День учителя

Маршала Чуйкова. Пятиэтажки. Повод: человеку плохо на улице. Время — ближе к полуночи.

Подскочили быстро, как бэтмены. Я не успел докурить, а Саня — стряхнуть с себя крошки от круассана. Ольга деловито распихивает всяческие футляры с приборами по полкам в салоне. Поскольку адрес приблизительный, остановились на самом виду, у съезда во дворы. Стоим, вглядываемся в темноту между тополями. Никого. Делать нечего — выходим на поиски. Ольга остаётся.

Из глубины тропинки прорисовываются две фигуры. Две очень даже прилично одетые пожилые женщины медленно идут в нашу сторону. Ну, как идут… Одна, в шикарной широкополой шляпе, призывно машет нам рукой в красной перчатке, а вторая, тоже очень прилично одетая, семенит за ней на четвереньках. Рядом, как собачка на поводке, рывками передвигается дамская сумочка, цепочкой перекинутая через запястье. Обе при этом неприлично хохочут. В наших хулиганских Кузьминках, во дворах пятиэтажек, они выглядят как жирный, нелепый мазок флуоресцентной краски на суровом квадрате Малевича.

Подходим. «Матушки, голубушки, что случилось?» — Саня с улыбкой до ушей пытается прояснить ситуацию. Я, чтобы не расхохотаться, отворачиваюсь, делая вид, что осматриваю диспозицию.

— Мальчики, миленькие, помогите. У неё ноги отказали. Мы до дома дойти не можем.
При этих словах обе катятся со смеху. Та, что на ногах, протягивает Сане початую бутылку коньяка.
— Будете?
— Мы на службе, миледи. — Саня вытягивается, делается элегантным, как рояль, и пытается поднять вторую «миледи» с четверенек.
— Бесполезно, мы пробовали. У неё ноги отказали. Мы так быстрее дойдём.
И снова принимаются хохотать.

Я хоть и повидал всякого на скорой, но всё равно — каждую смену найдётся что-то такое, после чего остаётся только всплеснуть руками. Каждую смену цирк вновь зажигает огни. И актёры всегда разные, и самобытные.

— Где же вы это, миленькие, так напраздновались?
— У нас День учителя! Мы в школе праздник с коллегами отмечали.
— Ну, с праздником вас, дорогие дамы! — Саня делается ещё галантнее. — Давайте хотя бы до машины доползём.

В машину грузились весело и с приключениями. Ноги у «дорогой дамы» действительно были ватные и совершенно не слушались хозяйку. А поскольку уважаемые учительницы были всё-таки барышни в теле, для погрузки был привлечён весь личный состав, включая Ольгу. Кое-как затащили.

На свету и в безопасности выяснилось, что дамы действительно — два заслуженных учителя, всю жизнь посвятили педагогике и на День учителя позволили себе с коллегами по маааленькому глоточку коньяку. А по пути домой у одной почему-то отказали ноги. Видимо, сыграла шутку какая-то застарелая энцефалопатия.

Бедные учителя. Я бы им коньяк в конце каждого урока выдавал. За вредность. Сам учился в педагогическом и даже успел в молодости год отпреподавать географию в шестых классах, после чего уволился и постарался забыть всё как страшный сон. Моя жена, хоть и не заслуженная, но тоже училка со стажем, и точно вам скажу: после десяти лет работы в школе у людей настолько деформируется психика, что даже коньяк не помогает. Кукушка вылетает и покидает родные ходики навсегда. Я бы им всем инвалидность присваивал. Ну и, конечно же, всех отправлял в какие-нибудь резервации. Вместе с работниками скорой в придачу.

В общем, от госпитализации они отказались и попросили отвести их до дома. Благо, это было недалеко — буквально в соседних дворах. Что мы и исполнили. Пока поднимались по лестнице, у дамы даже ноги отошли. Во всяком случае, в квартиру она зашла самостоятельно, хоть и цепляясь двумя руками за косяки.

Только мы вышли из подъезда, как балалайка обрадовала нас новым вызовом. Повод: «Пожар». С пострадавшими. Срочность — один. Саня даже не успел толком оттоптаться на мне по теме педагогики и моих бывших коллег. Надо было лететь пулей.

Ну, мы и полетели.

Вячеслав Кирпиченков