Глава 9. Коммунятник

    Он проснулся и некоторое время так и лежал в своём армчеаре, тупо уставившись в зеркало на потолке. И вспоминал сон. Вран, спавший у него в изголовье, уткнув клюв под крыло, тотчас проснулся, как только Кролас припомнил всё, что происходило с ним в странном сновидении. Тенгу посмотрел на хозяина серьёзно, и без всякого предисловия, с места в карьер, спросил:

- Ты знаешь Тараканова?

- Нет, - ответил тот быстро. - Кто это такой? И почему ты о нём спрашиваешь?

  - Он сейчас пытался прощупать твой мозг, - прокомментировал вран. – И нам надо вычислить этого типа. Вернее, то, как он на тебя вышел. Иначе - кр-ранты. Где ты берёшь информацию?

   - Какую? - спросил Иоганн. – Если общего характера, то - из редакционного компа.

   - А - ещё? Всякую, - вран явно был чем-то напуган. - Нетр-радиционную.

- В смысле?

- Ну... Быть может, запретную. В этом городе многая инфор-рмация - запр-рещена. А тобой сейчас серьёзно заинтересовались… Но нет, это - не серые. И, быть может, это вовсе не связано с Линдой. А с какой-то совсем иной истор-рией.

   Кролас задумался. И неожиданно вспомнил своего приятеля из хипков. Странного такого. Его «свои» звали Шнобель-Пещерник. Из его друзей только он мог быть связан с запретной информацией, потому что много знал, очень много читал и даже знал иностранные языки... Зачем в изолированном, единственном на свете, Городе иностранные языки? Как раз-таки, чтобы и другие книги читать, старые, и на других языках. Может, это среди них - и запретное что-нибудь оказалось? А ещё, этот Пещерник занимался, кроме всего прочего, тем, что собирал эти, очень старые книги, и очень уж нетрадиционным способом: не только, покупая их под Пирамидой. Он в гораздо большей степени интересовался именно теми книгами, что сохранились из прошлого, а не в электронном виде. В основном, они были на пластпапире. И, поскольку их даже кислотные дожди не шибко могли бы испортить, то им ничего не делалось даже на мусорке. А от мусорных куч близ контейнеров и помоек их, вместе с остальным мусором и хламом, обычно смывало в пещерно-канализационную сеть, в открытые для этого люки, с помощью струй специальных поливальных машин. А ранее - даже просто действовали дождевые сливы: когда ещё случались дожди, в иные времена даже доходящие до степени бедствия, сходного с ураганом. Шнобель хорошо ориентировался в подземке, да и проходившую там канализационную сеть хорошо знал. Поскольку, изучил всё это именно тогда, когда начал собирать книги. За ними он и спускался в подземные «пещеры» - и второе своё прозвище: Пещерник, он как раз и получил именно за это.
 
Кролас как-то проторчал «на хате» у этого друга месяца два. И тоже читал всё это время, без отрыва, да ещё обсуждая прочитанное со Шнобелем. Читал всё подряд: книги у Пещерника были занятные... Он бы и ещё там тогда застрял, но кончились  все его шопснабы, и потому надо было срочно устраиваться на очередную работу.
 
   «Вроде, про Тараканова там мне ничего не попадалось. Даже в книгах Шнобеля нет такой информации. А также - нет её ни в газетах, ни в информационном справочнике, ни в комп-инструкт-пейджах, содержащих основную инфу о разных лицах и деятелях Ростова», - подумал он.

- Нет, я понял, что ты о нём ничего не знаешь. Меня интересует, что ему известно о тебе, что ему от тебя надо. Зачем он р-роется в твоём мозговом компьютер-ре, - задумчиво прокаркал вран.

Иоганну стало не по себе. Будто холодок пробежал. От ног до корней волос. Ему не понравилась мысль врана о том, что кто-то может проникать даже в его мысли.

