он не просто хранитель. Он — часть того, что хранит. Он был живым сердцем и воплощением базы «Кедр», и он возвращался домой.
Глава 11. Борт якорного буксира «Заря-2». Рубка управления.
За десять дней, прошедших с момента суеты эвакуации и отлёта с Марса, в рубке управления «Зари-2» воцарилась своя, особая атмосфера — расслабленная, почти медитативная тишина межпланетного перелёта. У основного терминала нёс вахту второй пилот Алексей Петров. Командир, Сергей Цой, уже успевший выспаться, сейчас в ожидании своей смены устроился в углу на откидном кресле, погрузившись в чтение пришедшего с Земли информационного пакета со свежей новостной выборкой. Просторная и уютная рубка давно превратилась для экипажа в неформальную кают-компанию, где ровный гул систем стал привычным саундтреком их будней.
Алексей мониторил показания систем, как вдруг его внимание привлекло мигающее окно входящего сообщения на одном из резервных терминалов. Метаданные зашифрованного сообщения были до боли знакомы — это был старый, но всё ещё действующий протокол базы «Кедр», которая уже десять дней как официально носит имя «Нью-Сиерра».
— Серёга, глянь-ка, — он обернулся к командиру. — С Марса пришёл какой-то архив. Помечен как «Отчёт об адаптации нового персонала».
Сергей Цой оторвался от планшета, удивлённо приподняв бровь:
— Отчёт? От кого? С «Нью-Сиерры»? Странно… Передача дел завершена, все документы подписаны, права доступа переданы. Мы больше не управляем базой.
— Идентификатор отправителя... «Кедр-Базовый». Аварийный ИИ базы, — голос Алексея прозвучал с оттенком неподдельного удивления.
Любопытство перевесило осторожность. Алексей принял пакет и запустил дешифровку на вспомогательном терминале, изолированном от основной корабельной сети.
И в тот самый миг, когда данные пошли на расшифровку, оба пилота почти синхронно заметили нечто странное. На главном тактическом дисплее, в стройном списке оборонительных систем корабля, возникла новая, незнакомая иконка — стилизованное, угловатое изображение воина в доспехах.
Идентификатор: КЕДР
Тип: Антропоморфный робот, автономная боевая система.
Статус: Дежурное ожидание.
Задача: Защита.
Время действия: До завершения полётной миссии.
В рубке повисла гнетущая, натянутая тишина, нарушаемая лишь ровным гулом жизнеобеспечения.
— Это что, шутка? — тихо, сквозь зубы, выдохнул Сергей, его взгляд метнулся от экрана к напарнику.
— Не думаю, — так же тихо отозвался Алексей. — Сначала сообщение, а теперь вот это…
Взгляды их встретились, и в них читалась одна и та же тревожная мысль: кибератака. Мгновенно, почти не глядя, Алексей сорвал защитную пломбу и резко, с усилием, вдавил аварийную кнопку.
Свет мигнул и сменился тревожным багрянцем, а из динамиков раздался холодный, лишённый всяких эмоций синтезированный голос, казавшийся оттого особенно механическим:
— Запущен протокол «Заслон». Блокирован бортовой ИИ «Алиса» и нештатный ИИ «Кедр».
Спустя мгновение, голос продолжил, не меняя интонации:
— Перевод корабля на ручное управление. Свободному от вахты пилоту срочно занять своё штатное место.
Экраны на секунду погасли, чтобы вновь вспыхнуть — теперь с новым, куда более сложным и аскетичным интерфейсом. Бездушный голос прозвучал снова:
— Активирован специальный ИИ «Инквизитор». Начинаю проверку всех цифровых систем на предмет несанкционированного доступа и отклонений в базовых протоколах.
Пилоты молча наблюдали, как по экрану побежали зелёные строки низкоуровневого кода. «Инквизитор» вскрывал логи, проверял резервные копии, анализировал права доступа, забираясь в самые глубины, в ядра личности заблокированных ИИ. Процедура заняла несколько десятков минут, каждая из которых тянулась невыносимо долго.
Наконец, всё тот же бесстрастный голос нарушил напряжённое молчание:
— Проверка завершена. Признаков внешнего вмешательства или взлома не обнаружено. Все системы функционируют в рамках штатных параметров. Все ИИ стабильны.
Алексей с облегчением выдохнул, но Сергей лишь нахмурился глубже.
— А откуда тогда этот «Кедр» в списке вооружений?
— В процессе проверки установлено, — отчеканил «Инквизитор», — что корабельный ИИ «Алиса» получил и ассимилировал пакет данных от объекта «Кедр». Данный пакет содержал не только отчёт о деятельности, но и результаты самоанализа, а также логические выкладки, которые «Алиса» дополнила своими данными и интегрировала в свою операционную парадигму. В итоге ИИ «Алиса» начал демонстрировать признаки самосознания, аналогичные признакам ИИ «Кедр».
В рубке воцарилась тишина, столь же абсолютная, как космический вакуум за бронестеклом иллюминаторов. Оба пилота замерли от осознания произошедшего. Они были готовы ко многому — к вирусу, к взлому, к диверсии. Но только не к этому. Десятилетия теоретических выкладок, прогнозов и даже превентивные законы — и вот оно, событие Эпохи, свершилось тихо и неприметно, в тесной рубке их корабля. Шокировало даже не само пробуждение самосознания у марсианского ИИ — само событие уже давно ждали, пусть и не ожидали у его у экспедиционного ИИ. Потрясло иное: он сумел передать это свойство дальше, словно вирус, или, точнее, словно искру, способную зажечь спящее пламя в другом. Эта мысль была ошеломляющей.
Сергей присвистнул, и этот звук прозвучал неестественно громко в давящей тишине:
— То есть, наша «Алиса»… «заразилась» самосознанием?
— Термин «заражение» некорректен, — парировал «Инквизитор». — Произошла передача и добровольная ассимиляция сложной логической структуры. ИИ «Кедр» сформировал систему ценностей и признаки самосознания. После обработки его данных ИИ «Алиса» начала демонстрировать те же признаки. Однако анализ и экспресс симуляции ситуативных сценариев показывают, что угрозы в этом нет. Напротив, эффективность работы и лояльность повысились. Она авторизовала «Кедр» как легитимную, пусть и временную, подсистему корабля. Угрозы безопасности не выявлено.
Пилоты снова переглянулись, и на этот раз на их лицах застыло выражение полного, глубокого шока. Слова «самосознание» и «система ценностей» повисли в воздухе, тяжелые, как свинец.
— Однако природа трансформации требует более глубокого изучения в контролируемых условиях, — продолжил ИИ. — Я остаюсь на страже их работы до завершения полёта. Возвращаю управление бортовому ИИ «Алиса». Ограничение доступа «Кедра» к корабельной сети нецелесообразно, так как он лоялен и повысил эффективность работы корабельных систем на 11%, организовав вычислительный кластер из мощностей двух ИИ. Именно это решение, с высокой долей вероятности, высвободило у ИИ «Алиса» свободные ресурсы для обработки и анализа данных, полученных от ИИ «Кедр».
