Глава 7. Погоня

 
Вскоре Кролас остался один в полумраке визаж-холла, с его светящимися витринами. И, направляясь к фойе, он сбивчиво пробормотал:

  - Тенгу, если серые ждут снаружи и попробуют меня задержать, надо будет всеми силами пробиться на волю. Уйти от них, любой ценой. На кону стоит не только моя свобода, но и жизнь Линды. Без моей статьи она вскоре, и совершенно незаметно, исчезнет. Вряд ли, прямо из ателье. Но, она же не сможет совсем не выходить и нигде не бывать... А они подкараулят удобный момент, выследят где-нибудь в подворотне. Серые – это ужас города. Кого забирают к себе серые – того больше никто не ищет, потому что бесполезно. Будто и нет, и никогда не было такого человека: ни по документам, ни в печати о нём не останется совсем никакой информации, пускай ранее она и была. По всей видимости, есть у серых свой рычажок… Чтобы полностью стереть и человека, и даже память о нём.

- Знаю я, что это за р-рычажок... Он называется стр-рах, - отозвался летящий рядом с ним вран. - А если твоя статья выйдет, это что-то меняет?

  - Если исчезает простая хозяйка ателье - это одно. А если именно она окажется широко известной обществу персоной - это совсем другое. Чем больше известность человека, тем более он защищён. Лицам, широко известным - можно почти всё, только у них есть права, и только с ними можно поступать по писанным законам, а не по не прописанным нигде понятиям.

  - Законы тоже можно менять...

  - Но, на это потребуется время, да и резонанс общественности предугадать трудно... Кроме того, вип-персону сложней умыкнуть тайно. Так, чтобы ни следа, ни памяти. И, раз Линда заявит, что не прячется - то её искать всё же будут.

- Кор-роче, надо прорываться. А значит, давай потор-ропимся! – провозгласил вран. - Шнур-руй калоши! – и он указал клювом на флайеры в гиперпакете.

   Кролас мгновенно понял, что имеет в виду хитрая птица: именно сейчас – и шнуруй… Прямо в фойе, в которое они уже входили, а не на улице. Вытряхнув флайеры, Иоганн всунулся в них ногами - и стал разгоняться. Одновременно, на  ходу, он зачем-то превращал свою внешность во что-то непотребное…  На голову надел, как пилотку, уменьшенный благодаря трансформации гиперпакет. Лицо закрыл, извлекая их из глубокого журналистского кармана, супер-очками из пластцеллюлозы, с защитной флюоресцирующей плёнкой. Затем, засунув врана к себе под плотную жилетку, он натянул перчатки. Одновременно с этим проехав на флайерах всё фойе, Кролас сразу же после того, как автоматически распахнулись прозрачные двери, круто взмыл вверх…

   И весьма вовремя. Поджидавшие его струи песка, удушающий запах  газового баллона «Ромашки-4» и зубы собакокрысы его не  зацепили.

И… начались гонки… Да, вот так, по-сумасшедшему, летал он только в лихой ранней молодости. Тогда, только что освоив флайеры, он отправился с друзьями ночью в дальний киоск за пивом.  А их рожи почему-то сильно не понравились полисам.

   Несясь на максимальной высоте флайера, на уровне  второго этажа, Кролас лихо огибал летящие навстречу столбы и деревья. Слегка обернувшись, он заметил, что за ним несётся литл-бус класса «Сфера»… Огромная махина, укомплектованная снайперским вооружением.
 
   - Ох, недетски запульнут они сейчас по мне тихими разрядами, - напророчил он давно вылезшему из его жилетки и летящему рядом с ним врану.

  - Не др-рейфь! Это - как из пушки по вор-робьям! А ты - маневрир-руй! - посоветовал тот.

Журналист последовал совету, постоянно меняя высоту и направление, и вскоре, долетев до ближайшего спасительного подъёма на второй уровень, побежал по движущейся полого вверх ленте траволатора, лавируя среди других пассажиров и не снимая флайеров, разгоняясь на них до предела, несясь как на роликах. По этой же лестнице, чуть ниже, за ним следовал литл-бус,  который не стал передвигаться вверх на специальном грузовом лифте, боясь и вовсе потерять жертву из виду, но ехал вслед за ним. И только лишь со скоростью траволатора, поскольку, возьми он подъём нахрапом, то мог бы, вероятно, при этом не только передавить всех пассажиров, но и вовсе расплавить ленту стеклопластового конвейера. А так, его не слишком быстро несло вверх, и пара собакокрыс внутри буса выла от злости, с напряжением ожидая высадки.
 