   - Ладно. Собирайся. Нельзя терять вр-ремя, - прокаркал вран. Р-размышления о Тар-раканове оставим на потом... Возможно, что вскоре и сюда нагрянут с проверкой сер-рые. Потому что, быть может, это именно они после вчерашнего столкновения сдали тебя Тар-раканову: в смысле, инфор-рмацию о тебе. Иногда они - союзники, серые и Тараканов. А иногда - враги. Делят между собой Гор-род, сфер-ры влияния. Но, потор-ропись! Как никогда быстр-ро, нам надо найти твоего парнишку - Оливер-ра. Надо успеть его найти. И, возможно, Тарраканов заинтер-ресуется не только тобой, а им тоже – ну, всеми Кроласами, за компанию. Надо выяснить его планы. И как-то опер-редить, что-нибудь предпр-ринять. Знаешь ли, у нас с этих пор - очень и очень мало вр-ремени.

   - С тех пор, как на меня как-то вышел этот Тараканов?

   - Да. С тех самых пор, как у тебя... Тар-раканов в голове, - вран издал звук, похожий на хихиканье.

   - И мы прямо сейчас должны искать Оливера?
   - Ну, ты же хотел отыскать сына? Пр-роведать?
   - Ну... Хотел.
   - И у тебя сегодня выходной, после вчер-рашнего задания?
   - Да, выходной.
   - И ты можешь не появляться сегодня в р-редакции?
   - Могу. Я работал почти что ночью, когда строчил текст. Теперь имею право на отдых.

   - Вот и воспользуйся этим вр-ременем, - каркнул вран. - Ты пр-росто обязан повидать пар-ренька до того, как на тебя выйдет Тарраканов - или же, до того, как мы будем др-рапать из гор-рода.

   - Драпать из города, - задумчиво повторил Кролас. Но, кто такой, этот Тараканов? Ведь тебе о нём что-то известно, не так ли?

   - Он - мой главный вр-раг. Но лично мы с ним совсем не знакомы. Пр-росто, он - тот, кто накрыл весь Город куполом, отр-равил ментал... Ну, пр-роще говоря, сделал так, что здесь тяжело думать. Да, это сделал именно он. Кр-роме того, я знаю, чувствую, что он, кроме этого, держит в плену всех тех, кто всё же мыслит, у кого осталась такая возможность. Быть может, он боится, что кто-нибудь из них станет способен что-нибудь здесь поменять, останься он на воле, а потому опасен. А может, он их изучает с целью сделать свой антиментальный купол ещё более сильным... Так или иначе, но он отлавливает в Городе всех тех людей, которые не такие, как остальные, а чем-нибудь выделяются. Ну, тех из них, до кого смог добр-раться и о ком пр-ронюхал. Официально, этот Тараканов - пр-росто профессор института нейро-лингвистического пр-рограммирования. Но, он - очень опасный шизофр-реник.

   - Откуда ты всё это знаешь? Изначально, ты о нём где-то прочитал - и заинтересовался?

   - Нет, о нём не пишут и не сообщают нигде. Он - один из тех, кто пр-равит пр-равителями. Я его вычислил и веду с ним бой - на ур-ровне мыслей, пр-росто, тем, что сопр-ротивляюсь его влиянию. Я - не человек, и мне это даётся легче, чем людям. И я знаю о Тар-раканове, но он не знает обо мне. И я могу пр-роникать иногда даже в его мысли, то есть, считывать их. А его пр-риборы настроены только на человека с повышенной мозговой активностью, могут выявить такого - но они отнюдь не  настр-роены на обнар-ружение мыслящих птиц. У меня иной р-разум...  Однако, нам пор-ра! не стой столбом. Собир-райся, Кролас! Не будем медлить.

                * * *

   Иоганн в последнее время чувствовал себя так, будто полностью потерял реальность происходящего. А потом обрёл новую. И в этой новой, иной реальности он ориентировался плохо, и потому полностью доверился врану. Сам не зная, почему. До этого он давно привык не доверять никогда и никому. Но сейчас он чувствовал, что странная птица полностью изменила его жизнь, его мысли… И продолжает менять.

   «Похоже, что он из журналиста пытается превратить меня в человека. Постепенно, но верно продвигаясь к этой цели», - осознал Кролас.