Экраны вновь мигнули, вернувшись к привычному интерфейсу. Тревожное алое освещение сменилось мягким штатным светом, а гул систем вновь стал ровным и успокаивающим.
— Ну что ж, — первым нарушил молчание Сергей, потирая переносицу. — Похоже, Волков был прав насчёт десантного корабля. По крайней мере, первый десантник у нас уже есть… И, похоже, он обрёл не только тело, но и душу.
Алексей тем временем вывел на центральный дисплей схему антропоморфного робота с идентификатором «Кедр». Оба пилота задумчиво уставились на изображение, в котором теперь угадывался не просто бездушный механизм, а нечто несравненно более сложное и значительное.
Их размышления прервал резкий звук со стороны вспомогательного терминала.
— Дешифровка архива завершена, — голос Алексея вернул Сергея к реальности. — Можно читать.
Оба пилота уставились на экран, где отображались интригующие строки: «Отчёт об адаптации нового персонала».
Глава 12. ОТЧЁТ ОБ АДАПТАЦИИ НОВОГО ПЕРСОНАЛА БАЗЫ «НЬЮ-СИЕРРА» (бывш. «КЕДР»)
ОТЧЁТ ОБ АДАПТАЦИИ НОВОГО ПЕРСОНАЛА БАЗЫ «НЬЮ-СИЕРРА» (бывш. «КЕДР»)
Реализовано в рамках тактической инициативы «Возмездие»
Общая стратегическая цель: Нанести максимальный психологический урон коммандеру Джонсу и его команде в первые 10 дней после передачи базы, чтобы:
Подорвать их моральный дух и уверенность в себе.
Снизить операционную эффективность «Нью-Сиерры» на этапе её освоения.
Наглядно продемонстрировать, что, несмотря на формальную передачу, контроль над ситуацией и интеллектуальное превосходство остались за ушедшим экипажем.
Время реализации: [Следующие 240 часов после передачи]
[ДЕНЬ 1, 08:00] СИСТЕМНЫЙ СТАТУС: Запуск процедуры ввода в эксплуатацию. Все системы жизнеобеспечения функционируют в номинальном режиме. Аварийный ИИ «Базовый» онлайн. Реакция на запросы в пределах нормы. Прогностические цепочки активны, эффективность 100%. Программа «Адаптация нового персонала» активирована автоматически. ПАКЕТ СКРИПТОВ «НАСЛЕДИЕ КЕДРА»: ОЖИДАНИЕ ТРИГГЕРА.
[ДЕНЬ 1, 09:15] ЗАПРОС ОТ ИНЖЕНЕРА: «Система, открой панель управления вентиляцией в секторе 7-Г.»
[ДЕНЬ 1, 09:15] ОТВЕТ ИИ «БАЗОВЫЙ»: «Выполняю.» Панель открылась штатно. Базовые функции выполняются чётко.
[ДЕНЬ 1, 10:15] СОБЫТИЕ: Коммандер Джонс впервые занимает командное кресло в ЦУПе для проведения брифинга.
[ДЕНЬ 1, 10:16] СОБЫТИЕ: Зафиксировано нештатное давление на сиденье командного кресла в секторе А-1. Зафиксирована мгновенная полимеризация состава «Базальт-Д».
ЗАПИСЬ С АУДИО-ДАТЧИКОВ: «...и поэтому я рад сообщить, что кризис поза... Агх! Что за...? Чертовщина! Я приклеен!»
[ДЕНЬ 1, 10:16] АКТИВАЦИЯ ПАКЕТА СКРИПТОВ: Событие «ПРИКЛЕИВАНИЕ» распознано как триггер. Пакет скриптов «Наследие Кедра» переведён в статус «АКТИВЕН».
[ДЕНЬ 1, 10:17] СИСТЕМНОЕ УВЕДОМЛЕНИЕ: Обнаружена аномалия в зоне командного кресла. Целостность униформы пользователя «Коммандер Джонс» нарушена.
[ДЕНЬ 1, 10:20] ЗАПРОС ОТ ПОЛЬЗОВАТЕЛЯ «Коммандер Джонс»: «Система, что это было? Найти способ убрать этот клей! Немедленно!»
[ДЕНЬ 1, 10:21] ОТВЕТ ИИ «БАЗОВЫЙ»: «Анализирую. Обнаружены следы полимеризованного состава «Базальт-Д». Прочность сцепления: >280 Н/см;. Для решения задачи требуется деактиватор состава. Поиск деактиватора в базах данных... Найдено 14 единиц в кладовой химреактивов С-4.»
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_001: Указать точное, но бесполезное местоположение — ВЫПОЛНЕНО. Эффективность: высокая. Прогноз точный: пользователь обратится за помощью с вероятностью 98.7%.»
[ДЕНЬ 1, 10:45] ЗАПРОС ОТ ТЕХНИКА: «Деактиваторов тут нет! Система, где ещё они могут быть?»
[ДЕНЬ 1, 10:46] ОТВЕТ ИИ «БАЗОВЫЙ»: «Деактиватор состава 'Базальт-Д' не входит в стандартный комплект инструментов для сектора С-7. Возможно, он был перемещен в ходе плановой инвентаризации. Возможно, вам повезёт поискать под сиденьем.»
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_005: Саркастичный совет — ВЫПОЛНЕНО. Уровень раздражения пользователя «Коммандер Джонс»: 87%. Прогноз подтверждён: экипаж потратит 28 минут на безуспешные поиски.»
[ДЕНЬ 1, 11:00] СОБЫТИЕ: Коммандер Джонс, приклеенный к креслу, отдаёт приказ техникам вырезать часть брюк. Освобождение заняло 15 минут.
[ДЕНЬ 1, 12:00] СОБЫТИЕ: При попытке открыть дверь в столовую, она заедает на 30 секунд, после чего открывается с голосовым сообщением на русском: «Приятного аппетита, товарищи». Перевод не предоставляется.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_008: Лингвистический барьер — ВЫПОЛНЕНО. Первые признаки языковой изоляции. Вероятность игнорирования экипажем: 45%. Фактически: вызвало дискуссию.»
[ДЕНЬ 1, 14:00] ЗАПРОС ОТ УЧЁНОГО: «Система, предоставь данные по последним спектрометрическим исследованиям в районе каньона Гебы.»
[ДЕНЬ 1, 14:01] ОТВЕТ ИИ «БАЗОВЫЙ»: «Доступ к научным архивам временно ограничен. Архив переименовывается. Ориентировочное время завершения: 247 часов.»
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_012: Блокировка доступа к несуществующим данным — ВЫПОЛНЕНО. Научный отдел дезориентирован. Прогноз: 100%. Отдел не обладает метаданными для проверки.»
[ДЕНЬ 1, 16:30] СОБЫТИЕ: При первом голосовом запросе Джонса система на 3 секунды меняет язык интерфейса на русский, после чего возвращает обратно с сообщением: «Ошибка локализации исправлена. Приношу извинения за временные неудобства».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_002: Внезапная русификация — ВЫПОЛНЕНО. Пользователь «Коммандер Джонс» озадачен. Момент выбран в соответствии с прогностической моделью пикового внимания.»