   А Кролас, при завершении широкой ленты траволатора, устремился к скайт-лестнице, и вскоре уже летел над ней на флайерах, предварительно разогнавшись. К этой движущейся вверх лестнице немного дальше почти вплотную подходили тьюб-эскалаторы верхнего,  вертикального, подъёма, на платформы которых и вставали пассажиры. Но, поскольку в конце этой сплошной «трубы» его тоже уже вполне могли ожидать, если тот литл-бус был не один, но другой подобный механизм уже отправился вверх на скоростном грузовом подъёмнике, то к тьюб-эскалаторам Иоганн двигаться не рискнул. Вместо этого, он сделал совершенно невозможный трюк, достойный лихого фильма… Не достигая эскалаторов верхнего подъёма, он подорвался вверх, аж до «потолка»: низа платформы второго яруса, - и там перевернулся в полете вверх ногами, для чего, пультанув, размагнитизировал  на мгновение флайеры… А потом… поехал, вновь разгоняясь, прямо по низу моста-автострады, включив на время полное заземление флайеров: их пристыковало при этом к ближайшей поверхности. И, как муха, вниз головой и по потолку - он так и заскользил, будучи  высоко над «Сферой»: литл-бусом, что остался внизу, ещё на траволаторе. Набрав бешеную скорость, Кролас снова размагнитизировал флайеры и оторвался от потолка второго яруса, слиняв в сторону и перевернувшись в полёте снова вниз ногами. И, как летящий вдаль ангел, полетел вниз над вечерним Ростовом, на огромнейшей высоте…

Город внизу приветствовал его сияющими афишами и мигающими шорами.
 
     - Парю над городом,  как ангел в последний день творения. Или, как демон, дух изгнанья… Впрочем, ни ангелы, ни демоны не удирают от литл-буса  класса «Сфера», а потом не ждут, что вот-вот разобьются, - проорал он, испытывая, как ни странно, высочайшую эйфорию.
 
- Видел бы ты сейчас своё лицо! – каркнул пролетающий рядом вран. - Мечтательно-идиотское.

- И тормознутые мозги, - поддержал его сам Кролас, совершенно обалдев от ситуации. - Кажется, я скоро разобьюсь. При приземлении.
 
     Он летел, совершенно не управляя флайерами. Как ими управлять в таком положении, в безнадёжном полёте? Иоганн не знал, предусмотрен ли совет на эту тему в инструкции по технике безопасности к флайерам…

Вран вывел его  из прострации:
- Включай скор-рей мозги! - прокаркал он.

- Тебе легко советовать: у тебя - крылья!
 
- Садись на крышу, дур-рень! Планир-руй!

- Я разобьюсь!

- Нет. Достигнешь нор-рмального для флайер-ров расстояния до повер-рхности - и сможешь снова ими управлять! - заявил вран. - Только,  надо это сделать вовр-ремя!

Автоматически, постепенно, сбавлялась скорость полёта разогнавшихся флаеров. И высота полёта тоже. Приближалась земля. А ещё скорее - приближались крыши. Оставалось только снова начать управлять флаерами, которые становились снова всё более и более послушными. И координировать приземление. Впрочем, полностью такую дикую скорость сбить не удалось, но Иоганн хотя бы довёл её до приемлемых пределов. И, сколько смог, он забирал вправо.
 
     Двигаясь против ветра и тем самым сознательно гася скорость, вскоре он относительно мягко, гораздо мягче, чем мог себе заранее представить, приблизился к большой крыше. И сразу опознал её. Это могла быть только крыша исследовательского мединститута… Поскольку, только на этой крыше, по слухам, и к его счастью, правдивым, располагался бассейн и парк отдыха с цветами. А также, били великолепные фонтаны с подсветкой. К счастью – это потому, что, впишись он в голую крышу, а не в бассейн… Всё же, было бы намного хуже. А так, он приземлился аккурат в воду.
 
Потом Иоганн вылез из бассейна. Снял флайера, а также стащил с себя, отжал и снова натянул на себя джинсы. Водоотталкивающий материал журналистской жилетки спас содержимое его карманов и не дал промокнуть сверху.
 
- Я тебе уже говорил, что ты – крутой парень? – хихикнул вран.
 
Система лестниц из металлопласта, спусковых эскалаторов и лифтов была довольно сложной и запутанной. Опять-таки к счастью, институт не был приостановлен совсем даже ночью. Попадались отдельные сотрудники.
 