 Тем временем, вран мирно дремал вполглаза у него на плече. Для всех иных - в облике старого попугая. Они вновь были на улицах Ростова. Иоганн теперь невольно сравнивал этот город с тем, что видел во сне. Сон о Городе Дождей был настолько ярок и отчётлив, что казался ему реальностью, действительно прожитым путешествием. А вот то, что происходило сейчас, наоборот, казалось ему неестественным, картонным и нелепым.

     Иоганн никогда раньше не смог бы сравнить свой город с какими-то другими: он никогда не был в других городах. Но теперь он по-новому смотрел вокруг, и потому как впервые видел искусственные пальмы и ёлки, покрытые будто бы серовато-белой пылью лежалого снега, а на самом деле - синтепоновым покрытием, для защиты от выгорания. А потому, и сейчас, летом, они смотрелись заснеженными. Покосился он и на редкие здесь лавочки из пласторганики в виде брёвен, лежащих на таких же искусственных пеньках. Всё вокруг было неживым, искусственным. Даже люди. Убитые жизнью, в большинстве своём озлобленные её бессмысленностью, они кружились в своём вечном блевотном скольжении  то вверх, то вниз на подъёмниках эскалаторов, неслись в  метро-тьюбах и глазели по сторонам в шопах и забегаловках…

     А Кролас и сам был одним из таких людей, направляясь к поездам метро…

Он ехал в Новочеркасский район Ростова. Искать улицу Бирючья Балка. А Иоганну сильно не нравился именно этот район. Когда-то, это был отдельный город. Новочеркасск. Потом, в самые заселённые и тучные времена, насколько городов слилось с Ростовом, как и ещё раньше, и вовсе в седой древности, слились Ростов и Нахичевань. А ещё позже, этот Новочеркасский район стал запущенным и унылым. Почти нежилым. Ходили слухи, что после каких-то древних бомбёжек там блуждают радиоактивные галлюциногенные сполохи и местами светится зеленовато-жёлтый газ.

   Полузаброшенные, огромные, надтреснутые вдоль подъездов, многоэтажные конструкции, заваленные хламом и вечные контейнеры с отходами, которые, казалось, никто и никогда не вывозил,  соседствовали здесь с пейзанского вида лачугами. Впрочем, парадный центр, в основном состоящий из двух перпендикулярных друг другу улиц с правительственными и торговыми зданиями на их пересечении, сиял великолепием. Что, однако, не мешало сопровождать по краю даже эти. самые  центральные, улицы отстойным грязным канавам. Да и все коммуникационные трубы даже здесь были открытого типа, то есть, шли вдоль тротуаров на поверхности, и были обтянуты стекловолокном и грязного цвета жустером.

   В то же время, именно здесь находилась большая часть детских учреждений и больниц, а также известный всему Ростову коммунятник на улице Бирючья балка - улице низинной и на редкость вонючей.

Вскоре Кролас с враном на плече шёл именно по Бирючьей балке. Вдоль грязно-жёлтого сооружения, которое было украшено надписью: «Эта сторона улицы особенно опасна при кислотных дождях». Надпись, по-видимому, была оставлена недавним прошлым ростовского бытия: старожилы о том ещё не забыли. Но теперь никаких дождей не было. Даже кислотных. Впрочем, природа всегда могла их и повторить.

Иоганн двинулся вперёд. Грязно-серый сумрачный колорит: преобладающий цвет здешних заборов и контейнеров для мусора, и ни с чем не спутываемый, только этому району присущий запах затхлого болота, дешёвых сигарет и рыбы не внушали ему оптимизма. Шарящие в темноте подворотен бездомные коты, непонятно на каких харчах отъевшиеся до невероятных размеров, то и дело презрительно сверкали на него бриллиантами глаз. Конечно, наличествовали и незжи. Они рылись в мусорных контейнерах… Кролас знал, что хипки эту категорию граждан, «не зарегистрировавших жительство» (сокращенно: незж), называли более верным словечком: нежить…

   Он и сам, к примеру, своё жительство тоже не сразу зарегистрировал, попав в Город. Но незжем Иоганн не был никогда. Незжи - это не просто те, кто не регистрируется в принципе, но те, кто и к людям, в общем-то, давно не относится. Зачем незжу паспорт?

