Рассвет над тишиной

Рассвет над тишиной
Первые лучи солнца, робко пробиваясь сквозь туман, окрашивали небо в нежные оттенки розового и золотого. Воздух был свеж и прохладен, наполнен ароматом росы и цветущих трав. Старик Тимофей, как и каждое утро, вышел на крыльцо своего скромного дома, чтобы встретить новый день. Его морщинистое лицо осветилось мягким светом рассвета. Он глубоко вдохнул, наслаждаясь тишиной и покоем, которые так ценил в своей уединенной жизни.
Но сегодня что-то нарушило привычную гармонию. Взгляд Тимофея упал на заросли высокой травы за огородом, там, где обычно начинался густой кустарник. Среди зелени что-то темнело, неестественно выделяясь на фоне утреннего пейзажа. Сердце старика ёкнуло. Он медленно, опираясь на свою верную палку, направился туда.
Подойдя ближе, Тимофей увидел его. Это был солдат. Молодой, судя по всему, но совершенно измученный. Он лежал на земле, его тело было покрыто пылью и грязью. На нем была надета русская гимнастерка, знакомая и родная сердцу старика. Лицо парня  было бледным, губы потрескались, а глаза были закрыты. Он не дышал. Или дышал так слабо, что казалось, будто жизнь покинула его.
Тимофей замер на мгновение в нерешительности. Тот ли это случай, когда ему надо выйти из секретности, которую он сохранял годами и вмешаться. Солдат приподнял голову и открыл глаза. В его взгляде читались одновременно испуг и мольба о помощи, затем он снова потерял сознание.
"Не бойся, сынок," – прошептал старик, его голос был хриплым, но полным теплоты. – "Я тебя не брошу."
С трудом, но с удивительной для его возраста силой, Тимофей наклонился и осторожно приподнял солдата. Он был тяжелым, но старик упрямо нес его к дому. В этот рассвет, когда мир только пробуждался, в жизни Тимофея появилась новая, неожиданная забота. Он решил вылечить этого солдата, как когда-то он сам, был спасен добротой Лилиан.
Тимофей осторожно переступил порог своего дома, неся тяжелую  ношу. Внутри дома, в уютной полутьме, пахло сушеными травами и старым деревом. Старик уложил солдата на свою кровать, застеленную чистым, хоть и выцветшим, полотном. Он снял с него тяжелую, пропитанную потом гимнастерку, обнажив худые, покрытые ссадинами плечи. Кожа солдата была горячей, словно уголек, а дыхание – едва уловимым.
Тимофей принес ведро с водой и влажное полотенце. Он аккуратно обтер лицо и шею юноши, смывая грязь и пыль, которые, казалось, въелись в самую кожу. Затем старик приготовил отвар из трав, которые сам собирал и сушил. Он приподнял голову и  влил несколько капель в потрескавшиеся губы солдата, надеясь, что это поможет утолить жажду и принесет облегчение. Затем он укрыл его старым одеялом и сел рядом, наблюдая за его слабым дыханием.
В тишине комнаты, нарушаемой лишь мерным тиканьем старинных часов на стене, Тимофей размышлял. Он помнил времена, когда такие же молодые парни, полные жизни и надежд, уходили на фронт, а потом возвращались искалеченными или не возвращались вовсе. Эта картина стояла перед его глазами, и он чувствовал, как в его душе растет решимость.
Он не был врачом, но за почти две сотни лет своей жизни, знал толк в травах и народных средствах. Его руки, все так же были умелыми. Он верил, что природа обладает целительной силой, и что его скромные усилия могут помочь этому молодому человеку вернуться к жизни. Тимофей помнил о клятве Времени, которую он произнес по просьбе Лилиан и никогда не искал славы или награды. Его единственным желанием было выполнить свое предназначение - быть Хранителем Хроно-монеты. Следить, чтобы она никогда не попала в недобрые руки и если есть на то предопределенность, о которой всегда он получал знаки, вмешаться и изменить то, что совершили недобрые люди побуждаемые Силой Зла. Пока что, Тимофей еще не получил знака, а значит решил просто помочь юноше восстановиться, не изменяя ничего.
Прошло несколько дней. Солдат, чье тело медленно восстанавливалось, смог даже проглотить несколько ложек  рыбного супа, приготовленного стариком Тимофеем. Воспоминания о том, что довелось ему пережить давило горьким грузом и позвав старика, юноша начал свой рассказ.
Он рассказал о партизанском отряде, укрывавшемся в катакомбах. Как фашисты узнав об их местонахождении, завалили  единственный выход и заложили взрывчатку. Но перед этим, они пустили в каменоломни газ, чтобы лишить партизан малейшей надежды на спасение. Ему и нескольким товарищам удалось добежать до тоннеля, в котором протекала подземная река. Остальные не выжили.
