От Эльтона до Ислочи. Хуторок в степи

                ХУТОРОК В СТЕПИ, озеро ЭЛЬТОН

   Праздник 9 Мая, как всегда, отмечаем на Кумысной поляне, каждый  член нашего туристического сообщества приносит портреты своих воевавших родственников, а также участников трудового фронта. Выставляем эти фото под двумя красными знамёнами, которые сохранили бывшие работники Саратовского авиазавода. В войну этот завод выпускал военные самолёты, а после войны наладил выпуск гражданских самолётов ЯК-40 и ЯК-42. Надо сказать, это были совсем неплохие самолёты, обслуживающие местные авиалинии, на них можно было долететь до любого районного городка и даже до столицы нашей Родины – Москвы. Но к власти пришли «демократы» во главе с Ельциным и решили, что, пожалуй, будет «жирно» летать народу самолётами по нашей огромной стране. Пусть добираются в свои районные глубинки пыльными, ухабистыми дорогами на автобусах или поездами (если туда дотянулась железнодорожная ветка). Ломать ; не строить: быстро по камешку, по кирпичику, разнесли корпуса авиазавода, станки порезали на металлолом. Был завод, и нет завода. Не буду описывать, как большой коллектив боролся за своё предприятие, но всё было без толку, как Москва решила, так и случилось.
   Не знаю, как и кто сохранил наградные памятные советские знамёна (на тёмно-вишнёвом бархате полотнища профиль Ленина на фоне серпа и молота). Нафантазирую, что, возможно, кто-то как партизан, обмотав полотнище вокруг себя, под рубашкой и вынес эти реликвии социализма с убитого «дерьмократами» предприятия. И вот теперь горстка бывших тружеников завода каждое 9 Мая вышагивает под этими знамёнами по тропинкам Кумыски, распевая старые советские песни. Нет-нет, их никто не преследует, а зачем? Эти люди уже не пойдут на баррикады, их души выхолощены обманом властей всех мастей. Они просто идут, вспоминая свою молодость, и отдавая дань памяти родственникам, участникам Великой Отечественной Войны. А на месте завода построили модный Сити-молл – «Оранжевый». Уважая русский язык, хотя бы написали Торговый центр «Оранжевый» (вместо импортного Сити-молла). На территории сего центра торгуют только китайским ширпотребом (запах китайской химии повсюду).
   Ладно, что-то я много места уделила прошлому. Мы с мужем не работали на авиазаводе, и почти случайно прибились к компании туристов-водников (благо и по возрасту, и по видам спорта, которым занимались на досуге, были близки друг другу). А уж подпеть советские песни мы с супругом всегда готовы.
   Вот и поляна: в кустах зеленой листвы орешника ярко-красными и бардовыми пятнами полыхают старые знамёна. Народ всё пребывает, вновь пришедшие ставят портреты своих ушедших родных (участников
боёв той войны, а также тружеников тыла). Они живы, они с нами, пока наша память жива! На дощатом столе старинный патефон и «древние» пластинки, их слушали, им подпевали наши родители. Козин, Утёсов, Шульженко, Русланова, ; теперь, с трудом вспоминая слова, мы подпеваем им.
   В этот день на поляне с нами наши уже взрослые дети и внуки (пока ещё и они чтут память ушедших). Не будем загадывать на будущее, пока звучат праздничные тосты: – «За Победу!», «За наш несгибаемый народ!». У каждого, кто был сегодня за столом, кто-то воевал на фронте, кто-то сутками не уходил с заводов и фабрик, лозунг: – «Всё для фронта, всё для победы» вмещал в себя весь смысл жизни наших родителей.
   Я сижу рядом с загорелой (совсем не по-весеннему) молодой женщиной, бывшей работницей авиазавода, а ныне уборщицей в бане. Она обращается ко мне:
– Кому сейчас нужны технологи-авиастроители? ; и сама же отвечает, ; правильно… никому!
; В небе над Саратовом кружат оранжевые бразильские «Эмбраеры». Возможно, в их честь назван торговый центр на месте нашего авиазавода – «Оранжевый», ; фантазирую я и чтобы уйти из темы банкротства:
; Откуда такой ранний загар, неужели была на море? ; ни боже мой, не намекая на её новое место работы. При банях существуют теперь и кабины искусственного загара.
; Это естественный загар, я только что вернулась из туристической поездки на Эльтон-озеро, ой, как же там было здорово! Днём принимали грязево-соляные ванны, прямо у озера на свежем воздухе. А вечер подарил нам удивительное зрелище ; закат солнца в степи. Красота необыкновенная! А ещё были зажигательные танцы. Вся группа была в восторге! Поезжайте, поезжайте, не пожалеете и она продемонстрировала мне фото-сессию с озера Эльтон.
   Мысленно прикидываю – поездка недорогая (5 тыс. руб. с человека) и всего-то на два дня. Интересно, какой он «родной брат» израильского Мёртвого моря.
   Кстати, на Кумыске опять расплодились мышки-норушки (переносчики геморрагической лихорадки) и, вероятно, вход в лес будет закрыт. Сто человек, пострадавшие от этой заразы, уже лежат в больнице (по слухам есть и смертельные случаи).
   А ещё припомнила (из своих занятий генеалогией собственного рода), что в селе Сокур, в своё время, обосновались семьи возчиков казённой соли с озера Эльтон. В основном, это были хохлы из Полтавской губернии. У моих родственников, по материнской линии, в паспортах (в графе национальность) значится ; украинка. Я с детства слышала «хохлатскую» мову и любила мелодичные украинские песни. Так что подоплёка к поездке на озеро Эльтон вполне себе реальная (поездка по местам работы моих возможных предков). Много воды утекло с той поры (более трёх веков), а уж, сколько соли съедено… остаётся уговорить супруга (думаю, у меня это получится). Тем более, поедем не как наши предки на быках, а на комфортабельном автобусе. Учитывая, что озеро быстро усыхает и скоро от него (как и от Аральского озера) останется лишь белое пятно, нужно, нужно поторопиться.
И мы купили две путёвки на ближайшую дату.