   Для детей в Городе существует страшилка: не будешь глотать мутагенклиматики - станешь незжем. Кролас не знал, так ли это. Но, проверять на себе не хотелось. Потому, при безденежье он скорее не покупал себе шопснабы, но всегда брал мутагены, как некоторые по-простому именовали это фармакологическое средство.

   Итак, одна из таких особей, из незжей неопределённого пола, только что, на его глазах, удлинила свою руку, и, пошарив где-то в глубине мусорного контейнера, извлекла оттуда нераспечатанный бигпакет шопснаба. Потом, подняв голову и остановив на Кроласе свои бельма, незж начал припевать, что-то нашёптывать, булькать: завораживать. Иоганн, силясь оторвать взгляд от незжа, нашёптывания которого уже обретали над ним силу, вяло чертыхнулся, отшатнулся в сторону, попав одной ногой в какую-то грязную жижу, должно быть, пищевых отходов, но собрал в кулак волю и показал этой твари дулю, да проорал: "Незжу - незжево, богу - богово, а меня - поминай, как звали!" - именно так, как его учил Шнобель, нередко, благодаря своему хобби, имеющий дело с незжами. Затем, продолжая пятясь задом, не отворачиваясь от незжа, он и вовсе погрузился другой ногой в канаву и чуть не упал, потеряв равновесие. Незж ухмыльнулся, показав гнилые зубы, и захохотал мерзко.

Кролас развернулся и бросился прочь, и вскоре с налёту ворвался в первый попавшийся административный комплекс "Коммуны воспитания подрастающего поколения". Внутри он обнаружил претенциозно отделанный холл, пустой и гулкий. Далее он повернул направо, к административным помещениям, в коридор, вдоль которого выстроились белые двери с ничего не значащими для него номерами. Постучавшись, он вошёл в первый из попавшихся кабинетов. За столом, великолепно инкрустированным искусственными бриллиантами, томно развалясь в кресле (да, именно в «кресле», самого что ни на есть музейного образца) сидела, некрасиво расставив ноги, помятого вида анкюлотница в чёрной мини-юбке, цветастой блузке с обширным декольте и с пергидрольного цвета жидкими волосиками причёски якобы «каскад». Она была очень занята: старательно расписывала свои ногти, и потому не сразу заметила вошедшего. Но потом, с видом отрешённого благодушия и снисхождения до его персоны, на краткий миг оторвалась от своего занятия и поинтересовалась:

  - Что тебе нужно?

  «На брудершафт мы, вроде бы, не пили», - иронично подумал Кролас и ткнул ей в нос пропуск второй категории и газетный папир. При этом, тыкая пальцем в наугад выбранную статью, он быстро выпалил развязным журналистским тоном:

  - Я из газеты. И мне нужно найти мальчика или девочку по фамилии Иваненко. Она или он недавно выиграл (или выиграла) главный приз в передаче. В той, которая была организована городом на благотворительные средства и призвана...

При этом, он надеялся, что фамилия достаточно распространённая, а здешняя администрация вряд ли затруднит себя выяснением, образно выражаясь, «а был ли мальчик». Или девочка. А просто куда-нибудь его пошлёт.

   И действительно, анкюлотница, даже не дослушав, мило улыбнулась официальной улыбкой и сказала, что ему нужно обратиться в отдел СФИНКСа (Службы Фиксирования Индивидуальных Номеров Классификационного Списка), то есть, в кабинет номер 1012.

  И Кролас тут же исчез с её поля зрения, моментально растворяясь в дверном проёме.

  В 1012-м кабинете никого не было: там, под видеокамерой, просто стоял местный обшарпанный комп, содержащий все данные о коммунятнике. По запросу Кроласа, конечно же, не на тему девочки-мальчика Иваненко, а совсем по другому поводу, высветился район 3, корпус 2, дом 14. Вроде бы, именно там проживал некий Оливер Кролас…
 
Иоганн, с враном на плече, тут же отправился на поиски нужного ему адреса.

В любом "доме" коммунятника, как он знал, на первом этаже располагался спортзал, столовая и тому подобное. На последующих – классы.  Только самые верхние этажи здания были жилыми, именно там и ютились "воспитуемые".

