Проект остров. глава II

Глава II. Диспут о Сингапуре.

Терраса «Макдоналдса» набережной Волги была странным гибридом — стекло, пластик и алюминий, прилепленные к древним гранитным парапетам. Пахло жареным картофелем-фри, сладким кетчупом, химически точным ароматом «Биг Мака» и, сквозь всё это, свежим речным ветром, несущим запахи рыбы, водорослей и далёких бурлацких тосков. Солнце, уже низкое, бросало в стеклянные стены красные блики, окрашивая картонные коробки с едой в трагические, почти кровавые тона.

Компания сидела за столиком у перил. Ржевский с отвращением ковырял пластиковой вилкой картошку.
—Пища цивилизации, достигшей пика декаданса, — провозгласил он. — Всё одинаковое. От Парижа до Череповца. Как будто мир решил перемолоть себя в этот универсальный фарш, залить его этим… сладковатым соусом ностальгии по тому, чего не было, и завернуть в безвкусную булку глобализации.

Лиза откусила от чизбургера. Сыр растянулся эластичной, бледной нитью.
—Зато предсказуемо, — сказала она. — И дешево. Молодёжи это важно. Они не могут себе позволить трактир «У Барина». Их дом — вот этот пластиковый рай. Здесь есть wi-fi, розетки, туалет и иллюзия выбора: меню №1 или №2.

Ренье, раскладывая перед собой на столе распечатки, нетерпеливо постучал пальцами.
—Вернёмся к сути. Мы говорили об утечке. О том, что Череповцу нечего предложить. А теперь давайте представим остров.

— Остров? — флегматично переспросил Баэль, медленно размешивая соломинкой ледяную «Кока-Колу». — В Волге островов нет. Только отмели.

— Воображаемый остров, — настаивал Ренье. — Маленький, грязный, нищий. Ни нефти, ни леса. Одно название — Сингапур. А сегодня — это сверхдержава ума. Они сделали ставку не на недра, а на нейроны. И победили.

— И что они делали? — скептически хмыкнул Ржевский. — Проводили мотивирующие семинары? Раздавали гранты на красивые глаза?

— Они написали книгу, — сказал Ренье. — «Из третьего мира — в первый». Не художественный роман, а инструкцию. И первое правило: перестать рассматривать молодёжь как статью расходов. Начать видеть в ней главный актив. Инвестицию.

— Инвестиция, — растянул Баэль, глядя на свою колу, в которой пузырьки поднимались, как мысли в прозрачном черепе. — Красивое слово. Оно предполагает расчёт, терпение и веру в будущий рост. А мы, русские, любим быстрый результат. Построить завод, получить прибыль. Человек растёт медленнее, чем домна. И дивиденды от него неочевидны.

— Именно! — воскликнул Ренье. — Поэтому у нас разрозненные акции: конкурс, форум, грамота. А у них — система. Они взяли экономические теории и довели до абсолюта. Управляют страной как корпорацией, где главный ресурс — человеческий.

Лиза доела чизбургер и вытерла пальцы салфеткой с логотипом.
—Мне нравится их принцип. «Работает? — Отлично. Не работает? — Меняем». У нас же если что-то не работает, это становится традицией. Священной коровой, которую нельзя трогать.

— У них у власти — лучшие выпускники, — продолжал Ренье. — Меритократия. У нас — кто пролез. Или кто продержался. И стратегия меняется каждые пять лет, как курс ветра. В Сингапуре — долгосрочное планирование. Они ещё в 70-е решили, каким он будет в 2000-х. И сделали.

Ветер с Волги усилился, принеся с собой запах грозы. Пахло озоном и мокрым асфальтом. Над рекой сгущались тучи, но на террасе было светло от искусственных ламп..

— Давайте разберём их рецепт, — предложил Баэль. — Первый пункт: образование, заточенное под будущее. Они не учат для вчерашнего дня. Они смотрят на мировые тренды и готовят специалистов, которые будут нужны завтра. Робототехника, биотехнологии, искусственный интеллект.

— И как они это делают? — спросила Лиза. — У нас в ЧГУ и сейчас учат по программам, которые писались, когда я ещё в школу ходила.

— У них есть Совет по экономическому развитию, — объяснил Ренье. — Связующее звено между властью, бизнесом и наукой. Бизнес говорит: «Нам через пять лет понадобятся специалисты по кибербезопасности для умных заводов». Власть кивает и даёт деньги. Университеты открывают нужные программы. Всё просто. У нас же бизнес стонет, что нет кадров, университеты жалуются, что нет денег, а власть проводит форум «Молодёжь и инновации» и считает, что выполнила план.