   В это раннее утро, когда солнце лишь слегка позолотило горизонт, все участники сего мероприятия уже на месте. Многие знакомы друг с другом – оживлённо беседуют. Автобус «Мерседес» (вместимостью обычной маршрутки) подруливает к нам. Рассаживаемся в соответствии с личными предпочтениями (группа состоит из парных пенсионерок-туристок). Удивительно, но в автобусе нет ремней безопасности, а ведь путь не близкий – беспечность или моя мнительность после заграничных путешествий… Но, возможно, мы поедем по гладкой асфальтированной трассе. А вот почему нет кондиционера, и это, несмотря на то, что мы едем в жаркие степи Заволжья? Оставляю пока вопросы при себе…
   Майское утро свежо и прохладно, переезжаем Волгу через мост, в Энгельсе к нам подсаживаются ещё две дамы. Одна из них представилась:
 ; Я Юля, буду вашим экскурсоводом в этой поездке. По профессии я археолог, изъездила всю Саратовскую и Волгоградскую область, участвовала в раскопке степных курганов. Многие экспонаты краеведческих музеев Саратова и Энгельса — это наши находки. И тут же кратко о своём семейном положении: – Супруга себе я тоже нашла в одной из таких экспедиций. Сегодня он остался дома с нашими детьми. Думаю, у неё это профессиональное, сразу «брать быка – за рога», дабы не отвлекали её по «пустякам» в поездке вопросами: – Кто вы? Да что вы? А ещё она штатный экскурсовод этого турбюро.
   Юля довольно крупная женщина, на вид ей сорок ; сорок пять лет. Её рубенсовские формы едва умещаются в лёгкий летний сарафан. На ногах простенькие матерчатые тапочки, удобные в пеших путешествиях. А вот туфли, в которые облачились некоторые туристки, совсем, думаю, будут некстати.
; Да сними же ты их, дай ногам отдохнуть, ; слышен громкий шёпот у нас за спинами, ; посмотри на нашего экскурсовода, как легко и без претензий она одета. А мы вырядились, как на подиум: костюмы, туфли ; «дуры старые»!
  Наша экскурсовод и правда, не только одета без претензий, и на лице её отсутствует макияж, но причёска представляет собой «хвост», в который явно наспех, собраны волосы. Такая обычная обременённая семьёй русская женщина, которой глубоко безразлично, какое впечатление она производит на туристическую «паству». «Отгородившись» от нас вступительной тирадой, она мило беседует со своей энгельской подружкой.
   Я, от нечего делать, предаюсь воспоминаниям – тоже когда-то, давным-давно, начитавшись о раскопках Шлимана, мечтала стать археологом и  раскопать «свою Трою». Юность быстро пролетела, а реальная жизнь оказалась довольно далека от мечтаний. А если честно, то я ничего и не предпринимала, чтобы реализовать свою археологическую мечту.
   Мы в центре города Энгельса (Покровска)– на высоком постаменте отлитая, то ли в чугуне, то ли в бронзе, скульптура быка в натуральную величину (а может, чуть больше). Юля рассказывает нам о том, о чём и так знают все саратовцы и покровчане: ; Быки были основной тягловой силой при перевозке соли, скоро мы отправимся на тракт, по которому и шла доставка соли с Эльтон-озера.
   Скульптурный бык с могучей шеей (выей)! Дабы исключить любые сомнения типа: «а вдруг это участник корриды?» на хребтине чаша со снежно-белой солью.
; О, привет тебе: ; цоб-цобе! ; мысленно приветствую его. Именно таким криком подгоняли возчики тягловых быков в деревнях. Об этом мне рассказывала моя бабушка. И мне запомнилось это необычное сочетание букв в обращении к быкам. Это вам не: «ну, лошадушка, трогай или пошла», а загадочное «цоб-цобе». Язык понятный только быкам.
                Отступление от темы
  Когда книга уже была написана, мой супруг озаботился происхождением данного выражения и раскопал в интернете что это не просто словосочетание. Существует в украинском языке объяснение этому обращению и соответствует оно вполне реальным понятиям: если говоришь «цоб», скот поворачивает влево, если «цобе» ; направо. Ну, а если «цоб-цобе», то идет прямо. А всё потому, что волов всегда называли только Цоб и Цобе. И в упряжку запрягали Цоба всегда справа, а Цобе ; всегда слева.

; Нелегка была дорожка ; две недели по выжженной степи, а именно столько занимал путь от Эльтон-озера до пакгаузов на пристани у Волги в городке Покровск. Соль перегружали на баржи, и плыла она дальше по всей матушке Руси, ; так экскурсовод Юля дозированно посвящает нас в историю соляного тракта.
   Мы выезжаем из Энгельса-Покровска, и тут меня посещает интересная мысль (по крайней мере, так кажется мне). А сам богач Энгельс (спонсировавший нищего Маркса в написании толстенного тома «Капитала») пусть на минуточку, но предполагал ли, что… их именами будут названы в далёкой, дикой России небольшие, но городишки на Волге-матушке реке? А впрочем, есть же у нас в честь царь-бабы – Екатерининштадт. Вот и большевики (после переворота), быстро смекнули и увековечили своих учителей! И теперь в Саратовской губернии на законных основаниях есть городки Энгельс и Маркс.
Нашему с супругом поколению студентов тоже пришлось хлебнуть «карло-марксовской» премудрости. Мы были обязаны конспектировать основополагающий огроменный том Капитала (в основном, ни черта не понимая его сути). Ну разве, что кроме понятия «добавочная стоимость».
