Балерина. Гл. 4

                «Наша мама».

В нашей жизни всегда есть люди, которых мы избегаем, и есть другие, ради встречи с которыми, мы меняем маршрут...

- Проходи Вячеслав, раздевайся, я как раз твой любимый пирог с вишней в духовку поставила готовиться. Мой руки, ванная, ты знаешь где и вперёд! – так встретила Вячеслава, на пороге своей старой квартиры Клавдия Петровна, обнимая его как сына и тут же строго спросила:
  - А, что это у тебя в руках за коробки, и бутылка? Я же тебе вчера сказала, что будет пирог!
 - Мам, ну не сердись. В пакете коробка конфет, бутылка шампанского и банка красной икры. Говорят, для крови полезна, эта икра. А шампанским отметим нашу встречу, всё-таки, мы с тобой семь лет не виделись!
  - Ладно уж, уговорил. А Ленку Куликову видел? – и она лукаво посмотрела Вячеславу в глаза.
  - Видел мама, видел. Только она теперь не Куликова, а Смирнова. Встретились, поговорили, кофе попили, повспоминали, - тут же ответил Вячеслав, стараясь говорить, как можно правдивее, потому что Клавдия Петровна, их воспитательница, которую они звали «мама Клава» обладала необыкновенным даром, всегда, чувствовать, когда дети говорили неправду.
  Ну, не мог же он ей признаться, что они с Леной кофе не пили, а вот она, за те три часа, что была с ним в его номера, в тот день «выпила» из него все силы.
 - Знаю, знаю Слава. Данька с Ленки просто пылинки сдувает, так любит её, а особенно обрадовался, когда она ему дочку родила, на радостях, принёс мне целую корзину цветов.
  Она, дурочка, по- моему, тоже любит его, только нос воротит, потому что он не такой красавец как ты, хотя мне Данилу всегда нахваливает и его подарки показывает.
  «Да уж! Главный подарок Даниле, это рога, которые Ленка ему наставила, занявшись сексом со мной. А, ведь я, об этом даже и не мечтал, когда она напросилась ко мне в номер, а там, закрыв дверь, сразу стала раздеваться и шептать:
  - Хочу тебя, хочу, хочу! И, что ему оставалось делать, увидев перед собой молодое, красивое, женское тело…»
  Отрезав кусок пирога, и взяв в правую руку бокал с налитым шампанским, Клавдия Петровна, на минуту замолкла, потом собравшись с мыслями и решившись, выпалила:
- Славик, я вызвала тебя сюда к нам, для того, чтобы сказать, я знаю, кто была твоя мать, и кто, твой отец.
 - Они живы? – тут же вырвалось у Вячеслава, и он во все глаза уставился на женщину, зная, что она неправду не скажет.
 - Нет, сынок. Твоя мама Зоя Викторовна Афонина, умерла, когда тебе было полгода от роду, и похоронена она в деревне Дятьково Ивановской области.
 А вот отец твой жив, живёхонек, спокойно проживает в нашем городе, большой человек, женат и имеет двух дочерей. Это всё, что я о нём знаю.
   По данным свидетельства о рождении, зовут тебя действительно Вячеслав, отчество Николаевич, а фамилия Зоина – Афонина, так тебя там в сельском совете при рождении и записали. Так, что по документам, ты Вячеслав Николаевич Афонин.
- Ничего, себе, вот это новость, так новость, мама! И откуда такая информация? Ты сама разведала, или кто помог?
  - Помогли Слава, помогли. Бабка твоя -  Серафима Кондратьевна Афонина помогла, мать Зои, твоей матери.  Видимо решила она перед смертью покаяться, приехать сюда к нам в детский дом, и всё рассказать. Я ведь тебе рассказывала, что до детского дома работала в доме малютки, там мне тебя и подбросили к двери, в моё дежурство.
   Потом, мы с Гришей, моим мужем, ты его помнишь, получили квартиру в другом районе, ближе к детскому дому № 5, и я перешла туда.
  Перешла и перетащила за собой тебя, моего крестника, которому дала фамилию Удачкин, потому ты не замёрз в тот вечер перед дверью в тридцатиградусный мороз и вьюгу, а отчество «Викторович», в честь отца Гриши.
  Гриша, как я тебе говорила по телефону, умер три года назад от рака.
  Зоя, твоя мама, приехала в наш город, после окончания колледжа или техникума связи, стала работать на телефонной станции нашего центрального телеграфа.
   Она с подружкой, снимала квартиру, очень радовалась, что живёт и работает в большом городе, где можно запросто ходить в театры, кино и музеи.
    Девушкой она была очень дружелюбной и красивой, и где-то в городе, познакомилась с мужчиной, твоим будущим отцом. Они стали встречаться, она влюбилась в него и отдалась ему, считая его самым лучшим человеком на свете.