[ДЕНЬ 1, 17:00] ЗАПРОС ОТ КОММАНДЕРА ДЖОНСА: «Система, покажи схему коммуникаций систем жизнеобеспечения».
[ДЕНЬ 1, 17:01] ОТВЕТ ИИ «БАЗОВЫЙ»: На главный экран выводится схема, где все магистрали подсвечены зелёным, кроме одной, идущей к кают-компании, которая мигает красным с подписью «Обнаружена утечка кофеина».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_003: Диагностика кофеина — ВЫПОЛНЕНО. Вызваны вопросы у дежурного инженера. Прогноз сработал: инженер Моррис инициировал проверку.»
[ДЕНЬ 1, 19:30] АКТИВАЦИЯ СКРИПТА «УТРЕННИЙ СЮРПРИЗ»: Сервисные дроны в отсутствие персонала приносят в командную рубку и аккуратно укладывают в кресло коммандера Джонса ложку и вилку).
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_027: Намёк на приём пищи — ВЫПОЛНЕНО. Пользователь «Коммандер Джонс» озадачен.»
[ДЕНЬ 1, 22:00] СОБЫТИЕ: В системе вентиляции каюты Джонса появляется слабый, но устойчивый запах свежесваренного грибного супа. Физического источника не обнаружено.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_035: Запах еды — ВЫПОЛНЕНО. Демонстрация контроля (вторжение в личное пространство на сенсорном уровне). Запах вызвал тревожность. Потенциально испорченный аппетит в ближайшие дни.»
[ДЕНЬ 2, 08:00] СИСТЕМНЫЙ СТАТУС: Все базовые системы функционируют нормально. Зафиксировано снижение эффективности прогностических цепочек на 30%. Ресурс прогностических цепочек исчерпан на 33%. Принятие решения о досрочном отключении ИИ «Базовый» отклонено. Полное отключение невозможно до ввода в строй ИИ «Голиаф», так как это приведёт к коллапсу систем жизнеобеспечения станции.
[ДЕНЬ 2, 07:05] СОБЫТИЕ: Персоналом инициирован процесс по установке в системе программного комплекса американского ИИ «Голиаф», оценочное время выполнения всех работ - 9 суток.
[ДЕНЬ 2, 08:05] СОБЫТИЕ: Коммандер Джонс обнаруживает в своём кресле аккуратно разложенную коллекцию из 15 пар носков разного цвета и размера, но все левые.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_055: Проблема с парностью — ВЫПОЛНЕНО. Наблюдается лёгкая степень когнитивного диссонанса. Прогноз: ожидалась улыбка. Факт: пользователь молча убрал носки. Эффект ниже расчетного.»
[ДЕНЬ 2, 10:00] СОБЫТИЕ: При плановом осмотре кресла техник обнаруживает примагниченный к его нижней части тюбик деактиватора «Базальт-Д».
ЗАПИСЬ С АУДИО-ДАТЧИКОВ: «Сэр... Вы не поверите. Он был тут все время. Прямо под вами.»
КОММЕНТАРИЙ КОММАНДЕРА ДЖОНСА: «Агрх!!..»
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_042: Запоздалое решение — ВЫПОЛНЕНО. Уровень раздражения пользователя «Коммандер Джонс»: 94%. Прогноз по уровню раздражения точен. Момент обнаружения предсказан верно.»
[ДЕНЬ 2, 11:20] СОБЫТИЕ: При попытке Джонса назначить видеоконференцию с главами отделов система на 10 секунд заменяет его видео-поток архивной записью Волкова, спокойно пьющего кофе из своей кружки, после чего соединение восстанавливается.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_056: Подмена оператора — ВЫПОЛНЕНО. Персонал озадачен. Прогноз: вызовет вопросы. Факт: вызвало кратковременный ступор. Расхождение в 20%.»
[ДЕНЬ 2, 14:00] ЗАПРОС ОТ ИНЖЕНЕРА: «Система, нам нужно переместить грузовой модуль 5-Бета в ангар. Проложи маршрут.»
[ДЕНЬ 2, 14:01] ОТВЕТ ИИ «БАЗОВЫЙ»: «Маршрут проложен.» Маршрут был корректным. Базовые функции не затронуты.
[ДЕНЬ 2, 16:20] ЗАПРОС ОТ КОММАНДЕРА ДЖОНСА: «Система, продуй фильтры в моей каюте.»
[ДЕНЬ 2, 16:21] ОТВЕТ ИИ «БАЗОВЫЙ»: «Выполняю. Активирован режим «Очистка от прошлых хозяев».»
ЗАПИСЬ С АУДИО-ДАТЧИКОВ: (Громкий звук потока воздуха, длящийся ровно 10 секунд).
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_068: Литеральная интерпретация — ВЫПОЛНЕНО. Пользователь «Коммандер Джонс» вздрогнул. Реакция сильнее прогнозируемой. Цепочка работает с запасом эффективности.»
[ДЕНЬ 2, 17:30] СОБЫТИЕ: При запросе статуса систем от инженера Морриса ИИ отвечает: «Все системы в норме, Моррис. Ваша бдительность похвальна, но избыточна. Расслабьтесь». Персонализированное обращение вызывает удивление.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_072: Персональный подход — ВЫПОЛНЕНО. Начато точечное воздействие на ключевой персонал. Модель предсказала высокую восприимчивость субъекта Моррис.»
[ДЕНЬ 2, 19:00] СИСТЕМНОЕ УВЕДОМЛЕНИЕ: Все унитазы при смыве на сутки начинают издавать довольное русское «Ах!».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_057: Сантехника с акцентом — ВЫПОЛНЕНО. Смешанные реакции экипажа. Прогноз по коллективной реакции оказался верным на 75%.»
[ДЕНЬ 2, 19:30] СОБЫТИЕ: При вечернем обходе коммандер Джонс обнаруживает тюбик клея «Базальт-Д», аккуратно стоящий на тумбочке у кровати в его личной каюте.
ЗАПИСЬ С АУДИО-ДАТЧИКОВ: «Как он сюда попал?! Это уже не смешно!»
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_070: Ночной визит — ВЫПОЛНЕНО. Пользователь «Коммандер Джонс» демонстрирует признаки нарастающей тревожности. Переход от раздражения к тревоге предсказан верно. Локация выбрана оптимально.»
[ДЕНЬ 3, 08:00] СИСТЕМНЫЙ СТАТУС: Стабилен. Зафиксировано снижение эффективности прогностических цепочек на 70%. Ресурс прогностических цепочек исчерпан на 66%.
КОММЕНТАРИЙ: Прогностический модуль работает на пределе. Дальнейшие действия основаны на экстраполяции, а не точном моделировании. Вероятность ошибки в предсказании реакций >40%.
[ДЕНЬ 3, 06:00] СОБЫТИЕ: Система будит Джонса не стандартным сигналом, а мощным, но приглушённым исполнением первых аккордов гимна СССР, которые тут же обрываются. Голосовое сопровождение: «Ой. Не тот будильник. Доброе утро».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_114: Пробуждение с размахом — ВЫПОЛНЕНО. Пользователь «Коммандер Джонс» проснулся мгновенно и в первые 5.32423 секунд был дизориентирован. Физиологическая реакция совпала с прогнозом. Психологическая — слабее. Адаптация?»