Он не мог сказать, сколько времени они блуждали по запутанным подземным ходам. Когда иссякли запасы воды, еды и спичек, факелы были брошены за ненадобностью. В полной, кромешной тьме, спотыкаясь о камни и натыкаясь на стены, они продолжали свой путь, пока солдат не осознал, что  остался совершенно один. Спустя немало времени, когда казалось, что надежда уже иссякла, он заметил вдалеке серое пятно, будто зияющая пустота. Собрав последние силы, он добрался до этого места, которое оказалось выходом из подземелья. Так он оказался возле поселка Сюрблан, где его и обнаружил старик.
Тимофей слушал его рассказ, не перебивая. Затем, его голос, похожий на шелест сухих листьев, произнес: "Такова жизнь. Но даже в самой непроглядной темноте, есть и свет."
Знак
Их поселок состоял лишь из десятка домов, половина из которых была заброшена еще до войны, остальные жители, либо переехали подальше от линии фронта, предоставив дома их судьбе, либо  стали жертвами жестокости оккупантов. В поселке оставался только дед Тимофей, и две старухи. Такое унылое зрелище редко привлекало внимание нацистских патрулей.
Однажды утром, готовя для раненого солдата отвар из целебных трав, Тимофей обнаружил, что запас солодки почти иссяк. Взяв свой старый, потрепанный мешочек, он отправился на поиски заветного корешка на ближайшие сопки.
Поднявшись на вершину холма, он заметил вдали пыльный след от мотоцикла, направлявшегося в сторону Сюрблана. Вдруг на безупречно голубом небе появилась темная туча, и в ее глубине старик разглядел зловещее красное пятно. "Знак!" – пронеслось в голове Тимофея, и он бросился обратно по тропинке к поселку. Уже у самой рощи он услышал треск автоматных очередей и резкие  команды: "Hende hoch!"("Руки вверх!"). Вскоре рев мотоцикла заглушил все остальные звуки.
Тимофей бежал как мог, но было уже слишком поздно. На дороге он увидел окровавленное тело солдата. Видимо, его, уже мертвого, привязали к мотоциклу и протащили несколько метров по грунтовой дороге.
Не теряя не минуты, старик поднял безжизненное тело солдата. Оно оказалось тяжелее чем когда он нес его прошлый раз. Солнце клонилось к закату, заливая кровавым оттенком кусты и стены домов. Тимофей положил юношу на скошенную траву у сарая и пошел в дом. Спешить уже было некуда. Он достал из тайника монету и вышел во двор.
Вчерашний закат, оказывается был не таким багряным, а может это только показалось Хранителю. Он собрал небольшие запасы провизии, теплую телогрейку и подошел к юноше.
"Ну ка, Яша, тебе предстоит провести эту ночь в подвале. Сиди там тихо, как мышка, пока я тебя не позову. Вот тебе еда и вода," – сказал старик.
"Я знаю, о чем прошу," – добавил он, обращаясь к протестующему юноше. – "Считай, что это твой новый день рождения!"
Яша, мотнув своей кудрявой головой, забрал предложенное стариком и спустился в подвал. Старик накрыл люк старым, потертым половиком и улегся спать. Он был спокоен: прибывший патруль не найдет следов крови от расправы над несчастным солдатом, ведь это был новый вчерашний день, а вчера ничего подобного здесь не происходило.
Утром Тимофей остался дома. Он услышал рев мотоцикла и вышел на крыльцо.
"Старик! Ты хотеть жить? Ты видеть, здесь чужих? – спросил солдат в серой немецкой форме.
- "Конечно, господин солдат. В тот дом заходили," – ответил Тимофей, указывая на дом, где остановилась группа Майера.
Солнце уже почти скрылось за горизонтом. Фашисты схватились за автоматы, бросили свой мотоцикл и, пригибаясь, словно тени, пошли  к дому, на который им указал старик.
Через некоторое время раздалась автоматная очередь, крики на немецком и глухие удары в дверь. Из дома послышались выстрелы из пистолетов. Суматоха продолжалась около получаса. Затем все стихло, а вскоре патруль вернулся. Они сели на мотоцикл и скрылись из поселка.
Через несколько дней группа штурмбаннфюрера Франца Майера, свернула свою операцию, отправив в штаб донесение:
An den Stab,
Nach mehreren Tagen intensiver Operationen wurde die S;uberung des Dorfes S;rblan abgeschlossen. Die verbleibende Zivilbev;lkerung wurde in den Katakomben aufgefunden und ist dort verstorben.
Die Gruppe erwartet weitere Anweisungen bez;glich der Verlegung an einen neuen Einsatzort.
Mit deutschem Gru;,
Sturmbannf;hrer SS Baron Franz Meyer

"Die Siedlung Surblance existiert nicht mehr. Die Bewohner starben in den Katakomben. Ich warte auf weitere Anweisungen, um die Gruppe an einen neuen Standort zu verlagern. "
SS-Sturmbannf;hrer Baron Franz Mayer auf Deutsch

(В штаб,
После нескольких дней интенсивных операций зачистка села Сюрблан была завершена. Оставшееся гражданское население было найдено в катакомбах и умерло там.
Группа ожидает дальнейших указаний относительно переброски на новое место дислокации.
С немецким приветом,
Штурмбаннфюрер СС барон Франц Мейер)