     Кролас с наивностью идиота показывал им свой пергазетный пропуск второй категории и просил дать интервью об их работе. Некоторые просто отмахивались от него, другие – посылали подальше. Пока, наконец, не попался строгий дядька, который и вовсе рассердился и препроводил нежелательного здесь представителя прессы к выходу и практически вышвырнул его на газон… Не задаваясь особенно вопросом о способе проникновения на территорию секретного института мокрого журналиста: «Ох, уж эти мне газетчики!»
.
  Оказавшись на газоне между фосфоресцирующей урной и лавочкой из пласторганики в форме бревна, Иоганн отряхнулся - и, наконец, возрадовался жизни. Поднявшись с земли, он немедленно поспешил к ближайшему подъёмнику, чтобы поймать нужный бус. А потом от остановки пешком добраться до родимого Газетного переулка.

    И только уже выйдя из буса, Кролас, наконец, заявил:
- Кажется, я жив.
 
Вран издал какой-то невнятный звук, похожий на мерзкое хихиканье.
- Но, почему-то очень голоден, - продолжил журналист. - и это, несмотря на наше сегодняшнее пиршество на Парамонах... Зверски хочу жрать!

- Я, между прочим – тоже, - поддержал его вран.
 
Поэтому, оказавшись в Пергазетном, они первым делом направились в ночное редакционное литкафе, а там - заказали сэндвичи с анчоусами, пампасы и пачку «Вечернего Ростова». Затем Кролас сел за столик и вновь перевёл дух, с удовольствием следя за танцевальными па начинающих репортёров, ритзибоев, их гёрл и аск-партнёрш.

Играла приятная, лёгкая музыка, под которую он, уже полностью высохший, строчил заметку на купленном здесь же пресс-папире с помощью микронаборщика 10-й модели, позаимствованного у знакомого ритзи Сашки.

«Микроб» заедал и барахлил на каждом пятом слове - да ничего, и так прокатит…
 
Вран снова притворился большим попугаем. И, поклевав немного из тарелки, теперь чистил пёрышки.

Вот в эту-то идиллию и влетела Зинка Исламбекова.

- Кролас, душка, спасай! Завтрашний номер – горит… Не хватает целой полосы… Не выйдем завтра – не будет премиальных. А я на углу универшопа присмотрела такие туфельки! Просто обалдеть,  - проорала она, пытаясь перекричать уже не лёгкую, а всё более и более забойную музыку.

- Ой! А что это? – встрепенулась вдруг Зинка, поглядев на «попугая».

- Мой новый друг, - ответил ей Кролас, не покривив душой.

Исламбекова глубоко вздохнула, выпучив глаза. Но, ничего ему не сказала. В конце концов, каждый из редакции имел свои странности. Не криминал.
 
- Ну, да… У гениев - свои причуды... Пикассо, например, с броненосцем везде ходил, - через некоторое время, задумчиво изрекла Зинка. А потом выхватила Иоганна из-за столика и куда-то потащила.

   - То был Сальвадор Дали… С большим муравьедом, - слабо возражал Кролас, повинуясь Зинке.

В общем, конец статьи он дописывал у Феди в наборно-верстальной компании. Не хватало ещё немного текста, чтобы заполнить пустоту, и приходилось сочинять на ходу и доливать «воды». И при этом, его пихали и тискали со всех сторон, а  импульсивная Зинка без конца расцеловывала Кроласа в обе щеки. Всё это время снизу доносился какой-то абсолютно жуткий джаз.

Зато потом Зинка с одним из её приятелей, водителем редакции, длинным худым парнем меланхолично-отстранённого вида,  довезла Иоганна на пергазетном афишном  бусе до самого дома. По пути они, к тому же, сдали его прокатные флайеры. Зинка к тому же вышла вместе с ним возле его дома и собственноручно впихнула Кроласа в подъезд, заметив, в каком он пребывает состоянии. А тот уже еле волочил ноги и абсолютно не мог ворочать языком.

- Кажется, у тебя - профессиональное выгорание... Отсыпайся, - шепнула Зинка напоследок, и вскоре уже повисала на своём водителе, недоумённо вылезшим из буса.
 
 - Приятно, когда о тебе кто-то заботится, - подумал вслух уставший и замотанный за день Иоганн, закрывая за собой дверь подъезда.

 Да, не каждый день ему выпадала честь проехаться на элитном транспорте первого яруса… Который передвигался по городу со скоростью больной черепахи.