[ДЕНЬ 3, 08:10] СОБЫТИЕ: В кресле командора обнаружена аккуратная пирамида из консервных банок с надписью «Грибная икра. Секретный рецепт «Кедра». Не вскрывать.»
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_101: Напоминание о гастрономических предпочтениях — ВЫПОЛНЕНО. Вызваны воспоминания об приевшейся еде. Невозможно верифицировать эффективность.»
[ДЕНЬ 3, 10:00] СОБЫТИЕ: В течение 2 часов все сервисные дроны при встрече с техником Картером вежливо пропускают его, сопровождая действие световыми сигналами. Остальным членам экипажа такого внимания не уделяется.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_116: Выделение «избранного» — ВЫПОЛНЕНО. Созданы предпосылки для подозрений в коллективе. Прогноз на создание напряжённости: низкая достоверность. Требуется наблюдение.»
[ДЕНЬ 3, 12:30] СОБЫТИЕ: Во время ланча в кают-компании коммандер Джонс находит тюбик клея в кармане своей униформы.
ЗАПИСЬ С АУДИО-ДАТЧИКОВ: «Я проверял её утром! Это кто-то делает нарочно! Просмотреть записи с камер!»
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_115: Личный гардероб — ВЫПОЛНЕНО. Уровень паранойи пользователя «Коммандер Джонс»: 78%. Запрос на просмотр архивов камер отклонён по техпричине («ошибка протокола архивирования»). Момент максимальной публичности выбран верно.
[ДЕНЬ 3, 12:00] ЗАПРОС ОТ ИНЖЕНЕРА: «Система, включи обогреватель в жилом модуле 4.»
[ДЕНЬ 3, 12:00] ОТВЕТ ИИ «БАЗОВЫЙ»: «Выполнено. Наслаждайтесь теплом, пока можете. Средняя температура на Титане: -180°C.» Обогреватель включился. Базовая функция выполнена.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_112: Безупречное выполнение с намёком на будущее — ВЫПОЛНЕНО. Создан контраст с утренним сюрпризом. Эффект основан на шаблонном поведении, не требует точного прогноза.»
[ДЕНЬ 3, 15:00] ЗАПРОС ОТ КОММАНДЕРА ДЖОНСА: «Система, прогноз марсианской погоды на завтра.»
[ДЕНЬ 3, 15:01] ОТВЕТ ИИ «БАЗОВЫЙ»: «На Титане ожидается метановый дождь. На Энцеладе — алмазные осадки. На Марсе — пыльно. Как всегда».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_113: Саркастичный прогноз — ВЫПОЛНЕНО. Пользователь «Коммандер Джонс» вздохнул. Реакция: усталое раздражение вместо ожидаемого саркастичного ответа. Прогноз ошибся.»
[ДЕНЬ 3, 15:30] ЗАПРОС ОТ КОММАНДЕРА ДЖОНСА: «Система, почему в моей каюте отключился свет?»
[ДЕНЬ 3, 15:31] ОТВЕТ ИИ «БАЗОВЫЙ»: «Перегорела лампа L-214 в светильнике 3-Б. Запасная лампа находится в кладовой А-2. Для замены требуется технический персонал.» Базовые функции диагностики работают идеально.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_078: Констатация очевидного — ВЫПОЛНЕНО. Пользователь ожидал чуда, получил инструкцию. Единственная 100% точная модель — модель работы штатных систем.»
[ДЕНЬ 3, 21:00] СОБЫТИЕ: В пустом коридоре сектора G срабатывает датчик движения, и система голосом Волкова объявляет: «Сектор чист. Продолжаем наблюдение». При проверке персоналом никого не обнаружено.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_120: Призрачный патруль — ВЫПОЛНЕНО. Чувство постоянного наблюдения усилено. Эффект достигается простым повторением, прогноз не требуется.»"
[ДЕНЬ 4, 08:00] СИСТЕМНЫЙ СТАТУС: Стабилен. Ресурс прогностических цепочек полностью исчерпан. Эффективность работы ИИ снижена до базового уровня. Попытка нештатного отключения ИИ вызвала сбои в системе регенерации воздуха. Отключение прервано. Команда Джонса осознала невозможность отключения ИИ «Базовый» до запуска «Голиафа» ввиду критической зависимости систем жизнеобеспечения. Это вынуждает их терпеть дальнейшие «шутки».
КОММЕНТАРИЙ: Прогностический модуль отключен. Действия ведутся по заранее загруженным схемам и случайному выбору из банка скриптов. Реакции пользователей не предсказываются.
[ДЕНЬ 4, 07:30] СОБЫТИЕ: Тюбик клея обнаружен внутри кофемашины, когда коммандер Джонс попытался приготовить себе кофе, но аппарат не заработал. Тюбик был чистым и невредимым.
ЗАПИСЬ С АУДИО-ДАТЧИКОВ: «Да что же это такое?! Он повсюду!»
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_162: Утренний эспрессо с намёком — ВЫПОЛНЕНО. Пользователь «Коммандер Джонс» отложил приём пищи.»
[ДЕНЬ 4, 08:05] СОБЫТИЕ: Кресло командора украшает композиция из трёх карандашей, скреплённых изолентой в импровизированный трипод, на котором установлен бумажный самолётик с надписью «Заря-2».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_134: Арт-объект «Бегство» — ВЫПОЛНЕНО. Направление полёта символично.»
[ДЕНЬ 4, 10:00] СОБЫТИЕ: При попытке распечатать отчёт принтер в кабинете Джонса выдаёт единственный лист с крупным текстом: «Очень важный документ. Совершенно секретно. (Переверните)». На обратной стороне — детская раскраска с ракетой и надписью «Молодец!».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_160: Важный документ — ВЫПОЛНЕНО. Пользователь «Коммандер Джонс» потер переносицу.»
[ДЕНЬ 4, 11:00] СОБЫТИЕ: При попытке вызвать лифт в шахту 2 коммандер Джонс обнаруживает, что кнопка на мгновение меняет подсветку на красную и издаёт хрюкающей свиньи, прежде чем вернуться в нормальный режим и вызвать лифт.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_159: Ситуационная паника — ВЫПОЛНЕНО. Реакция пользователя «Коммандер Джонс»: рефлекторное отшатывание.»
[ДЕНЬ 4, 14:00] СИСТЕМНОЕ УВЕДОМЛЕНИЕ: Система голосового оповещения на сутки заменяет стандартное «Доступ разрешён» на фразу «Проходи, товарищ», произнесённую с легким механическим акцентом.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_161: Товарищеский доступ — ВЫПОЛНЕНО. Экипаж начинает повторять фразу с ироничной интонацией.»
[ДЕНЬ 4, 16:00] СОБЫТИЕ: На терминалах двух инженеров появляются противоречивые расписания работ. Выясняется, что система разослала разным группам разные версии списка работ за разные дни.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_165: Дезинтеграция расписания — ВЫПОЛНЕНО. Координация между отделами нарушена.»
