Тропа

 Знаете ли вы, чему поклоняются почти все искатели приключений?
 Дороге. Дорога иной раз может завести путников в непроходимые дебри, а может случиться и так, что вы окажетесь победителем по жизни, и ваш путь будет чёткой тропинкой, ведущей прямо к пункту назначения. Дорога может как неожиданно возникнуть под ногами, так и вовсе исчезнуть, тем самым испытывая путешественников на прочность. Только дорога может быть спасением для заблудшего туриста и, одновременно, сложнейшим испытанием для тех, у кого в руках не больше кружки воды, а впереди ещё несколько часов непрерывной ходьбы под палящим солнцем. Так к чему я это...


 – Знойный выдался август, однако, – отметил я, снимая тяжёлый походный рюкзак, набитый вещами, которые, по мнению родителей, я обязательно должен был взять. Признаться честно, я и представить себе не мог, что меня, такого маленького и ничего не смыслящего в походных делах, возьмут в экспедицию. Да-да, самую настоящую экспедицию! – Наверняка ещё пара часов, и мы будем на месте расставлять палатки.
 –Ха, размечтался наш парнишка, пара часов, – громко заявил Виталий. Это был крупный парень с весёлыми глазами и забавной повязкой на голове.
 –Ну ты и сказочник, Вась, – услышав слова Виталия, добавил Саша и тоже скинул свой рюкзак с усталой и потной спины.
Виталий и Александр были одними из тех ребят,что на протяжении всего похода создавали по-домашнему уютную атмосферу одним лишь своим присутствием. Они были и будут мне хорошими друзьями, с которыми я могу поделиться водой, несмешными шутками и проблемами. Вот только сейчас их чувство юмора и некогда хорошее настроение основательно испортила дорога, которая пять минут назад вела нас по густой сухой траве. Возможно, это было не особо заметно, но я точно знал, что они очень устали и что их ноги невыносимо болят.

 —Эх вы, – тяжко вздохнул я, – просто верьте в лучшее. И вообще, быть может, я взаправду сказочник.
Руководитель нашей экспедиции,Евгений Викторович, объявил нам о небольшом перерыве на пятнадцать минут. Вся наша компания медленно и устало плюхнулась на траву, чтобы наконец-таки вытянуть ноги, ноющие от тяжести.
 –О, перерыв! Я уже думала, что конец моим ногам пришёл! – раздался усталый, чуть хрипловатый голос Лизы, едва снимающей свой рюкзак. Затем послышался резкий грохот ещё двух рюкзаков: то были рюкзаки Дарьи и Арсения. – Вась, что ты там говорил?
 –Да так, говорю, может быть, я сказочник или поэт, а вы и не знаете об этом совсем.
 –Да будь ты поэтом, мы бы первыми об этом узнали! – неожиданно ворвался в разговор Никита – парнишка младше меня года на два, но уже бывалый турист, только за это лето ходивший уже в два похода, не считая этот. Я считаю Никиту достойным примером для подражания.
 –Тогда открою небольшой секрет: я действительно поэт и успешно пишу стихи уже несколько месяцев.
 –Так у нас два поэта в компании, – в шутливом тоне заметил Виталий, поглядывая в сторону друга, – Не так ли, Александр?
Саша,недолго думая, немного саркастично кивнул в ответ.
Удивлённый и явно не понимающий шутки,я попросил Сашу рассказать хотя бы отрывок любого из своих стихотворений.
 –Легко, – после этих слов я ожидал услышать что угодно: от любовной лирики до гражданских стихов, но в моих ожиданиях, даже намёком, никак не укладывался его ответ. Демонстративно прокашлявшись, Александр выпалил: – Муха села на варенье — вот и всё стихотворенье!
 –Очень оригинально!
 –Всегда пожалуйста, теперь твоя очередь.
 –Ну хорошо, – уверенно сказал я и быстро достал из поясной сумки свой маленький дорожный блокнот, в котором, помимо записей экспедиции и заметок о событиях моей жизни, были записаны стихи. Быстро найдя тот самый, по моему скромному мнению, красивейший из всех моих стихов, я начал читать.
...
 Не вы ли любите того,кто ваших чувств не понимает,
 Не смотрит столь же далеко
 И о любви ночами не мечтает?
...
 –А нееет! Читать с бумажки каждый может, ты расскажи, – возмутился Виталий. И, пожалуй, он был прав: что же это за смех, если автор своих стихов не знает? Пафосно захлопнув блокнот перед своим же носом, я продолжил, теперь уже рассказывая с того же места, на котором ранее меня прервали.
...
 Не вас ли,в сумраке ночном, так за душу терзает,
 Когда с другими,под серебряной луной гуляет Тот,
 Кого вы так боготворили в мыслях днями напролёт?

