Цыганская свадьба

   В южных городках вас непременно удивит их своеобразный колорит. На каждом шагу встречается причудливая смесь темпераментов, стилей, религий. Чего здесь только не увидишь. Вдруг оживают, казалось бы, давно забытые обычаи и традиции, и хранимые в подвалах людской памяти, извлекаются на свет божий. Здесь нередки смешанные браки и горе девчонке, которую «украдут» против её воли. Скованная позором, она не выйдет повторно замуж и проведёт жизнь в постылом доме. В оседлом цыганском квартале из-под цветастого платка вдруг брызнут васильковыми искрами милые славянские глаза, и долго не придёт в себя ошеломлённый приезжий. 
   Высокие заборы сплошной стеной скрывают патриархальный быт, а свирепые цепные псы «передают» вас вдоль всей улицы, и хочется поскорей избавиться от назойливого аккомпанемента, но невольно залюбуешься на роскошные, выступающие над тенистыми виноградными арками дома. В августе забурлят в виноградных гроздьях тёмно-красные соки и эй, хозяин! Подставляй вёдра, да не зевай: никаким порошком долго не отмыть потом на руках винные пятна. Войдут соки в поры и взбудоражат кровь. А вскоре наступит сезон свадеб. Подкрашивают свежей краской фронтоны домов и гордо клюют знойный полдень с крыш петухи, и больно глазам от жара их оцинкованных перьев.
   Редко кому удаётся заглянуть с улицы в чужие окна, а окованные решётки на окнах их непременный атрибут. Особая гордость хозяина – ворота. Изготовленные по особому заказу, они не повторяют друг друга, а глядеть, так заглядишься, как на иных бьют копытами неукротимые кони. Но нет уж лихих вороных, и не путаются в гривах пунцовые розы, не рвут поводья, не закусывают удила рысаки, дрожа от нетерпения броситься вдаль. Лишь где и где прибита на счастье ржавая подкова, а где бывший владелец её, кто знает.       
   Зато нет веселей цыганской свадьбы!
   Распахнутые настежь ворота выплёскивают на улицу огненную музыку, в три смены, без перерыва играют музыканты и отыгравшие свою смену уходят в дом отсыпаться. Бесцеремонные шаферы, перевязанные разноцветными лентами, под руки затаскивают к столу прохожих, и лучше не отказывать, право, лучше не отказывать им. Зальют вина за шиворот, и, если на тебе светлая сорочка, прощайся с ней: тёмной кровью впитается вино надолго, если не навсегда. А танцуют! До асфальтовой твёрдости забьют ноги огородную землю и долго потом лопате сражаться с неподатливым грунтом. Зорко следит хозяин, чтобы не случилось с музыкой перерыва, чтобы гостей встречали маршем, но знают своё дело музыканты, и гость под руку с супругой, гордо выпятив грудь, входит во двор, достаёт из бумажника деньги, небрежно швыряет их на поднос музыкантам, и кланяются музыканты ему в ответ, не отрываясь от инструментов. Скромно поджидает мужа супруга, зажав под мышкой подарок невесте, и пока не выпьет гость стакан вина из рук хозяина, музыка будет играть только им. Трубач-бедняга старается изо всех сил, выкатываются глаза от натуги, набухает вена на его виске и напрягается шея. Долго играет музыка и долго подходят гости. Малышня собирается перед музыкантами, с раскрытыми ртами ловит их движения и бросает умильные взгляды на фруктовницы, заваленные сладостями.
   Уж столы накрыты давно и измученная хозяйка в который раз пробегает глазами по ним, и взбудораженная ночь властвует на улице, когда приглашают гостей отужинать, но не двигаются гости, зазорно идти первыми, и только после третьего приглашения с достоинством занимают свои места, и марш гремит беспрерывно. Сосредоточенно пьют и едят, выкрикивая здравицы соседям, и нет покоя музыкантам, играют и играют «к стакану». Веселят и горячат гостей вино и музыка, и глянь! Рвётся уже кто-то из-за стола, отмахиваясь от жены. По одному по двое поднимаются и вдруг лавиной сорвались с мест, и мигом становится тесным двор, и льются людские волны на улицу. Тщетно хозяин призывает гостей занять свои места, пока не вытанцуются до седьмого пота, не сядут.
   И только одно лицо будто лишнее здесь. Это лицо невесты. Безучастно взирает она на общее веселье, и грустно задерживает взгляд на белокурой голове незнакомого парня, и вздрогнул парень, уловив её взгляд, и потерял с этой минуты покой. Совестно ему и смущённо смотрит на чужую невесту, и угнетена душа его, даже не замечает, что обходят с подносом гостей, собирая молодым деньги. Смолкает на мгновение музыка, звучит тост, и буйно-усатый жених кланяется в ответ, высоко поднимая бокал. Поднялся со своего места парень, боясь взглянуть на невесту, расслабил на запястье браслет и швырнул на поднос в ворох денег золотые часы. Ухмыльнулась цыганка и протанцевала с подносом дальше.
   И вот спускаются с помоста музыканты и играют невесте. Окружили её женщины, снимают венчальный венец, и горько плачет она над потерянной молодостью, а когда расступаются все и музыканты разом ускорив темп, возвращаются на свои места, венчает её голову бабий тёмный платок. Встал со своего места парень, в волнении ухватился за железный прут арки и качнулась под его ногами земля. Вышел он прочь со двора и поглотила его ночная тьма.