Ржевский отпил из бумажного стакана. Потом достал фляжку и долил из нее что-то в свою колу. Вздохнул. - куба де либре, но лайма не хватает...
—Второй пункт, — сказал он с сарказмом. — «Учиться — не стыдно». У нас рабочий — это почти ругательство. А у них — уважаемый путь. Политехникумы, технические институты. Потому что там знают: экономике нужны не только менеджеры, но и руки, умеющие работать с умными станками.

— И третий, самый важный, — вступил Баэль. — «SkillsFuture» — учись всегда. Государство даёт каждому гражданину кредит на образование в любом возрасте. Ты можешь в сорок лет пойти учиться на программиста. Государство инвестирует в твою адаптируемость. Оно понимает: мир меняется быстро. Нужно меняться вместе с ним. А у нас… у нас считается, что если ты получил диплом, ты закончил учиться. Остальное — твои проблемы.

— Это и есть разница между тратой и инвестицией, — тихо сказала Лиза. — Мы тратим на диплом, как на путёвку в жизнь. А они инвестируют в пожизненную способность человека быть полезным.

****
Начался дождь. Крупные, редкие капли забарабанили по навесу террасы. Запах озона смешался с запахом жареного масла. Ренье собрал бумаги в папку.

— Они создавали не просто город, — продолжил он, повышая голос под шум дождя. — Они создавали «вау-эффект». Среду, от которой невозможно отказаться. Чистота, безопасность, зелень. «Город-сад». Урбанистика, продуманная до мелочей. 80% живут в удобном, доступном жилье. Районы — как маленькие городки. Всё под рукой.

— А у нас? — горько усмехнулся Ржевский. — Район — это панельные муравейники, между которыми — грязные пустыри. Чтобы купить хлеб, нужно ехать на автобусе. Молодой специалист получает комнату в общаге 70-х годов постройки, где пахнет сыростью и отчаянием. И мы удивляемся, что он уезжает.

— Ричард Флорида, — вставил Баэль. — Теория креативного класса. Талантливые люди сначала выбирают место, где им будет круто жить, а потом ищут там работу. Сингапур создал эту «крутость» с нуля. На пустом месте! А Череповец… У Череповца есть история, характер, мощь. Но нет «крутости» для молодого дизайнера или IT-шника.

— У них транспорт работает как часы, — вздохнула Лиза. — А у нас последний автобус из центра в спальный район уходит в десять. Вечером город вымирает. Ни тебе коворкинга, ни приличного кафе, где можно поработать с ноутбуком. Только пивные ларьки да гопники у подъездов...

****
Дождь усилился. Становилось холодно. Они заказали ещё кофе — бодрящего, горького, в бумажных стаканчиках.

— И самое главное, — сказал Ренье, прижимая папку к груди. — Они не ждут, когда к ним приедут. Они охотятся. Активно ищут таланты по всему миру. Гибкие визы, льготы для супер-специалистов. У них целый Совет по экономическому развитию работает как маркетинговое агентство, «продающее» Сингапур.

— А мы? — спросил Баэль риторически. — Мы даже своих не можем удержать. Не то что чужих привлечь. У нас для приезжего специалиста — квест по уровню «выживание». Регистрация, миграционный учёт, поиск жилья, отторжение местных. Никакой системы welcome-сопровождения.

— Они создали рай для бизнеса, — продолжал Ренье. — Низкие налоги, понятные законы. Это магнит для стартапов и международных компаний. А у нас в Череповце чтобы открыть маленькое кафе, нужно пройти семь кругов бюрократического ада. И всё равно рискуешь, что завтра поменяют правила.

— Итог, — подвёл Ржевский,  — Сингапур позиционирует себя как глобальный хаб. Центр притяжения. А мы — как моногород с проблемами. И мы удивляемся результату?

****
Череповецкая утопия.

Дождь начал стихать. Над Волгой появилась радуга, бледная, призрачная, упирающаяся одним концом в трубы «Северстали». Картина была сюрреалистичной: древний символ надежды над индустриальным колоссом.

— А теперь самое сложное, — сказал Ренье, открывая папку. — Как применить это здесь? Не скопировать, а адаптировать. Я предлагаю четыре проекта.

Проект первый: «Стратегия человеческого капитала Череповца-2035»

— Прекратить с разрозненными акциями, — твёрдо заявил он. — Нужен один большой план. Создать Проектный офис при мэрии, куда войдут и чиновники, и кадровики «Северстали», и преподаватели ЧГУ, и молодёжь. Провести исследование: какие специалисты понадобятся городу через 10-15 лет. И нарисовать «Карту профессий будущего».

— Чтобы университеты не вслепую учили, а под реальный заказ, — кивнула Лиза.

— Чтобы школьники видели перспективу здесь, а не только в Москве, — добавил Баэль.