 Не вы ли видите свет в Том,
 В коей душе селятся бесы,
 Чьих сумасбродных мыслей гон
 Скрывает мрачная завеса?
 Оттого и мает вас тревожная тоска,
 Потому как вы попались в сети паука.
...
 Громкий выдох.Парни, а также и остальные – любопытные или хоть чем-то заинтересованные в происходящем – дружно начали аплодировать в знак восхищения, но, увидев мой непонимающий взгляд, резко притихли: – Я не закончил...
...
 Любить его– себе в убыток,
 Вам будут люди повторять.
 Его слова больнее пыток,
 Но вы не в силах осознать...
 Вам взгляд его,до боли нежный,
 Будет мерещиться во сне.
 И вы,убив в себе надежду,
 Опять окажетесь на дне.
...
 И снова выдох,уже не столь громкий. Но этого хватило, чтобы окружающие вновь начали аплодировать. И снова мой суровый взгляд намекнул всем о том, что мой стих всё ещё не закончился. Я продолжил.
...
 Быть может,там, в пучине мрака,
 В кромешной мёртвой тишине
 Вернётся всё по воле знака
 И,при серебряной луне,
 Всё той же тусклой и неяркой,
 Подобной жемчугу средь звёзд,
 Вам в миг откроется вся правда,
 И вы поймёте— он не прост.

 Он, словно хищник сиротливый,
 Свирепый и голодный зверь,
 Что носит образ горделивый
 И не страшится всех потерь,
 Покуда сердце его дремлет.
 Ваша любовь к нему пуста,
 И чувствам вашим он не внемлет.
 Но,может быть, пройдут года...


 Я старался как можно ярче выразить чувства с помощью интонации,ставя акценты на определённые слова, которые играли важную роль в скрытом смысле этого стихотворения. Для меня было честью поделиться своим творчеством пусть и с маленькой, но слушающей меня аудиторией. А может, дело в том, что мы были в лесу и бежать от меня особо было некуда, но не в этом суть. Теперь уже аплодисменты зазвучали вовремя; громче всех хлопал Виталий.

 Вернувшийся, как всегда, из ниоткуда, Евгений Викторович объявил, что через минуту нужно идти. Все, собравшиеся на полянке, тут же начали подниматься и помогать друг другу закинуть массивные рюкзаки обратно на спины.
 – Я надеюсь, это будет не единственный стих, который я от тебя услышала? – спросила меня Дарья, на что я тут же ответил: – Я ещё дам вам насладиться моей поэзией, всему своё время.