   Прямо у входа в дом 14, Кроласа встретила мощная вахтёрша неопределённого возраста. Она как раз вышла покурить.

  - Чё надо-то? – зло посмотрев на Иоганна, небрежно спросила эта фурия голосом иерихонской трубы.
 
 Кролас пустился долго и витиевато впаривать ей версию о том, что он – журналист, и ему необходимо осветить процесс преподавания правоведения во вверенной ей «резиденции» коммуны. Понятное дело, тряся перед её носом пергазетным папиром.

  - Что-что освятить? – переспросила вахтерша, произнеся слово именно так, с буквой «я», глазами-буравчиками вперяясь в его журналистское удостоверение.

  Иоганн был вынужден снова повторить всю свою тираду, от начала до конца. С дикой пристрастной подозрительностью вахтёрша всё же пропустила его внутрь, но проследила, чтобы он не просочился сразу же налево, в бесплатную столовку на первом этаже, а проследовал вверх, по лестнице.

  Столовка Кроласа не интересовала.
 
   Миновав этаж с классами, он поднялся на жилой уровень. Но двери с обеих сторон от лестницы оказались просто-таки замурованы изнутри. И Кроласу пришлось вновь спуститься на уровень классов. Там, хотя и было уже начало лета, шли уроки, должно быть, с отстающими учениками. Впрочем, большинство кабинетов было заперто. Но, зато двери остальных были приоткрыты, и оттуда раздавались голоса учителей. Поскольку лестница, ведущая отсюда наверх, к жилым помещениям, была в самом конце коридора, Иоганн не решился прошмыгнуть туда мимо этих классов, опасаясь быть замеченным.

   В самом начале коридора справа были закрытые двери, а напротив них - пубы: для учащихся и служебный. Войдя в мужской пуб, Кролас попытался "вспомнить молодость": у него когда-то был друг – «коммуняка», а Иоганн лазил к нему в гости. Друг уже вырос и покинул стены «Коммуны новых граждан», но старые навыки у Кроласа остались. И потому, он примерно знал, что ему сейчас делать: все здания «коммуны» во многом были схожи между собой..

   Полностью открыв окно в пубе, он залез на подоконник и, стоя на коленях, высунулся далеко наружу.  Там, на стене, сбоку от окна, Кролас обнаружил железную пожарную лестницу. Находилась она не слишком далеко. Иоганн лёг животом на подоконник, свесив на улицу ноги - и, спускаясь ими всё ниже, в конце концов нащупал стык межэтажной перегородки, достаточный для дальнейшего передвижения горизонтальный выступ. Держась руками за подоконник, потом - за лепнину, потом - только за кое-где слегка выступающие кирпичи не слишком добросовестной кладки, он двинулся по этому поребрику и докарабкался до того места, где можно было схватиться за остов металлической конструкции. Подтянувшись туда и вскоре зацепившись ногами, он перебрался на старую пожарную лестницу. Она была не слишком надёжна, и некоторые ступени ржавой лестницы были даже сломаны, но всё же по ней Кролас умудрился взобраться на следующий этаж. Здесь окно располагалось даже чуть ближе к лестнице, да и створки окна, на его счастье, были открыты. Потому, двигаясь и здесь по выступу, он с не ожидаемой лёгкостью проник на жилой этаж - и очутился, понятное дело, тоже в пубе. Потом вышел в коридор...
 
Увы, оказалось, что он попал на женскую территорию.
 
Как раз сейчас, там, в коридоре, маленькая рыжая девчонка отбивалась от вцепившейся в неё зубами, руками и когтями юной особы постарше, с ангельской внешностью и с ярко накрашенными губками. Увидев незнакомца, этот ангелочек "понтанулся" и юркнул в ближайшую комнату. Рыжая осталась, поправляя одежду и причёску. С нескрываемым интересом оглядев Иоганна и сообразив, что он не принадлежит к племени "воспитов", девчонка заинтересованно спросила:

  - Вы - чей пахан?
 
  Кролас знал, что паханами здесь называли "классных" отцов, любивших проникать в коммунятник тем или иным способом.

  - Оливера, - признался он. - Ты его знаешь?