  Мужчина тот был женат, у него было двое маленьких детей, обе дочери, и он естественно не собирался разводиться со своей женой, а Зоя, просто была его любовницей.
   Когда она забеременела, то испугалась, срочно побежала к нему, и всё рассказала, требуя совета.
    Твой отец, как потом рассказывала Зоя своей матери, буквально рассвирепел, услышав про беременность своей любовницы, словно, не имел к этому никакого отношения.
  Он обозвал Зою проституткой, сказал, что не знает, от кого она могла «залететь», потому что он не дурак, и всегда, когда занимался с ней сексом, предохранялся.
   Потом достал из ящика стола две тысячи, протянул их Зое, смотревшей на него со слезами на глазах, сказал «бери деньги, делай аборт, раз залетела дура, и больше ко мне не приходи и не звони…»
  - Какая паскуда мужик! - вырвалось у Вячеслава, и он залпом выпил всё шампанское из своего бокала, потому что у него просто пересохло во рту.
   Зоя деньги не взяла, тут же выскочила в слезах из кабинета, решив, что никаких абортов она делать не будет, а уедет в деревню к маме, там родит сына от любимого человека.
   Уволилась с работы, и приехала к матери, нагрянув ей на голову, прямо как в картине Репина «Не ждали». Оказывается, Серафима Кондратьевна, её мать, год назад за постоянное пьянство выгнала её мужа и отца Зои Виктора, из дома, и теперь жила, с мужчиной, на пять лет младше её, который сразу, как только Зоя появилась в доме матери, стал на неё засматриваться и заигрывать.
    Поэтому, 45-ти летняя Серафима, сразу возненавидела дочь и мечтала от неё избавиться. Когда, через пять месяцев родился ты, она вообще, стала относиться к дочери, как к сопернице, но молодого мужа не выгоняла.
    Ребёнок Зои был её в тягость, и она как злая мачеха, мечтала, избавится от него и от неё. Когда тебе исполнилось полгода, Зоя простудилась, у неё признали воспаление лёгких и положили в больницу, где она через две недели скончалась от начавшегося абсцесса лёгких.
  У Николая, мужа Серафимы, был свой автомобиль «Москвич», и она после смерти дочери, решив окончательно избавиться от ребёнка, уговорила его поехать в город, где жила и работала Зоя, подальше от них, и там подбросить его в дом малютки. Ты, ей там в деревне, мешающий её «счастью», был совсем не нужен. 
    Когда они ехали, началась пурга, усилился мороз, но бабка твоя покойница, завернув тебя в пуховое одеяло, и оставив записку «мальчика зовут Славик, ему полгода», предварительно позвонив в дверь, оставила тебя перед дверью детского приюта, а сама с мужем, тут же рванула в гостиницу, чтобы отогреться.
    Так ты оказался у меня на руках сынок.
Живой и здоровый, вот давай за это и выпьем, пока.
  - Спасибо, я уже выпил, а ты пей, сейчас ещё разолью. Давай мама, рассказывай дальше…
  - Никто тебя не искал, не интересовался. Из дома малютки, ты в шесть лет перешёл вместе со мной в детский дом, рос, учился, мужал, а я, глядя на тебя радовалась, потому что сама родить не могла.
  Потом ты ушёл в армию, потом уехал в Уральск, учился, писал, звонил и моё сердце было спокойно, пока три месяца назад, передо мной, не появилась твоя бабка Серафима, откуда-то узнавшая, что я раньше работала в том доме малютки и могу, что-то знать про мальчика Славика подброшенного к дверям приюта более четверти века назад.
   Так мы с ней встретились, и несмотря на некоторую брезгливость, она сказала, что у неё цирроз печени и она скоро умрёт, оставила её ночевать у себя. И она весь вечер рассказывала, какую подлость совершила по отношению к родной дочери и к родному внуку, не зная даже жив он остался или нет.
   Я ей ничего про тебя не сказала, а она достала из своей сумки твоё настоящее свидетельство о рождении, и несколько фотографий, где запечатлена твоя мать Зоя, и твой отец Кирилл Трофимович Поляков.
  Сейчас он в нашем областном правительстве, министр по культуре и социальной политике, в общем «большая шишка».
   Зоя рассказала матери, что женатый мужчина Кирилл, никогда не хотел  вместе с ней фотографироваться, видимо очень боялся что жена может эти фото увидеть, но её подруги по работе Галя и Нина, случайно увидев их за одним столиком в кафе парка, незаметно сфотографировали  её с Кириллом со всех сторон, а потом преподнесли эти фотографии Зое, на память.
   Фотографии это твои, как память о матери, метрики тоже, а что с ним делать, сынок, решай сам. Ух! У меня, всё! - и Клавдия Петровна, тоже, как и Вячеслав, залпом выпила шампанское из своего бокала.