 Мы пошли дальше вслед за взрослыми. Вперёд, как всегда, вырвался шустрый Никита. Он почти всегда шёл рядом со своим педагогом Валентиной Павловной и редко смотрел назад. Иногда я был больше чем уверен в том, что Никита – сверхчеловек или биоробот, потому что я никак иначе не мог объяснить себе его выносливость по сравнению с тем же Иваном, который был старше и явно подготовлен лучше. Никита мало пил, не так много ел, вставал рано и всегда был весел. Но он из тех, кто посмеётся тихо, успокоится и пойдёт дальше. Чего нельзя было сказать о других.
 Позади,наравне со мной, шли мои комичные «походные собратья». Милая и улыбчивая Лиза, как всегда, рассказывала свои увлекательные истории Дарье, на что та иногда кивала головой в такт её вопросам. На самом же деле Дарья почти всё время слушала музыку в наушниках, но имитировала заинтересованность в беседе. Наблюдать за этим было смешно, ведь до сих пор Дарью не смогли раскрыть. Дальше шли уже выше упомянутые в разговоре Саша и Виталий. Саша с кислым лицом слушал избитые шутки и старые анекдоты Виталия, изредка комментируя их, и почти всегда его комментарии были смешнее самой шутки. Виталий не обижался на это. Иногда, когда эта четвёрка начинала отставать и растягиваться, их пинками подгонял гроза туристов и маленьких ящериц Арсений, а уже следом за ним шёл самый неразговорчивый из всех – Роман. Он мог молчать весь день, но ближе к ужину сказать от силы два слова: «Можно чаю?», «Подайте сахарок» и что-то в этом духе. Мы даже легенду придумали, что Рому заколдовали и теперь в день он может говорить только по два-три слова. На самом деле человек он добрый и хороший, более того, всегда поможет и подаст руку помощи. А если потребуется, скажет больше, чем позволяет заклятие. Замыкала группу Лада Александровна. В этом замечательном составе мы двинулись с поляны в сторону чащи.

 Чем дальше мы шли, тем зеленее становилась трава под ногами. Это вам не на полянке сидеть среди чуть пожелтевшей от солнца травы, читая стихи. Воздух в чаще был влажным и, как бы странно это ни звучало, на вкус напоминал нечто застойное. Словно поблизости была зацветшая речушка. Я был почти прав, ведь вскоре услышал причину столь противного мне запаха.
 –Болото.
 Наш проводник решил не рисковать и обойти это место.Мы немного свернули с тропы в сторону ещё более дремучих зарослей травы и противных репейников, но выглядели они гораздо жутче, чем те, что встречались нам у деревенских заборов.

 Прямо как в джунглях, – подумал я, переступая через торчащие ветки опавших деревьев. А ведь действительно, всё выглядело не так, как должно было быть. Родные до того момента березняки превратились в торчащие коряги, больше напоминающие чьи-то жадные цепкие руки с тонкими и до безобразия изящными пальцами. Страшно. Страшно красиво. Но если красиво, тогда почему страшно?
Заходя вглубь чащи,я всё больше и больше убеждал себя в таинственной красоте этого места. Мои ноги стали увереннее ступать по тропе, и внезапно во мне словно открылось второе дыхание.
 Подняв взгляд вверх, я удивился. Сквозь невысокие, но раскидистые кроны деревьев я видел чистое ярко-голубое небо, каким не мог увидеть его в городе. Разве оно могло когда-либо быть таким голубым? Забавно, говорят, что человек – венец творения природы, но в подобные моменты я думал совсем иначе.

 Я наслаждался лесом, активно разглядывая новые для себя образы. Возможно, они пригодятся мне в будущем. Никогда ещё я не испытывал такого душевного спокойствия и умиротворения. Но беспокойство, преследовавшее меня с самого начала, всё ещё до конца не покидало меня.
 Тихий треск сухих веток под ногами производил на меня расслабляющий эффект. Лёгкий ветерок приятно холодил лицо, шум плавно качающихся деревьев погружал меня в подобие транса, мне было невероятно легко и хорошо. Эти ощущения можно было сравнить со сном после длительного и продуктивного дня. Меня больше не пугали звуки, причудливые формы веток и выступы тёмных размытых корней; наоборот, всё это создавало тихую и неповторимую симфонию леса, пропитанную ничем иным, как магией.
Тропка понемногу начала сужаться.Крапива продолжала жалить нас через плотную ткань, на что мы уже особо не обращали внимания. Мы просто уверенно шли дальше. В какой-то момент тропа закончилась, но мы знали, что идём, предположительно, в правильном направлении, поэтому сами протаптывали тропинку для себя и товарищей. Теперь впереди шли Виталий и Иван, а за ними ребята поменьше, включая меня.