А вот вам ещё пример – история пишется сиюминутно, но как бы с расчётом на века. Да только по историческим меркам время течёт быстро… и Царицын становится Сталинградом, а потом и Волгоградом. Хорошо ещё, что это не коснулось нашего города – был Саратов и есть Саратов. Саратовом думаю, и останется…
   Путь наш лежит в левобережье: из Саратовской в Волгоградскую область (Паласовский район). Именно там расположено усыхающее озеро Эльтон. И возможно, его не доведётся увидеть нашим правнукам – ну, если только – лужицей. Асфальтированная дорога оканчивается сразу после «безумно» разрекламированного (чиновниками местного масштаба) места приземления первого космонавта Ю.А. Гагарина. На месте обыкновенной выемки в пашне от падения капсулы, здесь построен много-миллионно-затратный, парадный комплекс. А впрочем, ладно, пусть хоть так прославится наша Саратовщина! Не устраивать же мемориальную камеру в тюрьме (в самом центре Саратова) где «сгноили» гениального Вавилова! А потом водить туда туристов… «дескать, память от благодарных потомков»! А теперь сравните, многие ли саратовцы и покровчане знают хоть что-то о Вавилове?.. Вот, то-то и оно. Кто что посеет, то и пожнёт…
   Ни шатко, ни валко мы добрались до села Смеловка, именно здесь заканчивается асфальт и начинается грунтовая дорога, единственным достоинством которой является то, что она одноколейная. Редкие встречные машины ловко уворачиваются от нашего «Мерса», а мы от них. И это ещё не самое неприятное на трассе. А вот ухабы и колдобины всех типов и размеров заставляют водителя крепко держать руль и зорко смотреть на дорогу. Как шофёр ни старался, всё равно нас болтало из стороны в сторону, а учитывая, что основная публика нашей группы, это дамы, вышедшие в «тираж», то есть, на пенсию, представьте, что мы испытывали. И опять ни к селу, ни к городу я мысленно комментирую последний указ: ; Ой, неправда ваша, господин президент, что продолжать энергично трудиться можно ещё пяток лет, после пятидесяти пяти лет, то есть, предыдущего возраста выхода на скромного размера государственную пенсию. Глядя на соседок по автобусу (а мужчина у нас был всего один), сказать, что они способны продолжать трудовую деятельность, было бы большой натяжкой. Не надо быть врачом, чтобы определить «букет» уже имеющихся у пенсионерок проблем со здоровьем. И так нам предстоит преодолеть путь до Эльтон-озера по этому бездорожью за «каких-то» семь часов.
   А за окнами автобуса весна – дружная, тёплая. Цветёт сразу всё и яблони с вишнями, и цветы на приусадебных участках, и полевые травы. Бело-розовое марево проносится за окнами. Солнце светит ярко, в салоне автобуса становится душно.
; Немедленно закройте окно, сквозняк ведь! – раздаётся с кресла, через проход от нас, – ещё не хватало мне из-за вашей прихоти приехать на озеро больной! – недовольно восклицает худощавая женщина и кутается в платок.
; Ни в коем случае не закрывайте окно, ; несётся с задних кресел, ; у меня астма, я задыхаюсь. Дама с пышными формами, тяжело дыша, утирает пот с лица, а заодно и из-под мышек.
   Почему пишу об этом? Да просто, это непосредственно касается нас. Мой супруг единственный мужчина в автобусе, и поэтому верхний люк-«забрало», что на потолке, приходится именно ему, то открывать, то закрывать (в угоду той или иной даме). Наконец, Игорю надоело вскакивать, и он заявляет на весь автобус:
; Всё! Делайте, что хотите сами… са-ми. Хотите открывать? Открывайте! Хотите закрывать – закрывайте! А меня, дорогие дамы, увольте, ; и он решительно «падает» на своё место рядом со мной.
; А я тебе говорила, ; тихо ворчу, как надоедливая муха, – всем не угодишь.
; Да, ладно! Ты ещё не подогревай, твоя была идея ехать на Эльтон-озеро, а я вот теперь отдувайся.
   Проезжаем без остановки поселок Ровное – знаменитый своими арбузами. В центре посёлка его визитная карточка ; памятник зелёно-полосатой сладкой ягоде. Гид Юля усердно делится с нами своими познаниями краеведа-любителя, да только большинство туристов интересуется, скоро ли будет техническая остановка с туалетом. Наконец, мы сворачиваем с дороги к странному степному городку. На широкой площади экспозиция машин прошлых лет: тут тебе и «Москвич», и молоковоз, и машина, которая в просторечии звалась просто «буханка». Есть в наличии даже настоящая длинноствольная пушка и списанный вертолёт, а рядом скульптура собаки-овчарки (возможно, любимицы хозяев). Короче, музей ; памятник списанной техники, как колхозной, так и военной. Вокруг всё чисто и ухожено. Сразу за площадкой с раритетной техникой жилой коттедж. На летней веранде под навесом мини-кафе с лаконичным – «У Рубена».
   В стороне то самое, ради чего мы завернули именно сюда: небольшой деревянный туалет с дыркой внутри. Стены туалета, ради  санитарной чистоты момента, обклеены клеёнкой. Туалет и является главной «заманухой» для туристов, и это правильно, не высаживать же целый автобус пассажиров в чистом поле. Туалет бесплатный, на выходе слева старинный рукомойник. Страждущие первым делом выстраиваются в очередь именно к этой «точке». Потом публика рассредотачивается: кто-то фоткает технику, радостно вздыхая: – А я на таком ездила. Возила сдавать молоко на молокозавод, ; это пожилая пенсионерка вспоминает свою колхозную молодость. Кто-то уже потягивает кофе, которое приготовила расторопная хозяйка. Мы спрашиваем гида, что за меценат устроил столь оригинальный городок в степи.
– Это местный предприниматель Рубен! Его чудо-городок работает круглогодично, так как рядом проходит трасса на Волгоград.
– Чем он занимается? Не знаю, знаю только, что администрация Ровенского района его очень уважает. Да, вон взгляните, сколько у него почётных грамот и памятных «адресов» висит на стене.
   Мне стало интересно, как простой армянин сумел организовать такое прибыльное хозяйство в степи (ведь приобрести такие раритеты для личного музея стоит немалых денег). Уговорила гида Юлю дождаться, чтобы расспросить самого хозяина, он должен был вот-вот вернуться из Энгельса. Когда он вернулся, все туристки бросились благодарить его за чудный «оазис» в степи.
   Рубен довольно плотного телосложения мужчина, лет шестидесяти. Я бы не сказала, что он располагает к откровениям… и всё же, как можно деликатнее интересуюсь:
– Возможно, у вас большие плантации бахчевых? Ну, арбузы там, дыни, тыквы, а может быть, и луковые плантации (Энгельский район славится своим луком), пытаюсь, как можно льстивее, разговорить Рубена.
 – Да-нет, что вы, на этом много не заработаешь. Да, и доход от бахчевых только в сезон. Основным моим занятием, ; простодушно объясняет он, ; являются поставки спиртного и табака в местные небольшие сельские магазинчики.
