Кое-что о корабельных соснах

Как уроженец Черноземья, я время от времени испытываю острый голод по корабельным соснам. Не новогодним елкам, у которых за пазухой все тот же сосновый паспорт. И не по приземистимым конусовидным экземплярам с пышной шевелюрой, растущей буквально из земли.

А по карминно-рыжему, рослому их собрату, ветви которого всегда начинаются выше человеческого роста. Их статность вызывает, если не почтение, то, по крайней мере, уважение.

Они рядом, но не с тобой, обитают отстранено в собственных смыслах. И смотрят всегда свысока.

Никогда им не создать в жаркий день густой тени, как от дуба или ивы. И есть что-то в этой способности пропускать воздух - так пропускают между пальцев волосы любимой женщины.

Может быть, поэтому я всегда думала о корабельных соснах как о старших собеседниках. Они не склоняются, не подстраиваются, не предлагают облегчения. Но рядом с ними легче распрямиться самому — и снова ощутить ту незаметную, но непременную ось внутри, на которой держится всё остальное.

Ещё одна из их особенностей - создавать силуэты, написанные тушью. Приходилось ли вам наблюдать корабельную сосну на фоне заходящего солнца? Ей не требуется совершенства: ни густоты, ни пышного цвета. И именно тогда становится ясно, что устойчивость — это не искусство подстройки, а опора на внутренний стержень.

Глядя на них, понимаешь: иногда сила — не в защите, а в способности не прятаться.