 За время похода я успел наработать свою тактику, помогающую мне не уставать так быстро. Всё, что мне нужно было делать, – включить воображение. Я очень ярко, в деталях представлял что-то интересное в своей голове: рыбалку на даче, вчерашний день или несостоявшийся с кем-либо диалог. Подобное представление мыслей отвлекало от непривычной тяжести рюкзака и сбитого дыхания. Если бы у меня было под рукой зеркало, то готов поклясться, что в его отражении я был бы похож на угрюмого, недовольного или сильно уставшего монстра с потным лицом и грязными волосами. Я невольно взглянул на своих друзей и увидел такие же, абсолютно усталые лица. В походе не принято говорить о красоте, здесь каждый, каким бы он ни был, через пару-тройку дней будет похож на первобытного человека, разве что одетого не в шкуры животных.
Мои мысли были прерваны шёпотом идущего впереди меня человека.
 –Какие-то проблемы? – спросил я.
Этим человеком оказался Никита.Странно, что до этого момента я этого не замечал.
 –А ты сам не чувствуешь? – ответил он вопросом на вопрос.
 –Что, по-твоему, я должен был почувствовать?
 –Тут тропа появилась.

 Я задумался.Возможно, это была тропа других, таких же как и мы, туристов. Но что им делать в этой чаще? Вероятнее всего, это тропа, по которой ходили грибники. Во всяком случае, я так предполагал. Странное беспокойство и бурная детская фантазия снова дали о себе знать. Повеяло холодком, от которого сразу же по всему телу судорожно поползли мурашки.
 Вечерело.На и без того мрачную чащу словно опустилась огромная тень, делая обстановку ещё более мрачной. Теперь я думал, что мирная лесная тишина готовит нам что-то неприятное. Но не так было всё. Слишком тихо. Порой мне казалось, что я слышал, как билось моё неспокойное сердце.
Идущие впереди остановились.Снова шёпот, но я стоял слишком далеко от них и не мог разобрать слова. Звенящий шум чащи мешал сконцентрироваться на каких-либо других источниках звука. Шёпот прекратился. Евгений Викторович, утвердительно кивнув кому-то, сказал то, от чего каждый участник похода напрягся:
 –Как все вы уже успели заметить, мы вышли на тропу, предположительно медвежью, – его голос, как мне показалось, на мгновение стал менее бодрым. – Сейчас у меня к вам будет, так сказать, небольшая, но тем не менее важная просьба – не шуметь и сильно не растягиваться.
Моё сердце пропустило удар,а после забилось с бешеной скоростью. Сказать, что я испугался, – ничего не сказать. Я попытался сохранить остатки былого спокойствия и хоть как-то переварить сказанное. Я шёл вперёд, часто с опаской оглядываясь по сторонам. Я, конечно, слышал, что медведи водятся в наших краях, но точно не ожидал увидеться с ними лично. В попытках логически подумать и разъяснить ситуацию я окончательно погрузился в беспорядок, творящийся в моей голове. Я думал быстро и много. Животных в лесу мало. Да и тех, маленьких грызунов и птиц, медведь не поймает – значит, скорее всего, голодный. Голодный медведь – не всегда добрый медведь. Голод заставляет зверя искать еду. А отсюда вывод напрашивается сам собой.
 В процессе выстраивания своей невероятно логичной цепочки я не заметил,как зацепился ногой о ветку поваленного дерева, и чуть не рухнул. Я растерянно огляделся по сторонам. Вроде бы всё в порядке, но я волновался, что меня могли услышать. И вот когда волнение уже начало понемногу отступать, я вдруг понял, что позади идущие девочки всё это время болтали, пусть и тихо. Голоса девочек были довольно звонкими и могли привлечь лишнее, столь нежелательное внимание.
 –Вы бессмертные, – осторожно, еле слышимым шёпотом, возмутился я. – Там, значит, где-то медведь по чаще бродит, а вы хихикаете. Вам всё шуточки?!
 Мне ничего не ответили,лишь немного осуждающе посмотрели, но разговаривать стали действительно чуть тише. Я для себя понял, что с такими товарищами нам не выжить. В мою голову резко пришло осознание того, что мой чудо-ножик находится в рюкзаке. И даже не в верхнем клапане, где была тарелка и кружка, а там... в самом низу. Я напрягся, но, к счастью, сделав пару глубоких вдохов-выдохов, сумел взять себя в руки.
В следующие несколько минут я старался выискать для себя что-то,чем в случае опасности можно было отбиться или отвлечь медведя. Среди зарослей густой травы, как назло, перестали попадаться сухие упавшие деревья. Останавливаться, чтобы сломать себе ветку, было рискованно, а я не очень хотел рисковать собой и товарищами позади меня, пусть и такими болтливыми.