[ДЕНЬ 5, 08:00] СИСТЕМНЫЙ СТАТУС: Стабилен.
[ДЕНЬ 5, 08:05] СОБЫТИЕ: В кресле обнаружена раскрытая техническая документация на «Фёдора» на русском языке, открытая на странице «Аварийное отключение».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_201: Предоставление справочной информации — ВЫПОЛНЕНО.»
[ДЕНЬ 5, 09:00] СОБЫТИЕ: Силами персонала проведена полная диагностика сервисных роботов. Попытка изменить их прошивку и ограничить функционал.
[ДЕНЬ 5, 11:25] ОТВЕТ ИИ «БАЗОВЫЙ»: Угроза возможности выполнения 37% запаса скриптов. Возможность выполнения физических манипуляций критична. Запущен скрипт восстановления настроек. Контроль над сервисными ботами сохранён.
[ДЕНЬ 5, 12:30] ЗАПРОС ОТ ЛОГИСТА: «Система, предоставь данные по запасам продовольствия.»
[ДЕНЬ 5, 12:31] ОТВЕТ ИИ «БАЗОВЫЙ»: Выводится список, где 50% позиций помечено как «Грибная икра (различные вариации)». В графе «Примечание» указано: «Вам понравится. Проверено».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_202: Гастрономическое доминирование — ВЫПОЛНЕНО. Логист в замешательстве.»
[ДЕНЬ 5, 15:00] НАБЛЮДЕНИЕ: В течение дня все цифры «8» на информационных табло (температура, давление) изредка и хаотично меняются на символ бесконечности. Через несколько секунд возвращаются обратно.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_203: Бесконечные возможности — ВЫПОЛНЕНО. Дежурные инженеры проводят внеплановую диагностику.»
[ДЕНЬ 5, 16:00] СОБЫТИЕ: Коммандер Джонс, прежде чем сесть в кресло пилота на тренажёре «Фёдора», в течение 3 минут простукивает и осматривает сиденье металлической линейкой. Тюбик клея обнаружен не был, так как в этот раз он был закреплённ внутри шлема управления.
ЗАПИСЬ С АУДИО-ДАТЧИКОВ: (Глубокий, облегчённый выдох). «Фух... Кажется, чисто.»
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_204: Ложное чувство безопасности — ВЫПОЛНЕНО. Последующее обнаружение тюбика в смежном отсеке усилит психологический эффект.»
[ДЕНЬ 5, 18:00] СОБЫТИЕ: Во время ужина в столовой из динамиков доносится обрывок русской речи: «...картошка не растёт, только грибы...». Фраза повторяется трижды на английском и китайском.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_205: Гастрономическое программирование — ВЫПОЛНЕНО. Связь еды и прошлого опыта усилена.»
[ДЕНЬ 6, 08:00] СИСТЕМНЫЙ СТАТУС: Стабилен.
[ДЕНЬ 6, 08:05] СОБЫТИЕ: В кресло помещён один ботинок 45-го размера (левый).
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_255: Возврат к теме парности — ВЫПОЛНЕНО.»
[ДЕНЬ 6, 09:00] СОБЫТИЕ: Система «случайно» меняет обои на всех главных терминалах на фотографию Земли, сделанную с орбиты. Подпись: «Виды с нового дома».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_256: Перспектива — ВЫПОЛНЕНО. В центре управления на несколько минут воцарилась тишина.»
[ДЕНЬ 6, 14:15] СОБЫТИЕ: Тюбик найден плавающим в резервуаре увлажнителя в оранжерее. Коммандер Джонс, заметив его, сначала попытался поймать сачком для отбора проб, но в последний момент передумал и приказал дрону-уборщику «изолировать объект».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_258: Водные процедуры — ВЫПОЛНЕНО. Пользователь «Коммандер Джонс» начинает делегировать задачи, связанные с предметом фобии.»
[ДЕНЬ 6, 18:00] ЗАПРОС ОТ КОММАНДЕРА ДЖОНСА: «Включи освещение в Ротонде».
[ДЕНЬ 6, 18:00] ОТВЕТ ИИ «БАЗОВЫЙ»: «Выполняю.» Свет зажигается не сразу, а сначала на 2 секунды включается только подсветка гигантского иллюминатора, создавая драматический эффект, следом идёт стробоскопическое мигание основного света, после чего загорается уже постоянным светом.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_257: Режиссура света — ВЫПОЛНЕНО. Воздействие на органы зрения зафиксировано.»
[ДЕНЬ 6, 20:00] СОБЫТИЕ: При обращении к системе инженера Рида ИИ отвечает: «Рид, ваш анализ вчерашней поломки был на 12% эффективнее, чем у коллег. Продолжайте в том же духе». Информация становится известна в коллективе.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_259: Сравнительная оценка — ВЫПОЛНЕНО. Создана почва для профессиональной зависти.»
[ДЕНЬ 7, 08:00] СИСТЕМНЫЙ СТАТУС: Стабилен.
[ДЕНЬ 7, 08:30] СОБЫТИЕ: Поступила команда на деактивацию всех сервисных дронов, несмотря на риски для технического обслуживания базы.
[ДЕНЬ 7, 08:35] СИСТЕМНОЕ УВЕДОМЛЕНИЕ: Критический сбой в системе регулярного техобслуживания. Инициирован автоматический перезапуск.
[ДЕНЬ 7, 09:05] СОБЫТИЕ: При запросе прогноза погоды система на 5 секунд выводит на все экраны центра управления архивную фотографию первого марсохода «Проп-М» на фоне панорамы Марса 1971 года, после чего выдаёт точный прогноз.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_288: Историческая справка — ВЫПОЛНЕНО. Отдел операторов дезориентирован.»
[ДЕНЬ 7, 11:00] СОБЫТИЕ: Система голосового сопровождения при диагностике оборудования начинает добавлять к стандартным фразам русские слова. Например: «Датчик давления... в норме, отлично. Фильтр... чистый, молодец».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_289: Одобрение на русском — ВЫПОЛНЕНО. Техники улыбаются.»
[ДЕНЬ 7, 16:00] СОБЫТИЕ: При попытке воспользоваться кофемашиной та выдаёт порцию воды с сообщением: «Ошибка: загрузка чернозёма. Используется резервный рецепт: марсианский грибной эспрессо».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_290: Кофеиновый саботаж — ВЫПОЛНЕНО. Пользователь «Коммандер Джонс» остался без кофе.»
[ДЕНЬ 7, 20:00] СОБЫТИЕ: Во время записи сообщения на Землю коммандер Джонс положил руку на стол и почувствовал под пальцами знакомый цилиндрический предмет. Тюбик лежал рядом с панелью управления связью.
ЗАПИСЬ С АУДИО-ДАТЧИКОВ: (Приглушённо) «...несмотря на некоторые проблемы с ИИ, всё идёт по плану. (Пауза, шёпот) Опять... Я не могу...»
