Сказка о горном царстве. Часть 2, альтернативная

- Быть посему.
Слова горного царя ударили молнией. Не возразил никто.
Царевна, побелевшая лицом ещё сильнее, не шевелилась. Её бы толкнули, но приближаться к ней боялись. Или не хотели. Лишь когда царь остановил на ней тяжёлый взгляд, она склонилась в поклоне:
- Я соглашаюсь с этим.
Кажется, мир остановился. Люди зашумели и, кажется, они радовались. Нашёлся герой, который спасёт всех. И этого героя только что убили.

С царевной никто не разговаривал, и служанки, ведущие её в покои, старались её не касаться. Когда её одевали, она замирала, как статуя. Когда её вывели из дворца, она молчала.
- Отвезешь её к скале и привяжешь к дереву.
Клятва жгла сердце, и сын воеводы склонил голову, стал на колено. Царевна казалась спокойной, но он слишком хорошо её знал. И знал, что она сейчас чувствует. Боль.
Им не выделили ничего. Ни коня для царевны, ни, тем более, повозку. Сын воеводы вез ее перед собой, на своем коне. Царевна отстранялась, как в первые их поездки, но моментами на пару ударов сердца наклонялась к нему, спиной прислоняясь к его груди. Казалось, что в мире остались только удары его сердца и холодный ветер. Но холода никто из них уже не чувствовал.

Когда они доехали, сын воеводы отпустил коня. Верное животное даже после шлепка не ушло домой, оставшись щипать траву у скального выступа, похожего на клыки чудовища. Парень вздохнул. Оставалось надеяться, что конь испугается и умчится обратно, когда всё случится... Когда придёт чудище.
Царевна сама подала ему верёвку и подошла к дереву. Узлы он вязал слабые. Ибо было и так понятно, что она не дрогнет. В целом, зря царь распорядился взять с собой верёвку - можно было и не привязывать его дочь.
Сын воеводы не избегал её взгляда, но глаза царевны не видели его. Она запрещала себе жить. Снова. И вряд ли кто-то мог разрешить ей это. Он тоже не мог.
Закончив вязать узел (или, скорее, делать вид, что вяжет), он сел у её ног и достал кусок дерева и нож. И стал остругивать дерево.
Может быть, он надеялся оживить её. В их первую поездку она спросила, что он вырезает.
Или нет. Очевидно, нет. Успокоить. "Я вырезаю фигурки. Я рядом. Я здесь. Мир ещё не рухнул".
Конечно, она посмотрела на него и увидела. И в её глазах был страх:
- Что ты делаешь?
Он ответил, делая голос беспечным:
- Наверное, птичку. Пока не решил.
- Чудовище может прийти в любой момент! Уходи отсюда!
- Не уйду. Ты же знаешь.
Она, возможно, хотела бы ему приказать. Но оба понимали, как жалко бы это звучало.
Голос царевны звучал голосом погибающей. Но она молила не о спасении. Точнее, не для себя:
- Уходи, спасайся! Я не хочу, чтобы ты из-за меня погиб!
- Я поклялся твоему отцу, что привяжу тебя к дереву. Но до этого я клялся тебя защищать. И не снимаю с себя этой клятвы.
Она замолчала. Кажется, теперь она поняла, что его не прогонит. Но она хотела его спасти.
- Я не уйду отсюда. Пока ты здесь, и я буду здесь.
Она ничего не сказала. Кажется, он успел прикинуть, где разместить на деревяшке очертания птички, когда пришло чудовище.

Оно было огромно. В его пасти бы поместился не только дворец царя, но и вся его родная деревня, и все горное царство.
Страх не отступал, но на душе было спокойно и весело - как всегда бывает у человека, нашедшего верное решение. Он шагнул вперёд, не вынимая из ножен меча, и сам удивился, как твёрдо прозвучал его голос:
- Не позволю.