 Я стал внимательно смотреть под ноги в надежде увидеть что-нибудь подходящее:корявую палку, прогнившее дерево, от которого несложно оторвать кусок коры. Меня бы обрадовал даже плотный стебель борщевика. Мне было плевать, я был согласен на всё. Повезло: именно его я и успел подобрать. Большой, немного ломкий стебель с омерзительно пахнущим зонтом, который, по всей видимости, уже изрядно потоптали. Я легко оторвал от него зонт, и меня почти всё устраивало, за исключением основания стебля. Оно было грязным и скользким. Тогда я сделал то, за что в тот момент мне хотелось закопать себя живьём. Я с оглушительным хрустом сломал стебель, совсем позабыв о том, что этот предатель был полым внутри. От неожиданного резкого звука я выронил стебель из рук и потерял его навсегда. Несколько птиц вспорхнули и стали улетать прочь от нас. Испугались резких звуков или кого-то ещё?
 Теперь мне казалось,что эта тропа закончится чуть ли не у самой берлоги медведя, так гостеприимно протоптавшего тропинку своему обеду. К моим ногам всё чаще стал цепляться репейник. Я увидел, что шнурки развязались. Проклятие! Остановиться и завязать – риск. Идти дальше? А если нужно будет бежать?
 Я был напуган и растерян,путались мысли в голове, я не понимал, к чему мне готовиться. Тропа постепенно поднялась на небольшой холмик, залитый солнцем, на котором рос молодой лук-слизун. Мы остановились. Участники экспедиции поочерёдно стали снимать рюкзаки.
Евгений Викторович,что-то сказав двум другим педагогам, ушёл дальше, не снимая с себя рюкзак.
 –Отлично, капитан ушёл, самое время развалиться на полянке, поесть медвежьего лука и быть съеденными, – иронично сказал я, с трудом сдерживая крик.
 –Да не медвежья она, успокойся! – скептически выслушав мои детские вопли, сказал Арсений.
 –Но нам же Евгений Викторович сказал, – меня всё же охватила истерика.
Арсений попытался меня вразумить,но я и слушать не хотел его заумные слова. Резкий подзатыльник вернул меня в чувство.
 –Мало ли что нам сказали, смотри в лицо фактам! Взрослые тоже могут ошибаться. Будь здесь медведь, поляна была бы перерыта, а тут ничего не тронуто.
Я вновь хотел возразить,но слова Арсения подтвердили наши руководители.
 –Вась, у тропы не было никаких явных признаков, указывающих на то, что она была сделана медведем, потому все свои переживания ты можешь отпустить.
 Я был поражён до глубины души,и какое-то мгновение не мог понять, почему моё сердце опять стучало так быстро. Осознание пришло ко мне не сразу. Мне требовался отдых от всех накопившихся эмоциональных потрясений, и я камнем рухнул на землю. Сегодня я точно мог умереть если не от лап медведя, то от собственной буйной фантазии.

 Пока мои товарищи ели лук и пили воду,я лежал в траве с закрытыми ладонью глазами и улыбался. Наконец я мог вздохнуть спокойно. Улыбался ли я себе и своей глупости или же это была улыбка безумия – не могу сказать. Сегодняшней ночью я буду очень крепко спать.