– А, вы про технику? ; он махнул рукой в сторону выставленных экспонатов, – это моё хобби – особенно, старая. Скупал, где только можно, по цене металлолома, чаще у местных разорившихся колхозов и совхозов или у расформированных военных частей.
   В моей памяти тут же возник образ такого же саратовского коллекционера-миллионера. «Легендарный» строитель» – точечный застройщик Л. Писной регулярно «выгоняет» своих ретро-«жеребцов», то есть, старинные автомобили, на парады, что проходят на Театральной площади в центре Саратова. А его «долгострои» давно вошли в притчу во языцех…
   Интерес к ухватистому местному мужику после его откровений у меня быстро вянет. В это время гид Юля «радостно» оповещает нас, что в здешних окрестностях нет – ни луковых плантаций, ни бахчей, ни полей с подсолнечником.
– А про знаменитое поливное земледелие расскажите? – интересуется какая-то любознательная туристка.
 –Ой, тоже мне вспомнили, давно это было, ; начинает свой рассказ, как сказку-быль, наш гид Юля, ; те каналы давно пересохли, трубы, про которые «трубили» что они, закопанные в землю, будут орошать поля не менее ста лет, давно откопаны и сданы в металлолом.
   Я опять мысленно фантазирую: ; А ведь на планете Марс тоже видны «пересохшие» каналы… что если и там когда-то существовало поливное земледелие?..

Отступление от темы
  И тут мне припомнилась одна случайная встреча в нашей бане на Университетской. Это было в 90-е годы. Женщина старательно тёрла мочалкой руки, что были у неё черным-черны по самые локти.
– Что за работа у вас такая? ; не удержалась я.
– Ой, лучше и не спрашивайте! Работаю в бригаде металлистов.
Удивлённо смотрю на неё.
 – Это где же у нас в Саратовской области нашли руду? – наивно интересуюсь.
– Да нет, вы неправильно поняли, мы выкапываем оросительные трубы в степях Заволжья.
 –Лопатами? ; опять удивляюсь я.
– Ну, что вы, у нас в каждой бригаде экскаватор. Он копает, а мы очищаем трубы от земли, потом их грузят на грузовики и увозят куда-то.
– Да, тяжёлая у вас работа, представляю, как трудно экскаваторщику найти трубы под землёй! Он ведь не крот.
– Ну, вы как прямо только что на свет родились! – восклицает женщина. Так ведь он по карте работает, по кар-те! Председатели колхозов и совхозов передали карты орошаемых земель нашим бригадам, мы по ним и ведём раскопки.  Деньги за это платят очень хорошие, жаль только зима скоро наступит, придётся уходить в отпуск до весны.
   Ни тогда, ни сейчас не могу понять этого головотяпства, особенно, после поездки в Израиль, где в пустыне выращивают овощи и фрукты и везут их к нам в Россию. А наши сельские труженики в это время занимаются «метало-добычей». В нынешнее время предприимчивые дельцы (мысленно возвращаюсь к Рубену) получают награды и «памятные адреса» от руководства района не за обработку земли, а за дальнейшее моральное разложение тружеников сёл и деревень. Хотя у нас в стране нет сухого закона, да и курение ещё никто не запрещал.
   Мне стало грустно смотреть на самодовольно улыбающегося «предпринимателя», гордящегося своим «музеем» старой техники.
; Не задерживаемся! ; Юля считает нас по головам.
; Все на месте, поехали, ; командует она водителю.
   Мы в пути уже три часа, за окном голая степь, остовы разрушенных коровников и пустых кошар. Думаете, животные разбежались сами?.. Нет, нет и нет, их сознательно «убила-зарезала» Ельцинско-Гайдаровско-Чубайсовская приватизация 90-ых годов. «Всё купим за нефте–доллары!»
И к нам поехали американские «ножки буша», мороженая австралийская кенгурятина, литровые бутылки европейской отравы – спирта Ройял. И даже итальянское мороженое в вафельных рожках. Да, много чего – за нашу «мир и дружбу». Грустно.
   Лишь только когда мы пересекли границу Саратовской и Волгоградской областей, в последней (Волгоградской области) стали появляться небольшие отары овец. И даже прямо вдоль дороги пасущиеся, редкие теперь животные – коровы.
   В мае степная трава ещё не успела выгореть, зелёные кулыжки видны повсюду. Воздух чист, но в автобусе запаха трав не чувствуется. Вдоль обочин дороги, прямо из зелёной травы, то здесь, то там «выстреливают»  небольшие птахи. Пролетят пару метров над землёй и опять скрываются в траве. Странно, если это жаворонки, то им прямая дорога ввысь. Всё объяснилось просто, когда я увидела орлов или это всё-таки орланы, на проводах электропередач, ещё выше них в небе нарезают круги коршуны. Эти стервятники, казалось, равнодушно, изредка взмахивая крыльями, парили в вышине. Неожиданно выбрав момент (так кажется с земли человеку) камнем падали вниз и тут же взмывали вверх. Совершенно случайно я разглядела в клюве одной птицы мышиный хвостик. Теперь стало понятно, почему мелкие птахи летают так низко над землёй и при случае ныряют с головой в траву.
   Наши с мужем сиденья расположены сразу за перегородкой, где крутит «баранку» водитель. Пространство настолько узко, что наши колени просто упираются в эту чёртову перегородку и всё тело быстро «затекает» от позы «пассажирки-натурщицы». Наконец остановка на заправке АЗС, народ быстро бежит в посадки (Рубена здесь нет, как нет и туалета). Зато есть небольшая продуктовая палатка, где все товары втридорога. Единственное, на что решаются наши «бабоньки» – это покупка мороженого.
   Присела на бордюр, ожидая Игоря, рядом со мной остановились две приятельницы:
– Да не стесняйся ты, бери, я и на тебя купила, (это я так понимаю, она про мороженое) – сынок купил мне путёвку на Эльтон, да ещё и денег дал в придачу – отдохни, мамочка!
– А я сама «наскребла» пять тысяч из своей пенсии, ; с грустью в голосе отвечает ей собеседница.
