Два вдоха, чтобы стать сильней

     Первая декада декабря 2025 го. Город укутан серым туманом, будто пытается спрятаться от самого себя. В воздухе — не предновогоднее волшебство, а тягучая, вязкая муть. Она оседает на подоконниках, просачивается сквозь щели балконной двери, шепчет что то невнятное в стоящем в воздухе гуле.

     Издательство «Лингва» подвело итоги года. Слово призёр, невесёлый лидер — «тревожность». Не «надежда», не «перемены», не «свет». Оно ворвалось в жизнь, как сквозняк. Осталось… холодное, металлическое, безоговорочное. Организаторы говорили о «коллективном пульсе», о «резонансе страхов», о том, как это слово стало невидимой нитью, связывающей миллионы одиноких сердец. Но это не победа… Диагноз, отпечатавшийся на страницах времени.

     За стеклом мокрый школьный двор. Снег так и не лёг, хотя по всем приметам давно должен. Вспоминается Пушкин, который обещал:
                «Снег выпал только в декабре…»

     Где снег? Даже снег не хочет разделить одиночество людей… не решается опуститься на этот город, будто страшится раствориться в общей тревоге. Словно природа сама медлит, не зная, как прикрыть белым покрывалом эту обнажённую нервозность душ.

     Лишь в редкие дни начинают мелькать одинокие снежинки. Появляются внезапно, словно обрывки писем, которые так и не были написаны. Так же внезапно исчезают без следа. Эти мимолетные вихри кажутся насмешкой: вот она, зима, но без своего главного обещания — без тишины, которую несёт первый снег. Без той особой, ритуальной паузы, когда город замирает, укутанный белизной, и каждый звук становится более значим, чем был задуман изначально.
     В эпоху, когда слова превратились в короткие СМС и эмодзи, настоящие письма стали призраками прошлого: их больше не пишут от руки, не вкладывают в конверт, не ждут ответа неделями. Всё происходит мгновенно. И всё равно остаётся «несбывшееся». Снежинки-обрывки будто повторяют судьбу этих недописанных посланий: так и не обретя формы, тают, не найдя адресата.

     Тишина между людьми стала громче любых слов.
     Мы здесь.
     Мы всё ещё здесь!
     Найдите нас!
     Каждый глубоко увяз в собственной ледяной капсуле, заполненной эхом мыслей, которые звучат, как приговор.

     Иногда кажется, что это одиночество — не просто состояние, а некая субстанция, разлитая в пространстве. Оно пропитывает коробки квартир, оседает на мебели, смешивается с пылью и запахом остывшего кофе. В нём есть своя монотонная музыка — стук клавиш на клавиатуре, шорох перелистываемых страниц, гул холодильника. Мы живём в мире, где можно отправить сотню сообщений за день и ни с кем по настоящему не поговорить. Где лайки заменяют тепло рук и взгляд глаза в глаза.
     Но есть места, где ещё теплится надежда. На полках, запылённых, но не забытых, стоят книги — молчаливые стражи тишины. К ним приходят, как к старым друзьям, с которыми не нужно притворяться, не нужно развлекать их — достаточно просто быть. На этих страницах укрыты целые миры. В них можно затеряться, чтобы найти себя.
     Кто то открывает потрёпанный томик поэзии. Строки, написанные столетия назад, отзываются в груди так, словно родились только что — именно для этого человека, именно в эту минуту.
     Кто то погружается в роман, где герои борются, любят, страдают, ошибаются — и тем самым напоминают: жизнь состоит из противоречий.
     А кто то просто листает старую энциклопедию, наслаждаясь тем, как буквы складываются в слова, а слова — в мысли: чистые, ясные, свободные от шума уведомлений и мигающих иконок.
     Иногда так хочется остаться в этих мирах навсегда. Но реальность зовёт: завтра — учёба или работа. А там, среди людей, снова могут подстерегать одиночество и тревожность.
     Книги не обещают спасения. Они предлагают путь.
     Они не заглушают тревогу — но учат смотреть ей в лицо. Ведь в каждой хорошей истории есть борьба, а значит, есть и шанс на победу.
     Они напоминают: ты не первый, кто чувствует это. Ты не один — даже когда вокруг лишь тишина разобщённости.

     А ещё есть музыка. Та, что звучит только в наушниках, отделяя человека от окружающего мира ещё надёжнее, чем стены квартиры. Мелодии, подобранные алгоритмами, идеально ложатся на настроение, но никогда не задают вопросов. Они убаюкивают, создают иллюзию тепла, но не согревают по настоящему. В этой музыке — тоже одиночество: она сопровождает, но не объединяет.

     С календаря медленно слетают листы. Восьмое декабря… Девятое… Десятое… Ещё 24 листа должно облететь, прежде чем секунды начнут отсчитывать последнюю минуту до 2026 го. Время тянется, словно тягучая смола, каждый день — как шаг по зыбучим пескам: двигаешься, но под ногами вязкая хлябь.

     Говорят, 2026-й будет годом Лошади — сильной, стремительной, той, что может разорвать туман копытами и унести нас прочь. Но увезёт ли она это? Увезёт ли тревожность, въевшуюся в стены, в голоса, в сны? Увезёт ли это всеобъемлющее одиночество, ставшее привычным, почти родным?
     Я представляю, как Лошадь встаёт на дыбы над городом, её грива — вихрь из звёзд и забытых обещаний. Она ждёт, чтобы мы вскочили в седло, но мы всё ещё медлим, цепляясь за привычное беспокойство, как за единственный знакомый ориентир в темноте. Ведь даже в этой тревоге есть что то успокаивающее — она как старый свитер, потрёпанный, но тёплый, как знакомый маршрут, по которому ходишь годами, боясь свернуть на незнакомую улицу.

     А вдруг она просто пронесётся мимо, оставив нас смотреть ей вслед? Или, наоборот, её галоп станет тем ритмом, под который наше дыхание наконец выровняется? Может быть, в этом беге — шанс разорвать круг одиночества, научиться снова слышать друг друга сквозь шум времени, увидеть в незнакомце возможного союзника, а в тишине — не угрозу, а возможность? Может, тогда мы снова начнём писать письма — настоящие, с неровными строчками и пятнами от кофе на бумаге.  Будем брать с полок книги и читать их вслух, делясь открытиями. Будем слушать музыку не в одиночку, а вместе — и она наконец станет мостом, а не стеной.

     Снег всё ещё не лёг. Лишь изредка в воздухе мелькают одинокие снежинки — как намёк, как обещание, которое никак не решается стать реальностью. Часы тикают. Год Лошади на пороге. И никто не знает, возьмёт ли она нас с собой — или мы так и останемся здесь, в декабре, где тревожность — горькое слово, которое всё ещё звучит слишком громко, а одиночество — единственный спутник, к которому мы уже привыкли.