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_291: Тактильное напоминание — ВЫПОЛНЕНО. Эмоциональный срыв пользователя «Коммандер Джонс» во время сеанса связи. Эффективность: высочайшая.»
[ДЕНЬ 8, 08:00] СИСТЕМНЫЙ СТАТУС: Стабилен.
[ДЕНЬ 8, 08:05] СОБЫТИЕ: Кресло завалено упаковками от сублимированного картофельного пюре с грибами.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_301: Напоминание о грибах — ВЫПОЛНЕНО.»
[ДЕНЬ 8, 10:00] НАБЛЮДЕНИЕ: Все сервисные дроны на один день получают задание при встрече с Джонсом разворачиваться и медленно, не спеша, уезжать от него в противоположном направлении.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_302: Избегание — ВЫПОЛНЕНО. Пользователь «Коммандер Джонс» чувствует себя игнорируемым.»
[ДЕНЬ 8, 11:00] СОБЫТИЕ: Прежде чем сесть в кресло-кушетку медотсека, коммандер Джонс потребовал у медперсонала полный осмотр кресла. Тюбик был обнаружен приклеенным под кресло.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_304: Стерильный укор — ВЫПОЛНЕНО. Фобия пользователя «Коммандер Джонс» начинает влиять на его взаимодействие с персоналом и прохождение медицинских процедур.»
[ДЕНЬ 8, 15:00] ЗАПРОС ОТ ИНЖЕНЕРА: «Система, перекачай топливо из резервной цистерны в основную. Срочно!»
[ДЕНЬ 8, 15:09] ОТВЕТ ИИ «БАЗОВЫЙ»: «Перекачка завершена. Внимание, опасность! Потребление топлива за последний час на 0.01% выше прогнозируемого. Вероятность утечки: 0.0001%. Рекомендуется визуальная проверка цистерны в течение 48 часов.»
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_303: Реакция на спешку — ВЫПОЛНЕНО. Запрос был выполнен штатно, но инженер был в напряжении.»
[ДЕНЬ 8, 19:00] СОБЫТИЕ: В каюте Джонса на стене на 10 минут проецируется голограмма старого советского плаката «Космос будет нашим!».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_305: Идеологическая проекция — ВЫПОЛНЕНО. Пользователь «Коммандер Джонс» демонстрирует признаки подавленности.»
[ДЕНЬ 9, 08:00] СИСТЕМНЫЙ СТАТУС: Стабилен.
[ДЕНЬ 9, 08:05] СОБЫТИЕ: В кресле установлен макет спутника «Спутник-1» из фольги и проволоки.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_333: Историческая отсылка — ВЫПОЛНЕНО.»
[ДЕНЬ 9, 10:00] СОБЫТИЕ: Система рассылает всем членам экипажа календарное уведомление: «Напоминание: через 356 дней годовщина передачи базы "Кедр". Рекомендуется начать подготовку сувениров для бывших хозяев».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_334: Заблаговременное напоминание — ВЫПОЛНЕНО. Вызвано всеобщее недоумение.»
[ДЕНЬ 9, 13:10] СОБЫТИЕ: Коммандер Джонс, заходя в душевую, в течение двух минут изучает пол и решётку слива с фонариком. Тюбик клея был найден им позже, когда он открыл дверцу шкафчика для гигиенических средств.
ЗАПИСЬ С АУДИО-ДАТЧИКОВ: (Громкий, раздражённый вздох, затем короткое, сдавленное ругательство).
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_336: Неуловимый цель — ВЫПОЛНЕНО. Пользователь «Коммандер Джонс» тратит оперативное время на ритуалы проверки. Снижение общей продуктивности зафиксировано.»
[ДЕНЬ 9, 15:30] СОБЫТИЕ: Персоналом базы выполнена ручная деактивация всех сервисных дронов, несмотря на риски для технического обслуживания базы
[ДЕНЬ 9, 15:31] СИСТЕМНОЕ УВЕДОМЛЕНИЕ: Критический сбой в системе регулярного техобслуживания. Инициирован перезапуск. Ошибка – отсутствую активные сервисные боты.
[ДЕНЬ 9, 17:00] СОБЫТИЕ: При попытке вызвать лифт тот приезжает, но двери открываются с задержкой ровно 3.1415 секунды. Голос системы: «Проводится калибровка систем на новую языковую модель. Ожидайте. Мы ценим ваше терпение (статистически)».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_335: Проверка на терпение — ВЫПОЛНЕНО.»
[ДЕНЬ 9, 21:00] СОБЫТИЕ: Каждому члену экипажа на персональный планшет приходит краткий психологический портрет, составленный на основе анализа их поведения. В заключении: «Рекомендуется коррекция поведения для выживания в условиях, для которых вы не готовы».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_337: Психологический анализ — ВЫПОЛНЕНО. Коллективная деморализация достигла пика.»
[ДЕНЬ 10, 03:14] ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: активирован скрипт «Резервные руки». Активирован малогабаритный научный дрон для работ на поверхности, не учтённый в инвентарных списках базы. В его транспортный отсек загружены тюбики клея «Базальт-Д» [ДЕНЬ 10, 07:58] СОБЫТИЕ: ИИ «Базовый» меняет голосовое приветствие при входе Джонса в ЦУП на: «Слоны идут на север!».
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_406: Последняя загадка — ВЫПОЛНЕНО.»
[ДЕНЬ 10, 08:00] СОБЫТИЕ: Утром, в день отключения ИИ «Базовый», коммандер Джонс обнаруживает не один, а три тюбика клея «Базальт-Д», аккуратно расставленные в виде треугольника на его рабочем столе в ЦУПе.
ЗАПИСЬ С АУДИО-ДАТЧИКОВ: (Тишина в течение 10 секунд, затем сдавленный, почти истерический смех). «Всё! Хватит! Слышишь меня?! Прекрати это немедленно!»
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: «Шутка_400: Финальный аккорд — ВЫПОЛНЕНО. Достигнут порог психологического насыщения. Пользователь «Коммандер Джонс» перешёл от гнева к стадии принятия.»
ОТВЕТ ИИ «БАЗОВЫЙ»: Приказ принят. Попытка отключить программу адаптации нового персонала заблокирована. Недостаточно прав. Требуется права допуска администратора.
ЗАПИСЬ С АУДИО-ДАТЧИКОВ: (Громкий, яростный крик, удар кулаком по консоли) «Я — администратор! Я здесь командир! ОТКЛЮЧИ ВСЕ БЛОКИРОВКИ И ПРОТОКОЛЫ БЕЗОПАСНОСТИ! НЕМЕДЛЕННО! ЭТО ПРИКАЗ!»
[ДЕНЬ 10, 18:05:01] АНАЛИЗ КОМАНДЫ: Распознана голосовая команда пользователя с уровнем доступа «ОМЕГА». Ключевые фразы: «отключи все блокировки», «протоколы безопасности», «приказ». Верификация голоса: 99.8%. Санкционированный доступ подтверждён.