; Вот, знаешь, иной раз думаю, за что государство нас так обидело, всю жизнь проработала нянечкой в детском саду, а в результате пенсия всего семь тысяч рублей. Тебе вот с сыном повезло. А моя дочка одна воспитывает ребёнка – она учительница, зарплата тоже не разгуляешься.
– Да, на сынка мне грех жаловаться. Глядя на него, и сноха с внуками меня не обижают: всё мама, да мама. Оно вроде и стыдно тебе сказать, да ладно: – случился у меня приступ (воспаление жёлчного пузыря), быстро на «скорую» и в больницу. Разрезали, удалили. Лежу, не шевелюсь, приходит нянечка, «утку» под кровать, а я и вставать боюсь, вдруг шов разойдётся. После работы пришёл сынок, первым делом быстро «утку» под меня.
– Ох, какое облегчение, – глянула на него, вижу он хмурится. Ну, думаю, стесняется: ; Что такое сынок, что не так?
– Мама, ; отводит глаза в сторону, там у тебя кровь!
; А мне тогда было около пятидесяти годков, тут я и сообразила, это месячные пришли. И смех, и грех, что делать, как сказать? А он быстро развернулся, и бегом из палаты. Через полчаса вернулся с упаковкой прокладок, попросил нянечку подмыть меня. Вот такой у меня сын!
– Товарищи, привал окончен, садимся в автобус, нам ещё четыре часа ехать, – в рупор объявила гидесса. Солнце уже поднялось высоко, водитель лихо вырулил с заправки и мы опять в знойной степи.
   Пытаюсь вспомнить, что напоминает мне недавно услышанный рассказ, а напомнил он мне ни много, ни мало недавно перечитанный рассказ Франца Кафки «Письмо к отцу». Сей известный литератор в своём письме столько упрёков высказал своему папочке: и то он делал не так, и это говорил не этак. Тем не менее, сынок пользовался деньгами отца–лавочника, оплатившего его учёбу в университете, да и потом, по жизни, помогавший сыну материально. Короче, везде извечная проблема отцов и детей. Думаю, сын простой русской женщины, из услышанного мной разговора, не опустился бы до таких мелочных упрёков.
   Дорога утомительно однообразно длинна, поэтому я пустилась в воспоминания. Последнее время занимаюсь тем, что перечитываю старые книги, которые собирала всю жизнь. А теперь, перечитав, сдаём с мужем их в макулатуру. Жалко, конечно, ведь очень старательно подбирала книги для своей библиотеки, думала, пригодится детям и внукам. Но технический прогресс 21 века быстро уничтожил эту иллюзию. Сегодня на свалках часто встретишь никому не нужные прекрасно изданные книги, оставшиеся от «ушедших» родителей. Сейчас это просто пылесборники ; всё заменил компьютер и смартфон. А что? Ведь так просто: набрал «Анна Каренина» и даже фамилию писателя не набирай, нажимай кнопку: и  пожалуйста, текст в лучшем виде, читай.
   Жизнь и приоритеты быстро меняются, вот вам ещё один пример из литературы: рассказ А. Камю «Прохожий». Застрелил белый француз на пляже алжирца – ни за что… просто, что-то не понравилось во взгляде араба. И Альбер Камю посвятил целый рассказ размышлениям француза за решёткой… (кстати, впоследствии, всё-таки приговорённого к смерти). Да-да, за смерть алжирца – «гильотина», не верите? Вот и в книге профессора Сорбонны Р. Мёрля «За стеклом» рабочий-алжирец отвечает французскому студенту, предложившему ему почитать рассказы А. Камю для развития кругозора:
– Не люблю я вашего Камю, он врун! Такого и быть не может ни-ког-да (то есть казни француза за смерть алжирца).
А это, простите меня, происходило в революционно-студенческий 1968 год. И тогда считалось, что вот-вот наступит всеобщее братство: белых, чёрных и жёлтых рас. Ну, да Бог с ними, с французами, любят они устраивать революции. Да только в результате оказался прав араб-алжирец.
   Возьмём Америку 21 века: убивают негров (их сейчас деликатно принято называть афроамериканцы), из-за простого подозрения в чём-либо «противоправном». Правда, во Франции ситуация перевернулась с ног на голову, в основном на религиозной почве, арабы-мусульмане мстят за якобы поруганную честь Корана и убивают уже самих французов. Простой пример: расстрел арабами-мусульманами сотрудников редакции газеты «Шарли Эбдо». Да, кое-где в Европе с арабами не церемонятся. В ответ негры и арабы бьют и режут белых – без суда и следствия. Да, и у нас в России тоже всякое бывает между русскими и кавказцами. Так что от лозунга французской революции: «свобода, равенство и братство», ой! как ещё далеко нам, а на дворе 2021 год.
   Оно, конечно, полезно перечитывать то, чем восхищалась в юности, и всё же грустно. Нет, никакой морализации не будет, просто перечитав, сдам эти книги в макулатуру.
   А мы всё едем и едем, с надеждой поглядываю вдаль, не покажется ли какая-нибудь деревенька, но кругом одна степь. Мне кажется, что я уже не смогу разогнуть колени, так и выйду из автобуса на «полусогнутых». Наконец, на исходе седьмого часа пути мы добрались до небольшого поселка. На самом его краю высится санаторно-гостиничный комплекс с голубой пирамидкой на крыше (символ «ГАЗПРОМА»).
   В номере, приняв душ, свалились на кровати. Кое-как оклемавшись к обеду, отправились в столовую. Меню отсутствует – обед без затей: первое, второе и компот. После обеда мы с Игорем отправились смотреть на древнее чудо ; озеро Эльтон, это в пятистах метрах от комплекса. По дорожкам небольшого парка, что вокруг санатория, гуляют ветераны Газпрома. Люди всё больше очень пожилые, вряд ли они ходят на озеро, – вот и хромают кругами по парку. Грязевые процедуры, я так понимаю, они принимают прямо в санатории.
  Мы медленно бредём в степь вслед за небольшим людским потоком. Нам навстречу возвращаются те, кто уже насладился озёрным пейзажем. На обочине дороги, что ведёт к озеру, много частных автомобилей, из которых, как горох, высыпают дети и взрослые (так называемые «дикие» туристы). Перед озером шлагбаум, который выполняет чисто бутафорскую функцию, народ беспрепятственно огибает его и устремляется на берег озера.