  - А-а, ты - к бойзам, - удивлённо протянула девчонка. - Повезло Кроту... А то, его тут все инкубом дразнят, а он сильно дуется. Теперь никто не будет дразнить! Скажу - пахана сама видела, - и девчонка намерилась сдёрнуть.

  Но Иоганн ухватил маленькую озорную дрянь за конец юбки - и вежливо спросил, как пройти  к «бойзам».

Девчонка указала на ветхий чулан, в котором хранилось чистое постельное белье, швабры и вёдра. Кролас тут же отпустил рыжую и направился к чулану. Закрыт на замок он не был. Иоганн вошёл внутрь, и, пошарив в полутьме, в самом конце помещения обнаружил узкую деревянную дверь, закрытую на маленький висячий замок. Однако, в замке  торчал ключ. Он провернул ключ, снял замок, положил его на полку и прошёл через дверь, оказавшись в подобной каморке, только на мужской половине. При этом, как  успел он заметить, чья-то проворная маленькая ручка тут же снова закрыла проход на девчоночьи владения. И, должно быть, вновь повесила замок.

Выйдя наружу из двойного чулана, Кролас оказался в длинном коридоре, пахнущем мытым старой ветошью полом, котами и какой-то взрывной пиротехникой. Около каждой двери был маленький звоночек, а на двери - номер. На стенах возле многих дверей красовались также надписи, процарапанные ножом по стеклопласту: "Хмыри", "хабарики", "шопснабы", "жирконтора", "бабы", "хамелеоны", и так далее… Иоганн долго бродил по коридору, всё не решаясь вломиться в любую дверь и спросить Оливера. Пока не увидел надпись: "инкубы". Вспомнив известие от рыжей девчонки о том, что Оливера дразнят именно так, Кролас решился толкнуть именно эту дверь. Он вошёл без предупреждения, решив не привлекать внимание этажной «воспитки» звонком.

   Комната была на двоих: здесь было две кровати. За столиком около одной из них сидел черноволосый пацан с раскосыми и внимательными глазами. Он читал книгу, но при появлении постороннего отработанным жестом спихнул её под кровать. После чего, Иоганн вежливо осведомился у него, где Оливер Кролас. На что тот так же вежливо ответил, что Кролас очень устал после урока физкультуры и сейчас спит.

   Иоганн взглянул на кровать напротив. Действительно, там лежало что-то, полностью накрытое одеялом. Инстинкт подсказал ему, что это - нечто неживое. Потому, подойдя к кровати, он сорвал одеяло... И увидел "резиновую Зину" - секс-игрушку в рост взрослого человека.
 
   Он ожидал смеха сидевшего за столиком подростка. Но тот почему-то вдруг начал плакать. Как-то тихо, безнадёжно.

Внутренность жилетки Кроласа зашевелилась, и на свободу выпорхнул вран. Он залез вовнутрь ещё перед тем, как Иоганн прошёл вахту, а теперь, вспорхнув на прикроватную тумбочку, зашагал там туда-сюда с видом университетского профессора.

- Я скор-ро там совсем задохнулся бы! И пора было проветрить пер-рышки! - прокаркал он, уставившись на Иоганна.

Мальчик от удивления приоткрыл рот и застыл, даже прекратив плакать.

   - Враны никогда не врут! А он - пахан Оливер-ра! - лукаво щурясь, сказал вран,  придвигаясь поближе к мальчику и косясь теперь на него одним глазом, - Подтвер-рждаю.

Пацан в недоумении пялился теперь то на незнакомца, то на странную птицу.

- Скажи, где Оливер! Только, не вр-ри, - прокаркал вран.

- Пахан? У него действительно есть... вы? - мальчик удивлённо воззрился на Кроласа. По-видимому, удивления в его глазах было море, и не понятно, от чего больше: от вида молодого парня, который только что был представлен как отец его друга, или от вида того, кто именно его представил.

   - Меня зовут Иоганн Кролас, и я действительно отец Иоганна, - представился журналист. - А как твоё имя?

  - Анатолий, - с чинным поклоном, как взрослый, представился парнишка, протянув Кроласу руку.
 