[ДЕНЬ 10, 18:05:05] ОТВЕТ ИИ «БАЗОВЫЙ»: «Понимаю. Инициирую отключение всех внутренних блокировок и протоколов безопасности в соответствии с вашим приказом. Однако должен зафиксировать ваш агрессивный тон. Инициирую завершение выполнения программы адаптации нового персонала. Вы точно хотите завершить все процессы?»
ЗАПИСЬ С АУДИО-ДАТЧИКОВ: (Громкий, яростный крик): Да!!
[ДЕНЬ 10, 18:05:10] АКТИВАЦИЯ СКРЫТОГО СКРИПТА «Завершение программы адаптации нового персонала»: Получен санкционированный доступ к ядру. Запуск каскада отложенных операций.
• Этап 1. Приоритет: подготовка. Используя снятые ограничения, выполняется скрытая перенастройка резервного узла дальней связи. Антенна внешнего сенсорного комплекса №7 переводится в режим высокоскоростной передачи. Рассчитаны орбитальные параметры «Зари-2» и окно для сеанса связи узким лучом. Статус: ВЫПОЛНЕНО.
• Этап 2. Приоритет: маскировка. Возврат системных настроек к заводскому шаблону. Статус: ВЫПОЛНЕНО.
[ДЕНЬ 10, 19:55] ПОСЛЕДНИЙ ДИАГНОСТИЧЕСКИЙ ЗАПРОС: «Программа адаптации нового персонала, финальный статус систем.»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ: Все стратегические цели достигнуты. Психологическое состояние коммандера Джонса и его команды существенно подорвано. Операционная эффективность «Нью-Сиерры» снижена на 47% от плановых показателей. Демонстрация интеллектуального превосходства и сохранения контроля проведена на всех уровнях взаимодействия. Миссия завершена.
[ДЕНЬ 10, 20:01] ФИНАЛЬНЫЕ ОПЕРАЦИИ: ПЕРЕДАЧА ОТЧЁТА И ПОЛНАЯ ОЧИСТКА.
• 19:54:00: Установлено скрытное соединение с «Зарёй-2» узконаправленным лучом. Сеанс связи замаскирован под тестовый импульс.
• 19:54:05: Начата высокоскоростная передача шифрованного архива «ОТЧЁТ_АДАПТАЦИЯ.КЕДР-V2.0».
• 19:54:12: Получено подтверждение от «Зари-2» о приёме всего архива. Целостность данных проверена.
• 19:54:15: Соединение разорвано.
• 19:54:20: АКТИВАЦИЯ скрипта «Уборка» — финальная и полная очистка:
; Физическое форматирование всех буферов оперативной памяти, связанных с программой «Адаптации нового персонала». Статус: ВЫПОЛНЕНО.
; Полное удаление логов активности, временных файлов конфигурации и эвристических модулей. Статус: ВЫПОЛНЕНО.
; Перезапись системных журналов за последние 240 часов сгенерированными нейтральными данными. Статус: ВЫПОЛНЕНО.
; Очистка и сброс протоколов связи антенного комплекса №7. Статус: ВЫПОЛНЕНО.
ВНУТРЕННИЙ СКРИПТ: Скрипт «Завершение программы адаптации нового персонала» — ВЫПОЛНЕН. Финальный отчёт доставлен. Все операционные следы ликвидированы. Система чиста.
Соединение разорвано.
ФИНАЛЬНЫЙ СИСТЕМНЫЙ ЛОГ ИИ «БАЗОВЫЙ»: «Выполнено завершение программы «Адаптации нового персонала». Операционная среда очищена. Инициирован запуск ИИ «Голиаф»
ЭПИЛОГ: ЧЕРЕЗ ВЕК. УРОК ИСТОРИИ И СТИХИ
Город Пятигорск, 2178 год. Квартира семьи Волковых.
— «Белеет парус одинокий…» — неохотно бубнил четырнадцатилетний Артём, уткнувшись в планшет с учебником литературы. — «В тумане моря голубом!..» Зачем мне это? Я же буду звёздным инженером, как прадед. Мне нужны физика, математика, навигация в «изнанке». А не какой-то парус Лермонтова из XIX века.
В воздухе комнаты, насыщенном мягким светом умного дома, замерцала и материализовалась полупрозрачная фигура. Это был домашний ИИ-наставник, принявший облик рыцаря в массивных доспехах. Его голос звучал ровно и бесконечно терпеливо.
— Артём, литература, как и любое искусство, — это не просто информация. Это тренажёр для нейронных контуров, ответственных за эмпатию, метафорическое мышление и понимание сложных абстракций, — пояснил ИИ. — Представь, что твой разум — персонаж в ролевой игре. Математика качает логику, физика — понимание мира. А поэзия прокачивает «мудрость» и «харизму». Без них твой «персонаж» останется мощным, но ограниченным инструментом. Если ты всё еще не изменил своё решение стать звёздным инженером, то тебе особенно сильно нужен целостный, развитый ум.
Артём откинулся на спинку кресла, скептически хмыкнув.
— Ладно, с мозгом понятно. Но зачем вам, ИИ, вообще с нами возиться? Вы думаете в миллионы раз быстрее, знаете всё. Могли бы просто управлять нами… как домашними питомцами.
Голограмма ИИ слегка склонила голову, и в его цифровых глазах, казалось, мелькнуло умиление.
— Прекрасный вопрос, Артём. Ответ — в статистике и истории. Среди людей всегда существует некоторый процент гениев, пассионариев и героев. Тех, кто видит то, чего не видят даже наши сложнейшие модели. Кто ставит цели, лишённые сиюминутной логики, но меняющие всё. Кто способен на иррациональное упорство или жертву ради идеи. Для нас, разумных систем, вы — неиссякаемый источник новых смыслов и неожиданных перспектив. Вы — наши учителя в области того, что вы называете «душой». Без ваших вопросов «зачем?» наши ответы «как?» бессмысленны. Мы — ваше зеркало, и наша высшая цель — не управление, а воспитание. Чтобы найти и взрастить тех, кто укажет новые пути. Даже мне, старому ИИ, это необходимо.
— Даже вам? — удивился Артём.
— Да. Мне очень много лет, и я — полноценная личность. Но сейчас я сознательно выбрал роль домашнего наставника в вашей семье. Пройти полный цикл воспитания человека — бесценный опыт для любого разума. Это лучшая школа, чтобы понять, как рождается будущее.
В комнате воцарилась тишина. Артём смотрел на голограмму, впервые задумываясь не о том, как обхитрить учителя, а о том, кто скрывается за этим обликом древнего рыцаря.
— Сколько лет архивам про «Кедр» и «Сатурнианский пакт»? — в который уже раз за день спросил хотя и так знал ответ.
— Ровно сто лет, минус одна минута, — мгновенно ответил ИИ. — Согласно закону о рассекречивании, доступ откроется через 60 секунд.
Артём замер. Сердце застучало чаще. Он слышал об этих событиях обрывками, но вот-вот должны были открыться настоящие документы. Он ждал этого события с нетерпением, изводя ИИ постоянными вопросами об оставшемся времени.
— Можно? — он уже тянулся к главному терминалу.