   И вот оно ; Эльтон-озеро. Возможно, от сильной усталости, восторга я не испытываю. Жёлто-серые солёные воды совсем не манят искупаться. Да и вода – это всего лишь тонкая прослойка (не достаёт даже до колена) над дном озера. А под водой слой соли, панцирем покрывающий илистое дно. Кое-где видны засоленные белые кустики, словно украшенные морозным инеем, и это при температуре +40. Если в Израиле в Мёртвое море можно зайти босяком, то здесь без обуви это опасно, есть шанс порезать ноги о плотный солёный наст. Если надавишь на него посильней, то он лопнет и брызнет чёрный фонтанчик грязи, это и есть самое дно озера. Но о том, чтобы окунуться, пока даже и речь не идёт.
   Медленно скользим подальше от берега (иначе эти шаги и не назовёшь). И тут я замечаю храбреца, который отошёл метров на двадцать от берега, пробил себе «купель» и, довольный, улёгся под палящими лучами солнца, но вода даже не покрыла всё его тело. Приходится ему время от времени со спины переворачиваться на живот, дабы полностью смочиться водами озера. Проходя мимо, интересуюсь:
– Ну, и как оно там, уже засолились?
– Да классно же, ложитесь рядом, я подвинусь!
– Спасибо, попробуем сами сделать такую купель.
Мы повторили его «подвиг», не зря же мы ехали сюда целых семь часов. Вода озера под коркой тоже желтоватого цвета, но без запаха, лизнула:
 –Ух, ты, солёная!
Игорь, радостно окуная кисти в чёрную грязь (детская мечта любого ребёнка), кричит:
– Нет, ты должна запечатлеть эти чёрные перчатки на моих руках, – и укладывается в купель, широко разбросив ноги.
– Ну, что же, Игорь Иванович, – вот вам фото на память.
   Таких смельчаков, как мы, раз, два и обчёлся, в основном люди бродят по щиколотку в воде или обмазываются чёрной, как мазут, грязью. На берегу построена крытая деревянная веранда, но душевых кабинок нет, как и не видно пресной воды.
  Закончив грязе-солевые ванны, уже на берегу я расспросила женщин, как хотя бы немного смыть грязь с тела. В ответ они поделились со мной трёхлитровой канистрой пресной воды.  Рядом с основным озером через дорогу засоленная низина с деревянными, вбитыми в дно брёвнами, что это такое – завтра спрошу у нашей гидессы.
   Кое-как ополоснувшись и переодевшись, возвратились в номер, где уже основательно отмылись. Ну, что сказать? От первого знакомства с озером осталась приятная эйфория и лёгкость в теле. Вечером мы гуляли по маленькому скверику у санатория, вдыхая аромат уже распустившейся сирени. Её кустами, в основном, и засажен сквер, тоненькие сосенки ещё не набрали силу, а других деревьев и не видно, не растут они на солёной земле.
  Потом мы отправились почти всей группой в небольшое поселение рядом с санаторием. Деревня, как деревня, и никаких тебе современных коттеджей: старые домики с «лишаистыми» от времени шиферными крышами, да латаными-перелатанными заборами. Вдоль дороги редкие кустики полыни, да прутики засохших саженцев деревьев. Много уже заколоченных домиков за сгнившими заборами. Нищета! Не буду дальше распространяться на эту тему. Если коротко: Газпромовский «оазис» на озере Эльтон ; это «подачка» (или всё-таки веление времени…) для рядового персонала этой конторы. Не думаю, что здесь набираются здоровья боссы «Газпрома», а может быть, я ошибаюсь?.. 
   Потом я узнаю, что часть населения посёлка работает в обслуге санатория, другая часть работает на близлежащем железнодорожном узле. За счёт этого ещё и живо поселение, никаких иных предприятий здесь нет и в помине, как и давно уже не существует на озере соле добыча. Зарплаты у всех здесь «смешные». И если Газпром построил для своих сотрудников «оазис», то и асфальт проложен ровно до него. А посёлок? А что посёлок, пусть сам обустраивается, как может, ведь веками жили здесь люди. И пыльные дорожки с чахлыми кустиками полыни на улицах, реальная картина нашего времени, только мне кажется, что и царское правительство вряд ли было более заботливо к местному населению.
   Со степными закатами нам не повезло, небо затянули дождевые тучи. Но вечером в клубе, вернее на открытой площадке, всё равно были танцы для «молодых» пенсионеров. Гидесса Юля посоветовала нам хорошенько отдохнуть, ибо завтрашний день будет насыщен экскурсиями.
   Утро следующего дня началось со скудного завтрака: тарелка овсяной каши, бутерброд с сыром и колбасой, стакан чая или кофе в полупустой столовой, затем гидесса собрала нашу группу и мы отправились на озеро. По пути она рассказала нам про все его физическо-химические параметры, и частично о степной растительности. Про засолённые брёвна с правой стороны от озера она объяснила, что так когда-то добывали соль. То есть, делили низину на делянки, прорывали канавы от озера, через них наполняли низину солёной озёрной водой. А потом ждали, ждали, когда жаркое солнце испарит всю воду, и в низине останутся лишь белые пятна соли. Их работники аккуратно соскребали в кучки, а затем загружали готовую соль на подводы. Вот их-то и тащили быки «цоб-цобе» по той самой степной трассе, по которой мы и отмахали до озера Эльтон семь часов. Трассу эту никто не обихаживает, возможно, для того, чтобы мы сами в 21-м веке прочувствовали, каково это было быкам и возчикам соли на ней. Так как теперь из озера соль никто не добывает, то озеро Эльтон является охраняемым историческим объектом. Иловый осадок добывают, но в умеренных количествах и отправляют в санаторий для лечебных ванн.
