Старый кувшин

У Женьки, приятеля моего, в кухне на шкафу стоял кувшин. Обыкновенный глиняный кувшин, старенький такой.
Как-то я поинтересовался.
— Жень, спрашиваю, чё за кувшин?
— О... Долгая история, Сань. Потом как-нибудь расскажу. А пока могу сказать одно: заболеешь — приходи.
— Не понял.
— Потом, Сань.
После этих слов желание всё разузнать ещё больше окрепло. И вот как-то снова сидим у него на кухне.
— Ну, говорю, рассказывай, не томи.
— Ладно, только не подкалывай.
Я обещал.
Должен сказать пару слов про Женьку, он — верующий. И пару слов про себя, я — нет. Тогда, во всяком случае, не был.
— Ты знаешь, Сань, квартира эта бабушкина. Год назад мы её похоронили...
— Да, я помню её.
— Вот. Ну, сделали тут небольшой ремонт, что-то выбросили, что-то оставили. Кувшин этот у неё уже давно здесь стоял.
— Да, припоминаю...
— Она частенько говорила, — Я, мол, помру, кувшин не выбрасывайте, пейте воду из него.
Жена как-то спрашивает, — Нафига он нам? Выбросим?
— Жалко, говорю, память...
Оставили.
— Жень, а у бабушки он откуда?
— Насколько я знаю, он у них в храме стоял. Ну, куда бабушка молиться ходила.
— В храме?
— Да, в трапезной. Батюшка из него воду пил. Придёт после службы, возьмёт его, перекрестит и пьёт.
— А у батюшки откуда?
— Сие мне неведомо. Сколько лет этому кувшину, откуда, чего и как — один Бог знает. В общем, вещь молитвой пропитанная.
Мне так и хотелось какую-нибудь шутку отморозить, но я, помня своё обещание, помалкивал.
— Ну и что потом, спрашиваю?
— А потом....я заболел.
Просыпаюсь как-то утром и головы поднять не могу. Жуткое головокружение, всё плывёт перед глазами. Жена хотела "скорую" вызвать, еле отговорил.
— Полежу, говорю, посплю. Может, полегчает.
— Ладно, говорит, в обед приду, если легче не станет — вызову. И не спорь!
Убежала.
А я лежу и почему-то о кувшине этом думаю. Вот просто толкает что-то встать и пойти к нему. Не знаю, почему. А встать не могу, веришь, Сань, сил никаких нет. Скатился с кровати и пополз. Смеёшься? А мне тогда не до смеха было, думал, сдохну. Как дополз, как на табуретку залез и достал кувшин — убей, не знаю.
— Мог ведь грохнуться и разбить.
— Мог, Саня. Ладно, набрал воды в него и сделал несколько глотков...
Пойдём покурим, Санёк?
— Жень, я тебя удавлю. Рассказывай, мерзавец. Женька хохотнул.
— Об этом не рассказать, друже. Это надо самому почувствовать. В общем, я испытал какое-то просто обалденное удовольствие. По телу тёплая волна прошла, вся боль испарилась, и меня затрясло от смеха. Сижу смеюсь и слёзы градом...от радости. Смеюсь и остановиться не могу. Прямо, как дурачок какой-то. Встал, прошёлся, всё нормально. Чувствую, что здоров. И смеюсь, Саня, смеюсь не переставая. Жена пришла на обед, смотрит на меня, не понимая.
— Ты чё, говорит, притворялся, что-ли?
— Нет, не притворялся.
— А чё ты ржёшь-то?
— Не знаю, Лен.
— С тобой всё нормально?
— Нормально, говорю.
Вроде, успокоилась. Но всё равно посматривала как-то косо.
Проходит какое-то время, и жена заболела.
В общем, опускаю все подробности. Напоил её из этого кувшина. Она отпила сколько-то, закрыла глаза, сидит на кровати.... Потом открывает глаза, смотрит на меня совершенно обалдев.... Я гляжу на неё, посмеиваюсь....
И тут она спрашивает, — Жень, это чё такое?
— Вода, говорю, из кувшина, который ты выбросить хотела. Пей ещё.
Она всё допила, взяла кувшин, бережно отнесла его в кухню, поставила на место.
— Как чувствуешь себя, болезная?
— Ой, Жень, мне так хорошо... А сама плачет, смеётся и плачет, кидается мне на шею и целует всё время. Выздоровела. Мы с ней долго потом говорили об этом.
Как-то к соседям ходили с кувшином. Тут, рядом. Ребёнок у них заболел. Они нас сначала пускать не хотели (ну ребёнок болеет), потом пустили. Он попил, смотрим, бегает, играет, игрушки нам показывает. Соседи были в шоке.
Потом ещё ходили по знакомым. Поили водой, денег, кстати, не брали.
Ну вот, в общем-то, и всё. Что скажешь?
— Честно? Даже не знаю, Жень. Верится и не верится.
— Ладно. Заболеешь — приходи.
Ну и, естественно, это случилось. Я тоже заболел.
Лежу дома, знобит всего. На улице жара, а я с температурой, под двумя одеялами. Жена суетится, таблетки подсовывает, а у меня этот кувшин перед глазами. Встаю и говорю, — Я пошёл.
— Куда?!
— Мне надо....щас приду.
Мы с ней чуть не поссорились. Отпускать не хотела, со мной напрашивалась. Даже приревновала.
До Женьки дошёл кое-как. Вползаю на третий этаж, смотрю, а он в дверях стоит.
— Давай-давай, говорит, заходи.
Не понял. Он уже ждал меня, что-ли?
Проводит меня на кухню, а там кувшин стоит на столе, полный.
Женька говорит, — Пей.
И я давай пить.
Блаженство...вот, что я испытал. Виски сразу отпустило, всё тело стало лёгким. Казалось, я сейчас взлечу. И тоже смех со слезами. Сижу, смеюсь, остановиться не могу. Женька по плечу хлопает и говорит, — Иди умывайся, пациент, а то аж в соплях весь.
Я пошёл в ванную. И тут до меня дошло: эти слёзы, наверное, сродни раскаянию, а радость — от прощения. Многого я тогда не понимал, но уже готов был говорить о Боге. Мне хотелось говорить о Нём.
Выхожу из ванной, на душе целый праздник.
— Жень, говорю, спасибо тебе.
— Слава Богу. Чай будешь?
— Нет, домой. Жена там вся на нервах.
— А, понимаю.
Ленка, жена его, тут же рядом была. Наблюдала всё это с улыбкой.
— Саш, я потом сама с ней поговорю. Тебе она вряд ли поверит.
— Ага... Спасибо, Лен.
Я ушёл. Столько мыслей в голове было, обо всём не рассказать.
Как жена встретила, как поговорили, это уже неинтересно. Главное я рассказал. Вот, в общем-то, и всё.
Хотя...нет, не всё.
Через день или два (помню, что прошло очень немного времени), Женька мне позвонил.
— Сань, беда.... Я похолодел весь.
— Кувшин, спрашиваю?
— Да, разбился, вдребезги. Не собрать, не склеить. Представляешь?
— Да, жалко.
— Он, видимо, тебя ждал, слышишь, Сань? Ждал, когда ты заболеешь. Понимаешь?
— Да, Жень. Я тоже почему-то об этом подумал...
Вот на этом, пожалуй, и всё.
Пути Господни...