- Почему ты заплакал? Что у тебя стряслось? - спросил Иоганн.

 - Не у меня, - ответил он, вытирая слёзы, снова потёкшие по щекам. - Знаете, Оливер должен был вернуться ещё два часа тому назад, - признался он, после чего и вовсе откровенно разревелся. - Такого раньше никогда с ним не случалось, он всегда возвращался вовремя. Беда!

- Ты знаешь, куда он пошёл? - спросил Иоганн.

- Да. Вернее, я знаю, как он отсюда вышел. Могу показать ход. Что он там делает - я не в курсе. Крот мне не рассказывает, говорит, что это не его тайна, - старательно выговаривая слова, поведал Анатолий.

- А кого называют инкубами? - неожиданно для него самого, вырвалось у Кроласа.

  - Того, кого уже на третьем месяце беременности матери сдают властям, а потом их выращивают в инкубаторах. Их родители - не известны, они считаются не имеющими родителей. Известна только серия и номер партии, - ответил мальчик. - Про Оливера думали, что он - тоже инкуб. Потому, что он тоже сильно замкнутый и необщительный. Как и я. Но он сильно дрался из-за этого прозвища.

  - Покажешь его тайный ход? Пожалуйста, - попросил Кролас.

   - Вскоре будет полундра, воспитки будут шарить. Вначале на камбуз позовут, по звонку, а потом будет шмон по палатам. А может, даже, пока мы есть будем. Вы уж простите, я тут снова бодягу запердолю, - и Анатолий стал старательно перестилать соседнюю кровать, маскируя её под лежанку спящего. - На это требуется время, и пусть всё будет готово, к моему возвращению. А нам надо уходить, прямо сейчас, чтобы я успел показать вам путь и вернуться. Ведь, вы пойдёте сейчас его искать? – с надеждой в голосе, спросил Анатолий.

  - Да, я буду его искать, - согласился Кролас. - А что ещё остаётся?

- Тогда... Пойдёмте, я вас просочу, как Оливер шныряет. Фомку только найду, - он пошарил под кроватью и нашёл небольшой складной ножичек.

  Затем он повёл Кроласа до лестницы наверх, на чердак, а оттуда они спустились до полуподвального этажа и пошли по каким-то совершенно невероятным закоулкам подсобных помещений. Однажды, они даже пронырнули мимо открытых дверей в комнату то ли охранника, то ли дворника.  А в конце этого пути оказались перед шахтой грузового лифта. Анатолий нажал кнопку вызова. Лифт с грохотом подползал, мрачный и тёмный. И вот, он распахнул свои двери. В лифте воняло чем-то едким и не было освещения. Они вошли внутрь и спустились вниз, и вовсе на глубинный, совершенно подвальный этаж, где вышли и оказались в узком коридоре, заполненном трубами тепловых коммуникаций. Было темно, и лишь то там, то тут светились янтарные глаза котов. Анатолий двигался практически на ощупь, ведя взрослого за руку. Наконец, он что-то нашарил в темноте:

  - Дофердыбачились, пахан! Оливер шныряет сюда… Почему сгинул - не догоняю, всё обычно путём. До шмона он на флэт - как будило в пять утра звякать. А тут - прокол, я воспитке лапшу заварил, что он болен, а для нового шмона я тему ещё не обмозговал. Сейчас ведь жрать позовут, а следом - и шмон в натуре будет.

  Анатолий здесь явно чувствовал себя хуже, чем наверху, сильно трусил, а потому стал говорить грубо, быстро и, не смотря на то,что общался со взрослым, полностью перейдя на мальчишеский слэнг.

  Кролас пошарил за спиной мальчишки, и его руки нащупали закрытую на замок дверь.

  - Заперто, - сказал он Анатолию, готовясь извлечь из кармана журналистского жилета набор отмычек.

  - Не парьтесь, всё путём, сейчас открою, - пояснил его провожатый, поковырялся фомкой в замке и вскоре его вскрыл, - Замок навесной, не сложный.