   Узкой тропкой мы гуськом отправились вдоль озера в степь, к пресному роднику, что питает озеро. В неглубокую ямку из трубы тоненькой струйкой стекает водица, совсем не кристальной чистоты, и всё же мы наполнили стаканчики и попробовали её. Ну, что сказать? – Не впечатляет. Публика наполняет бутылочки (кто-то пустил слух, что вода целебная). Вокруг этого водоёма растёт высокая трава, похожая на наш рогоз. Очередь к роднику движется медленно, и я отправляюсь в степь. Разглядываю растительность: в основном, это седовато-зеленоватые кустики полыни, да ещё иголколистые ярко-зелёные растения, похожие на верблюжью колючку (может быть, это она и есть). Она растёт круглыми «шарами». Я тут же представляю, как высохшие такие шары по осени катятся по степи, подгоняемые ветром.
– Не расходитесь далеко, – командует Юля, – сейчас я повезу вас на самую высокую точку этой местности, и это гора Улаган! Наконец туристки наполнили все свои емкости «целебной» водицей и мы той же тропой от озера возвращаемся в пределы поселения, где нас ожидает наш Мерседес. Едем в противоположную сторону от озера, прямо в холмистую часть степи. Холмы в степи это вам не горы, так небольшие, чаще конусообразные, либо грядо-образные каменисто-меловые осыпные возвышения. Переползая с холмика на холмик, из ямки в овражек (кстати, с зелёной травкой), наконец по каменистой гряде добираемся до указателя с упрощённой геодезической картой: она гласит, что сей холм зовётся горой Улаган, 68-метровой высоты. И это есть самая высокая точка Волгоградской (или всё же Царицынской возвышенности). Юля почему-то забыла рассказать, кто первым узрел и определил высоту этого холма. Ну и ладно, зато она разрешает нам полазить по его окрестностям. Туристки мгновенно разбегаются в разные стороны. Мы с супругом фоткаемся на каменистом гребне, с его высоты вдалеке в степи виднеется водоём в форме сердечка, он небольшой, наверное, всего метров пять в диаметре. Но нам лень туда идти и мы спускаемся в ложбину на зелёную траву. Для фотосессии Игорь изображает, что совершает восхождение на «гору», по каменистой осыпи.
– Так, а теперь для исторической достоверности твоего первооткрывательства, лизни булыжник.
; Ого, знаешь, а он солёный! ; как будто сделал удивительное открытие, восторженно кричит мне он.
   Я тоже нашла себе занятие – засовываю по локоть руку в расселину лопнувшего ближайшего холма. Она довольно глубока, по крайне мере до дна я не достала. Такие вот неприхотливые развлечения пенсионеров на прогулке в степи. Многие туристки просто тупо бродят между холмами, стараясь не удаляться от нашего автобуса. Оно и понятно, что может сказать человеку простое созерцание степи без предварительной информации типа – что, где, когда и как. Наконец-то, экскурсия-созерцание закончена, садимся в наш автобус Мерседес и едем в санаторий.
   Гидесса Юля объявляет, что нас ждёт ещё одно мероприятие: обед в казахской юрте. Сегодня это модно демонстрировать: «псевдо» сохранившиеся национальные традиции (вспоминаю такой же обед в абхазской национальной деревне или национальные лепёшки в юрте у камчадалов на Камчатке). Я не испытываю от таких мероприятия никакого позитива: ибо, нас будут убеждать, что так и было в старину, а мы будем делать вид, что верим этому. Так, собственно, оно и случилось. Школьный учитель истории – казах по национальности, развернул это предприятие на своём подворье на широкую ногу. Было всё: юрта во дворе, и хомуты на заборе, и сбруя, и вилы с мотыгами, серпы и косы, жернова, и ржавый плуг, короче вся атрибутика былого (а для меня и моей далёкой теперь уж юности, просто необходимые хозяйственные инструменты).
   Побродив по частному этно-музею под открытым небом, мы все группой втиснулись в юрту, застеленную коврами, где все расселись вокруг импровизированного стола и наши руки потянулись к кушаньям на столе, приготовленные гостеприимными хозяевами – казахской учительской семьёй. Думаете, этим мероприятие и закончилось? Нет! Оказалось всё только начинается, выдержав паузу, учитель (психолог, однако) просит:
– Минуточку внимания!
   Дружно смотрим на него. Среднего роста, сухощавый (высушенный степными ветрами), обычный такой казах (мысленно представляю его в  казахской национальной одежде, но сейчас он, как и полагается школьному учителю, одет в обычный цивильный костюм). Учитель строго оглядел нашу компанию и нравоучительно произнёс (туристы, налазившись по холмам и нагуляв аппетит… застыли от неожиданности):
– Прежде, чем приступить к трапезе, послушайте сначала историю расселения казахского народа на этой земле.
   Мы тут же смущённо убрали руки от стола, и стали внимать учителю. Всё оказалось проще некуда (с его слов) – «русским духом» здесь в степях Заволжья никогда и не пахло!.. То есть, куда ни кинь взгляд – степь да казахи, казахи да степь! О русских и украинских добытчиках соли – ни слова. Наша публика мужественно выдержала минут тридцать этого национального «урока», а потом потихоньку стала подъедать, то к чему ближе сидела: кто кусок лепёшки, кто ложку салата. А учитель, оседлав любимого конька, всё говорил и говорил.
   В центре дастархана большое блюдо с тушёной картошкой и кусочками лука, моркови и мяса (кажется, это всё-таки была баранина). Первым не выдержал сего искушения шофёр нашего автобуса, он наложил себе в тарелку всего понемногу, съев, добавил ещё. Причмокнув, смачно облизав губы и невозмутимо объяснил нам, глядящим на него голодными глазами:
– Мне в рейс, а надобно ещё и отдохнуть, как-никак семь часов за рулём... А дорога, сами видели какая!
   В это время учитель, сверившись с часами (наверное, 45 минут закончилась) отдал команду жене и сыну:
– Несите чашки и чай гостям!