Проект второй: «ЧереповецSkills»

— Муниципальный образовательный ваучер для каждого выпускника. 30-50 тысяч, которые можно потратить на актуальные курсы: программирование, дизайн, цифровой маркетинг. И современный центр на базе ЧГУ с 3D-принтерами, станками с ЧПУ. Чтобы теория сразу подкреплялась практикой.

— Это дорого, — усомнился Ржевский.

— Дешевле, чем потерять целое поколение, — парировал Ренье.

Проект третий: «Комфортный Череповец»

— Автоматическая льготная ипотека для выпускника череповецкого вуза, который устраивается на местное предприятие. Принцип «подталкивания»: не ты бегай, оформляй, а тебе приходит смс с активацией. Отказаться сложнее, чем согласиться. Плюс — превратить район вокруг ЧГУ в современный кампус с коворкингами и зонами отдыха. Переделать заброшенный цех в арт-кластер «Креативный цех».

— Нужны смелые архитекторы и воля власти, — заметил Баэль.

— И деньги бизнеса через государственно-частное партнерство, — добавил Ренье.

Проект четвёртый: «Стань Череповчанином»

— Крутой сайт-агрегатор всей информации для переезжающих. Программа «Целевик 2.0»: оплата учёбы в ЧГУ, общежитие, гарантия работы в обмен на обязательство отработать в городе 5 лет. И ежегодный карьерный фестиваль с хакатонами и ярмаркой вакансий. Нужно менять имидж города.

— С «сурового металлургического края» на «город возможностей», — прошептала Лиза, глядя на радугу, которая уже таяла. — Звучит как сказка.

— Не сказка, — сказал Ржевский, бросая огрызок яблока в лужу, — Это военный план. Только враг не снаружи. Враг — это наша инерция, наше равнодушие, наша вера в то, что «и так сойдёт». И чтобы победить, нужно перестать быть импровизаторами. Стать стратегами.

Они замолчали. Дождь кончился. Небо прояснилось, и последние лучи солнца упали на мокрый асфальт, на гранит набережной, на их лица. Запах «Макдоналдса» выветрился, остался только чистый, промытый воздух и далёкий, сладковатый дымок с комбината — запах работы, запах хлеба, запах реальности, которую можно принять как приговор или как вызов.

Баэль поднял свой пустой стакан, в котором остались лишь тёмные капли.
—За остров, — сказал он. — Который не в океане, а в головах. И за смелость начать его строить не на песке громких слов, а на граните маленьких, но системных дел.

Они чокнулись бумажными стаканчиками. Звук был глухим, неблагородным. Но в нём была решимость. Последняя глава их путешествия подходила к концу, но первая глава нового проекта — только начиналась. А внизу, под ними, Волга несла свои воды в Каспий, не обращая внимания на людские планы, споры и надежды.

An island grows not in the sea, but in the mind,
Where plastic shores meet granite,old and blind.
The wind smells of the fries and of the deep,
And promises we struggle but to keep.

They package world in uniform delight,
A bland,predictable, and greasy light.
While our old river bears a different silt–
The weight of hopes that ancient giants built.

We speak of systems, futures, human capital,
Against the backdrop of the grey and typical.
The rain will wash the rainbows from the smoke,
And every daring,fragile plan invoke.

So let us build on this Volgian sand,
With steady and a systematic hand.
Not just a spark,but an unwavering flame –
To give the future less a slogan,but a name.

For maps we need are not of lands, but wills,
To conquer inner swamps and mental hills.
And raise,not from the ocean, but from thought,
The island that with clarity is bought.

(перевод)

Остров растет не в море, а в уме,
Где берег пластиковый встретился с гранитом во тьме.
Ветер несет запах картошки и глубин речных,
И обещаний,данных нами поперек.

Они упаковывают мир в единый, ровный свет,
Предсказуемый,пресный, жирный этот бред.
А наша река несет иной песок–
Тяжесть надежд,что выстроил исполин.

Мы говорим о системах, о будущем, о кадрах,
На фоне серости обыденной и адской.
Дождь смоет радугу,что в дыму вилась,
И каждый смелый,хрупкий план подвергнет испытанью.

Так будем строить на песке волжском,
С упорной и системною рукой.
Не искру– но неукротимый свет,
Чтоб будущее обрело черты,а не обман.

Ведь карты, что нам нужны – не стран, а воль,
Чтоб побороть болота в нас,и внутреннюю боль.
И возвести не из воды,а из идей,
Остров,купленный ценой ясных дней.

Они допили кофе. Глухой стук бумажных стаканчиков поставил точку в споре. Но в воздухе, промытом дождём, уже висели не вопросы, а задачи. И под рокот Волги, равнодушной и вечной, в их головах начинал формироваться первый контур того самого острова.