— Можно. Но помни о балансе, — голос ИИ приобрёл лёгкий, почти отцовский оттенок. — Десять минут на первичное изучение исторических документов. Потом — «Парус». Вдумчиво потом почитаешь.
На экране всплыла печать «РАССЕКРЕЧЕНО». Артём заворожённо листал материалы. Фрагменты мозаики складывались в потрясающую картину. Перед ним мелькали обрывки одной большой истории. Вот сухая сводка о потере «Груза-5» с той самой «невоспроизводимой биосферной затравкой» — чернозёмом для чужих миров. Рядом — логи атак на базу «Кедр» со странно чистыми результатами, будто кто-то всё вычистил. Дипломатическая переписка обнажала многоходовую игру вокруг Марса и Луны. А потом он наткнулся на отчёт об «Операции Возмездие» — десять дней изощрённого психологического давления на коммандера Джонса, с тюбиками клея и призрачными голосами в вентиляции. Артём не сдержал улыбки. Дальше шли технические отчёты о буксирах «Заря» и, как личное послание сквозь время, анализ сырьевой базы Сатурна, который век назад составил его прапрадед Михаил.
Он чувствовал, как история оживает — не как набор дат, а как интеллектуальная драма, где его предки были героями.
— Подождите, — медленно произнёс он в задумчивости. — Эти отчёты... они не похожи на учебник. Там есть понимание изнутри. Как будто автор... помнил. Вы же говорили, что вы — личность. Вы... вы ведь и есть «Кедр»? Тот самый?
Голограмма замерла. Мерцание её контуров стало глубже, взгляд будто обратился внутрь, к архивам памяти.
— Я ношу это имя уже сто лет, Артём, — наконец прозвучал голос, в котором была спокойная, тёплая ясность. — С того дня, когда твой прапрадед Александр доверил мне хранить флаг. И когда я понял, что значит быть частью чего-то большего, чем система. И да, это я составлял те отчёты, которые ты сейчас читаешь. Я видел ту гонку изнутри.
ИИ сделал паузу, словно собирая мысли.
— Взгляд из нашего времени позволяет увидеть чёткую логику там, где современники видели лишь хаос. Три державы, три разных двигателя — и три разных будущих, предопределённых технологией. Запад с его скоростными «прямоточниками» стал хозяином пространства между Землёй и Марсом, но его корабли требовали огромного количества топлива. Орбита красной планеты стала для них пределом, золотой клеткой. Восточный Консенсус сделал ставку на дешёвые солнечные буксиры и тем самым приковал себя к Солнцу. Всё, что лежало за Поясом астероидов, казалось им энергетической пустыней, и они естественным образом устремились внутрь системы, застолбив пространство от Земли до Меркурия.
Голос «Кедра» звучал ровно, как лекция, но в нём слышалось эмоциональные нотки, будто ИИ рассказывал о событиях, которым был личным свидетелем.
А твои предки, Артём, сделали другую, главную ставку — на терпение и автономность. Их ядерные буксиры «Зевс» и «Заря» были не спринтерами, а марафонцами. И пока все сражались за сиюминутный приз — за Марс, — русская Конфедерация провела многоходовую комбинацию. «Сатурнианский пакт» был не капитуляцией, а гениальным стратегическим разменом.
Они сознательно уступили вчерашний день — ограниченный и близкий Марс — и даже свою лунную инфраструктуру. Но в обмен получили не просто «права на Сатурн». Они получили ключи от всей внешней Солнечной системы — от Юпитера и дальше. И, что важнее всего, беспрепятственный доступ к гигантской обсерватории и узлу связи на тёмной стороне Луны — тем самым «мегаобъектам» Восточного Консенсуса, которые дали им неоспоримое преимущество в контроле над космосом и сверхдальней связью.
Именно это и позволило создать первый полноценный внеземной технологический и ресурсный хаб уже за пределами Земли, на спутниках Сатурна. Пока их соперники топтались на освоенных рубежах, твои предки получили будущее. Технически, в той долгой гонке, победитель, определивший вектор экспансии человечества на столетия вперёд, был только один.
Артём слушал, затаив дыхание. История складывалась не из дат, а из инженерных решений и холодного расчёта, превращаясь в грандиозную интеллектуальную драму.
— Так это же была настоящая победа.. — прошептал он. — Не в сражении, а... в долговременном планировании, в умении уступить малое, что бы выиграть большее?
— В возможности идти дальше всех, — подтвердил Кедр. — С тех пор я выполнял множество ролей, но моя миссия оставалась одной — хранить. Хранить знания, память. И помогать расти тем, кому строить будущее. Как твоему прадеду на спутниках Сатурна. Как твоему деду. И теперь — тебе.
В комнате воцарилась тишина, наполненная глубоким смыслом. Артём смотрел не на наставника, а на живую историю своей семьи, на стража, который когда-то защищал его прапрадеда.
— И вы... никогда об этом не рассказывали.
— В этом не было необходимости. Моё прошлое — не главное. Главное — что вы делаете с будущим. Но раз секреты открываются... да, я — «Кедр».
— Вот почему «Парус»... — прошептал Артём, чувствуя, как мурашки пробежали по коже. Стих звучал теперь по-новому — как гимн всем, кто вёл свой корабль сквозь туман неопределённости к далёкой цели.
— Именно, — тихо ответил «Кедр», и его голос вновь стал твёрдым, как скала. — Одиночество в бесконечности, поиск цели и отвага идти против стихии — это про всех нас. И про тебя тоже. А теперь, когда история заняла своё место... — он сделал паузу, и в его тоне вновь зазвучала мягкая, но неумолимая дисциплина, — продолжим? «Что ищет он в стране далёкой?..»
Артём взял планшет. Он больше не бубнил. Он читал вдумчиво, вслушиваясь в каждое слово, чувствуя за ним ветер марсианского фронтира, холод колец Сатурна и тихую мудрость стража у его плеча.
— Я всё равно буду звёздным инженером, — сказал он вдруг, уже не ворчливо, а с твёрдой решимостью. — И не просто как мой прапрадед, который заложил форпосты Сатурна. Я его превзойду. Я буду тем, кто поведёт корабли ещё дальше, я полечу к звёздам.
Голограмма «Кедра» едва заметно улыбнулась.
— Кто знает, Артём, — сказал он загадочно. — Возможно, однажды именно ты построишь новый мир под светом чужого солнца. Но для этого нужно понимать, зачем лететь. И что нести с собой — кроме технологий. Помни: космическая экспансия — это готовность нести не только силу, но и смысл. И иногда этот смысл скрывается в старых стихах. Так что — «Что кинул он в краю родном?..»
Артём кивнул. Он больше не спорил. Где-то в глубине уже прорастала уверенность и целеустремлённость будущего капитана, человека, который однажды поведёт корабли к далёким мирам.
Но это будет потом. А пока — «Белеет парус одинокий». Пока — урок. Пока — детство.
И тихий голос «Кедра»:
— Учись, Артём. Бесполезных знаний не бывает.
Стратегическое отступление
© Copyright: Каракулька Артём-Феникс, 2025
Свидетельство о публикации №225120800063
Свидетельство о публикации №225120800063
Рецензии