Мысли неврастеника, 17. Без кожи

Мысли неврастеника, 17

Бывало, жизнь отскакивала от меня, как горох от стены.
 Я носил доспехи равнодушия, и мир с его острыми углами не оставлял на мне царапин.
 Но что-то изменилось.
 Теперь у меня, кажется, нет кожи — лишь открытые нервы, натянутые струнами, которые отзываются болью на любое прикосновение реальности.

Достаточно дать малейшую волю чувствам, принять неприятность — не головой, а всем существом, — и тело тут же слабеет.
Ноги становятся ватными, земля уходит из-под них, будто выбивают последнюю опору.
Это не метафора, а физическое ощущение: тревога, спустившись по спинному мозгу, парализует мускулы, превращает их в бессильную тяжесть.

Раньше я был толстокожим.
 Теперь же я — словно стертый в бою лист пергамента, сквозь который проступает каждый штрих чужой боли.
Ранят не только собственные неудачи, но и проблемы близких.
Их тревоги эхом отдаются в моей груди, их грусть ложится на плечи свинцовой печалью.
 Я стал резонатором, улавливающим чужие несчастья с мучительной четкостью.
 Быть может, это плата за то, чтобы по-настоящему чувствовать?
Или же тревожный зов уставшей души, требующей передышки?

Я стою, касаясь ладонью холодного стекла, за которым бушует мир, и пытаюсь найти баланс между хрупкостью и силой. Быть может, истинная крепость — не в броне, а в умении выстоять, оставаясь уязвимым.
Принять эту новую хлипкость не как изъян, а как свидетельство глубины.
 И научиться ходить по острию чувств, не теряя почвы под ногами.