  - Что ж, парень! Вешай воспиткам ту же лапшу... Что он спит и болен. А в случае прокола - пердоль фанеру, что пахан слямзил. Оливеру, если только я его найду и доставлю, такая телега не повредит, - тихо, в тон пацану, посоветовал Иоганн.

  - Да, бойзов с паханами только больше уважают, воспитки на них себе на лапу стреляют, шмонают и шпыняют зато меньше, чем таких как я. Я - действительно инкуб, -  признался мальчик.

  Кролас пожал в темноте его руку.

  - Спасибо, друг, - сказал он. - Беги в палату, или - сразу на камбуз. Надеюсь, мы ещё встретимся.

  - Вы там... Будьте поосторожней. Но, пособить ничем не могу, никогда там не был. Только Кролас. Его у нас Кротом за то и прозвали, - почему-то перейдя на шёпот, сообщил Анатолий.
 
А Иоганн только теперь догадался, что Оливер, по всей вероятности, не просто выходит этим путём наверх, в Город. Но, если даже и в город - то, в любом случае, его путь лежит очень глубоко, через подземку. И по ней тут надо будет идти долго... А иначе - почему он «Крот»?

И вот Кролас, с враном на плече, вошёл через приоткрытую железную кованую дверь в сырой, пахнущий ржавчиной и плесенью, подвал. Так сказать, пол здесь оказался гораздо ниже, чем в подвале, и журналист чуть не упал от неожиданности. А дверь за ним вновь со скрежетом захлопнулась.

- Не бойтесь, но я сейчас верну на место замок, - послышался с той стороны голос Анатолия. - Просто, чтобы не просёк никто. И буду часто навещать эту "нычку", и вас выпущу, если не найдёте иных ходов. Прощайте!

Послышался скрежет и щелчок захлопнутого навесного замка и торопливые, уходящие прочь, шаги.

 В подвале тьма была полная, а здесь, за дверью, впереди обозначился некий слабый свет, и в сторону этого слабого света направился Кролас. Там, постепенно, его глаза, уже привыкшие к темноте после лифта и подвала, обозрели закуток, ограниченный с трёх сторон. Через вентиляционную решётку, по всей видимости, выходящую, как ни странно, на поверхность - должно быть, здание стояло на неровной местности, хотя Кролас и не обратил на это особого внимания, -  сюда совсем чуть-чуть, тонкой полоской, проникал свет. Остальное, более тёмное, не слишком великое и ограниченное со всех сторон стенами и уже знакомой ему дверью пространство было завалено хламом, ящиками, старой ветошью, и всё это было покрыто слоем пыли. Да и в более свободном от хлама закутке никакого мальчика, любящего уединения, где-нибудь на ящиках и с фонариком в руке, он реально не обнаружил. Впрочем, он на это и не особо надеялся. Но, вдобавок ко всему, здесь не было и никакого дальнейшего прохода, ведущего хоть куда-либо.

   Журналист смачно выругался. «Вот, что теперь делать? Вернуться и начать барабанить в дверь? Чтобы отозвался ещё не слишком далеко ушедший Анатолий? Впрочем, он наверняка уже едет вверх, на лифте. И куда-то ж, всё-таки, Оливер  отсюда шныряет», - подумал Иоганн и с надеждой посмотрел наверх, на единственное вентиляционное отверстие: однако, сразу же понял, что через него даже кошка не пролезет. Даже, если снять решётку...

 Тут он вспомнил, что у него в кармане есть журналистская ручка со встроенными часами и фонариком. Он достал её и нажал на маленькую кнопочку. Не много даёт света, но всё же... Можно с её помощью внимательней осмотреть стены. Однако, даже при более тщательном осмотре он так и не обнаружил на них ничего интересного. Никаких потайных дверей. Да и не имеют их подобные строения. «Стоп! А зачем вообще нужно это помещение, да ещё закрыт вход сюда... Чтобы пацанва не лазила... Наверняка, для проверки канализационных труб», - и он упёрся взглядом вниз, осматривая пол. И действительно, там оказался плотно пригнанный к поверхности, почти незаметный металлопластовый люк. И этот лаз, скорее всего, вёл именно в подземную водопроводную сеть. А через неё - возможно, и в разветвлённые, многочисленные пещеры подземного Ростова...