Чудовище замерло. Сын воеводы слышал удары собственного сердца. Мир тоже замер. Но через несколько ударов сердца чудище зарокотало:
- Ты знаешь, что станет с царством?
Этот голос был похож на шум урагана.
- Знаю. Но иначе поступить не могу.
- А что будет с тобой и ней? Ты подумал?
Глаза царевны, наверное, были сейчас полны ужаса. Но он стоял впереди неё, закрывая её собой, и не мог видеть её лицо.
Лгать чудовищу было так же бесполезно, как и царю:
- Нет. Неважно... Это уже неважно.
- А что важно для тебя? Ты боишься, тебя трясёт от страха. Но сейчас говоришь со мной, и даже голос не дрожит. Это достойно уважения. Жизнь царевны в обмен на царство. Хочешь отыграть назад? Уничтоженное царство в обмен на её жизнь? В награду за твою смелость я предоставлю решать тебе. Кто останется жив? Царевна или царство? Выбирай.
Раздумывать не пришлось. Ответ уже был готов.
- Я уже выбрал.
- И тебе не жалко никого из жителей царства? Ты ведь обрекаешь их всех на смерть.
Сын воеводы не видел, но чувствовал, как за его спиной царевна отчаянно замотала головой.
На удивление, его голос не задрожал:
- Они никогда её не жалели. Ты знаешь, что с ней творили в плену, и что творили во дворце. От неё отказались все. Хотя сами же не сумели её защитить. Никакое царство этого не стоит.
Чудовище слушало его молча. Несколько ударов сердца молчал весь мир.
- Так будь же по-твоему.
Дрогнули скалы, и дрогнул мир. Чудовище крушило царство.
Сын воеводы рванулся к царевне. Царевна была жива.
Верёвки он рвал руками. Она смотрела на него молча. Лишь позже тихо зашептала:
- Зачем?!
Он не ответил.
Верного коня пришлось подзывать долго. Тот боялся чудовища, но не убежал. Вскочив на коня, сын воеводы протянул руки к царевне.

Она хотела шагнуть назад, но оцепенела. Сильные руки подхватили её, как пушинку. Она не сопротивлялась.
Её прижало к груди охранника. Его сердце отчаянно стучало, он гнал коня, спасая их обоих. Позади гремел гром и рушилось царство её отца. Её дом, отвергнувший дочь.
Они ехали очень долго. Она отстранялась от своего охранника, пока сил хватало. Потом припала к его груди, слушая мерный стук сердца. Это было неподобающе, но после всего, что случалось с нею, думать о приличиях казалось глупым.

Когда они приехали к плоскогорью, она ощутила сильный холодный ветер. Такие ветра гуляли на его родине - она знала по его рассказам. И не боялась. Ветер - это напоминание о том, что такое свобода.
Его встретило много людей. Он спустился с коня и помог спуститься ей. Уздцы он отдал какому-то мальчику.

Навстречу шагнул старый воевода. Царевна узнала его. Это был отец человека, спасшего её от ужасной смерти... И обрекшего на столь же ужасную смерть целое царство.
Воевода произнёс лишь одно слово:
- Сын.
В голосе воеводы звучало обвинение.
- Я не отдал её на смерть.
- Ты погубил ради этой девочки целое царство, погубишь и наше. Выбора нет.
Сын воеводы стал на колени перед отцом, склонив голову. Когда отцовский меч пронзил его грудь, он не закричал.
Когда он упал, и в его глазах ещё не застыло небо, царевна упала на его грудь. Воевода занёс над ней меч, но она не испугалась. Было больно, но уже не страшно. Когда меч пронзил её насквозь, он воткнулся в грудь её охранника. "В сердце" - подумала она, - "тут билось его сердце". И умерла.

Говорят, когда их тела сбрасывали в пропасть, руки парня ещё обнимали царевну. И никто из рассказчиков не мог ответить на вопрос, как такое могло быть.