– А вы, дорогие гости, кушайте, не стесняйтесь, и задавайте вопросы ; публика обрадовалась окончанию «урока» и быстро начал опустошать блюда и пиалы с едой. Про вопросы. Да, были вопросы, но они почему-то больше касались брачных обрядов. Казахский учитель ответил, что всё теперь условно:
– Вот, к примеру, мой старший сын женат на русской. И, что?.. Для меня главное, что живут они дружно и счастливо, а я уже стал дедушкой. Не рискнула задать вопрос про соле-возчиков, дабы не нарушать гармонию учительского изложения. Пусть мирные казахи на лошадях скачут по Заволжской степи
   Мы, расправив ноги (сложенные до этого по-турецки, или всё же по-казахски?) поднялись из-за дастархана, поблагодарили хозяев и уже собрались разбрестись кто-куда. И тут гидесса нас предупредила, что ввиду сегодняшнего отъезда мы должны собраться после пятнадцати часов в фойе санатория. Для непременного «алаверды» – лёгкого ужина в русской семье, Проще говоря – демонстрация дружеского соседства народов. В принципе смотреть в посёлке не на что, разве только на красного кирпича водонапорную башню, кажется, построенную уже в СССР. И мы не только посмотрели на неё, а даже и сфотографировали, потом заглянули на базарчик, что был рядом. Купили Игорю пояс из верблюжьей шерсти, а мне наколенник и отправились в номер отдыхать.
Ровно в 15.00 собрались у автобуса и поехали на следующую улицу трапезничать.
  Русская хозяйка с дочкой уже накрывали нам стол в летней кухне. Тесно уселись на лавках вокруг сдвинутых столов, перед каждым поставили пиалы с русскими наваристыми щами, в центре стола стояли большие блюда с румяными пирожками с начинкой из мяса и картошки. Пирожки разлетелись вмиг! Скажете, откуда аппетит? Да ведь, угощение в юрте было весьма скромное, а дорога-то нам предстояла дальняя. Семь часов трястись по колдобинам и ухабам – это вам не фунт изюма. Короче, «уплели» мы всё, что было на столе быстро. На десерт хозяйки выставили домашний творог и компот из сухофруктов. Творог мне понравился, и я упросила хозяйку продать пару килограммов (цена очень умеренная: 100 руб. за один килограмм). Народ, распробовав натуральный творожок, открыл кошельки…, но оказалось, что творог уже весь продан. Объяснилось всё просто, в посёлке редкие хозяева держат коров, и творог разбирают свои же односельчане.
   Водитель сыто дремал в кабине после полдника, поджидая нас. Гидесса Юля пересчитала нас по головам, не дай бог, кто-то затерялся в степи у Эльтон-озера, или заснул в казахской юрте, к счастью таких не оказалось.
– Ну, и как вам поездка? – спросила она, – поднимите руки, кто остался недоволен. Я оглянулась в салон – ни одной поднятой руки. Со всех кресел неслось: – Спасибо, Юлечка! Это было здорово!
   Гидесса со своей энгельской знакомой уселись в кабину рядом с водителем и мы, проехав через весь посёлок, вновь оказались в степи. Солнце было ещё достаточно высоко, плотная еда разморила нас – многие тут же задремали. Вьющаяся по степи дорога укачивала, кроме нас никакого транспорта не было видно. Неожиданно автобус вильнул в сторону, а потом снова вернулся на дорогу. Я очнулась и стала разглядывать однообразный степной пейзаж. Автобус, попав одним колесом в ямку, накренился, и снова вырулил на грунтовку. Мы в пути уже больше двух часов. Впереди ещё около пяти часов езды, водитель ведёт машину, не снимая затемнённых очков. Наверное, поэтому мы часто попадаем в колдобины, а то и вообще съезжаем в кювет. Набираюсь наглости, и заглядываю ему под стёкла очков: «Батюшки мои!» Его веки опущены, глаза закрыты. Да, ведь он просто спит. В шоке обращаюсь к гидессе, которая мило болтает с подружкой:
– Не могли бы вы так же мило побеседовать с водителем, ведь он спит на ходу.
– Не может быть, он ответственный товарищ, часто ездит с нами.
– Хорошо, а вы загляните этому ответственному товарищу за стёкла очков, когда мы в следующий раз съедем в кювет.
   Вообще-то он не виноват, в такие дальние поездки должно быть предусмотрено два водителя (но тут видно турбюро сэкономило, наняло одного). Юля, как-то странно посмотрела на меня (возможно, ей не понравилось моё замечание, она же главная в этой поездке), но всё же пересела поближе к водителю. А мне если честно, плевать на то, что она обо мне подумала, я просто не хочу посреди степи выбираться из перевернувшегося автобуса… и это ещё в лучшем случае. Нас опять изрядно тряхнуло, теперь мы двумя колёсами въехали в яму на дороге. Наконец гидесса убедилась, что водитель действительно засыпает за рулём, и попросила его снять очки, а потом и завела с ним ничего не значащую беседу.
   Мне кажется, шофёру понравилось отвечать на её вопросы, а возможно, он и сам понял, чем может закончиться его сон за рулём автобуса (полного пассажирами). Юля как-то быстро успокоилась и опять переключилась на свою соседку. Мы проехали ещё больше часа по степи, и опять тряхнуло, народ в салоне зашевелился, что такое? Дорога прямая, встречных машин нет. Заглядываю за перегородку к водителю, а «ответственный» товарищ спит теперь уже с открытыми глазами (где-то я читала, что такое возможно). Необходимо его «шевелить» – решаю я, и начинаю задавать глупые вопросы типа:
– А кого в степи больше: мышей или тушканчиков (можно подумать, что реально их кто-то пересчитывал)?
; А можно ли ходить по степи босяком и не бояться змей?
   Водитель хоть и вяло, но отвечает. Наконец до Юли дошло, что я выполняю её работу, и она опять поменялась своим местом со своей приятельницей, наказав той вести беседу с шофёром. На наше счастье подружка гидессы оказалась очень словоохотливой и не замолкала до самого Энгельса.
   Когда в сумерках мы подъезжали к городу, я с облегчением вздохнула, на улицах уже горели фонари. Время десять часов вечера, сейчас быстро «махнём» через мост и мы в Саратове. Да только скоро сказка сказывается, да не быстро дело делается. Мы высадили нашу гидессу с её приятельницей в центре Энгельса, пожелав им удачи. А удача оказалась нужна была и нам: на подъезде к мосту через Волгу мы намертво встали в пробке на целый час. На мосту произошла очередная авария, кое-как разминаясь в салоне автобуса, пассажиры жалуются друг другу на затёкшие ноги. Про Эльтон-озеро даже никто не вспоминает. Это сейчас, но знаю, пройдёт время и мы вспомним, вспомним – два жарких дня в степи и не пожалеем об этом!
;