Экстрасенс глава 2

Вечером того же дня Валерия Мерцалова привезли в следственный изолятор города Торбинск. В этом заведении содержались подследственные, то есть, те, кого суд еще не признал виновными, но предварительное следствие сочло необходимым изолировать от общества.
 - Стоять. Лицом к стене – велел конвоир.
Потом открыл ключом дверь и со словами «Заходи, чего встал» втолкнул в камеру.
Семь пар любопытных глаз изучающе уставились на него. Надо сказать, что облик нового сидельца совершенно не вязался со статусом данного заведения.
Камера была типовой, рассчитанной на восемь человек. Сейчас в ней обитало семь, так что одно место оставалось свободным. Так что Валерий становился восьмым арестантом.
 - Ну и рожи – сразу подумал он, оказавшись в камере, но, тем не менее, вежливо поздоровался.
 - Добрый вечер.
- Слышь, фраерок, у нас тут говорят «Вечер в хату» - отозвался сидевший на нижних нарах коротко стриженный крепкий парень явно уголовной наружности. Такой тип людей вызывал у Валеры неприязнь, но на жизненном пути мы далеко не всегда имеем возможность выбирать попутчиков.
 - Подожди, Сова – осадил его худощавый мужчина лет сорока, сидевший за столом в центре камеры – подойди сюда, фраерок. Расскажешь, кто ты есть.
Руки мужчины были сплошь покрыты татуировками, что явно указывало на его тюремное прошлое.
Валера сразу понял, что этот человек в камере пахан или смотрящий. В общем, старший.  В уголовной терминологии он не разбирался. Для него главным было уловить расклад сил.
Пахан кивнул на табуретку напротив.
 - Присаживайся. Рассказывай, как к нам попал.
Валера, особо не вдаваясь в детали, поведал, что его подозревают в убийстве.
 - Так ты, стало быть, опасный человек – пахан усмехнулся - Ладно, Валера. Слушай внимательно. Зовут меня Хома. Я на этой хате смотрю, чтобы было все ровно. У нас здесь свои правила, и их нужно соблюдать, а то можно и до суда не дожить. Чужого ничего не брать, даже не трогать. Мы тут как семья, но нервы у всех на пределе. Двинешь что-то без спроса, хоть даже зубочистку – может получиться скандал. А уж крыс на хате не любят.
С вертухаями – никакого базара, они козлы, но не провоцируй, не то в ШИЗО могут сунуть. Если принесут передачу, сначала ко мне, я определю. Что-то оставишь себе. Что-то отдашь на общее. Если что-то нужно, маляву на волю передать или лекарства какие – тоже говори мне.
Подъем в шесть утра. После обеда тихий час. Никто не шумит, можно читать или спать. Можно перекинуться в картишки, но только без ставок. На просто так. И следи за базаром. Помелом просто так не мети… Особенно про делюгу свою. Если с кем-то какой-то спор или непонятки – сразу ко мне, но без кулаков.

Про тюрьму рассказывают много чего. А про заход в тюремную камеру снято столько, что впору проводить чемпионат. Что-то из того, что рассказывают и показывают соответствует действительности, что-то надуманно. В любом случае, для человека, оказавшегося за решеткой впервые, тюрьма это стресс. Обычно первоход всего боится. Порой на этом его и ловят более опытные сидельцы.
Конечно, случается, что заключенного кидают в так называемую пресс-хату, где сидят уголовники, сотрудничающие с тюремной администрацией. И по поручению этой самой администрации они устраивают заключенному настолько невыносимые условия, что он согласен на что угодно, лишь бы из этой камеры выбраться.
Некоторые следаки и опера имеют выходы на сотрудников СИЗО, и те могут поспособствовать тому, чтобы нужный человек попал в нужную камеру.

Но Валера попал в самую обычную камеру, в которой волей случая оказалось свободное место. Он если и нервничал, то не особо. Со стрессоустойчивостью у него было все в порядке.
Обосновавшись на выделенной ему нижней шконке, вскоре он почувствовал на себе изучающие взгляды сокамерников. Несколько человек с разных концов камеры смотрели на него, кажется, задаваясь вопросами «что бы с него поиметь?» и «как бы его прогнуть». Тем и страшна тюрьма, что в ней ты столкнешься с нехорошими людьми, в ситуации, когда ты сам еще не до конца усвоил правила игры. Сокамерники – уже упоминавшийся Хома. Два старых дядьки, похожих на бомжей. Остальные – возрастом от двадцати до тридцати. Похоже. мелкие уголовники. На него никто не давил, только присматривались.
На ужин принесли пшенную кашу. Смотрящий из общака выдал ему кусок хлеба и два куска копченой колбасы.
Ночью Валера долго не мог уснуть. Надо было отдохнуть, успокоить нервы, обдумать сложившуюся ситуацию. Но сон нужен. Человеческий мозг не может работать без отдыха. Он дал себе психологическую установку, и три часа поспал. Этого хватило для восстановления.
На завтрак выдали перловую кашу с микроскопическим куском жареной рыбы сомнительного качества и непонятного происхождения. В стройбате кормили намного лучше – непроизвольно отметил он.
Потом всех вывели на прогулку во внутренний дворик.
Тут к нему подкатили двое. Уже упомянутый Сова и невысокий худой суетливый парень, назвавшийся Гендосом, то есть, Геной. Стали выспрашивать. Валере было неприятно, но уклониться от расспросов он не мог. Что да как. Откуда сам? Да, расскажи про свою делюгу. За что сидишь?
 - Статья сто вторая – сказал он.
 - А кого хоть замочил? – спросил Гендос.
 - Армейского товарища.
 - Опасный человек – Сова с Гендосом загоготали.
 - А как ты его убил? – поинтересовался Сова.
 - Он просто выпал с балкона.
 - А чего ж тебе менты шьют мокруху?
 - Не знаю. Надо спросить у них. Но я тут недолго. Скоро должны выпустить.
 - Все так говорят – заметил Гендос – Только потом как впаяют пятнарик. Если сюда попал, то уже так просто не выйдешь.
Ну, вот какое вам дело до чужих проблем? Так нет же. Все нужно выспросить. И слушать внимательно, задавая всевозможные провокационные вопросы, чтобы на чем-нибудь да подловить. Такова она, мелкоуголовная сущность.
После обеда Сова с Гендосом снова подкатили к нему, и с настойчивостью людей, уверенных в собственном превосходстве, стали подбивать его перекинуться в картишки. И просто предлагали. И давили «на слабо». Мол, чего ты, боишься?
 - Ну, если только бесплатно.
 - Ну, можно сыграть просто на интерес – заметил Сова.
 - Хорошо, давайте на интерес.
Валера заметил, как глаза у обоих радостно заблестели. В том-то и заключался подвох. Играть бесплатно и играть на интерес это совсем не одно и то же. Играть на интерес означает играть на желание. А желания у людей могут быть самые разные. Тем более, у людей, сидящих в следственном изоляторе.
Каким-то внутренним чутьем он почувствовал, что проигрывать нельзя. Просто потому что опасно. Надо было не соглашаться. Что ж, теперь нужно думать, как из этой ситуации выпутаться.
Правила игры в очко очень просты. Набирай ближе к двадцати одному, желательно, ровно двадцать одно очко, но смотри, не перебери. В первый раз он выиграл с двадцатью очками.
 - Какой твой интерес? – спросил Сова.
 - Принеси мне что-нибудь перекусить.
 - Да, без базара.
Сова метнулся к дубку, так назывался стол, переговорил я Хомой и принес кусок булки с маком.
Потом Валера проиграл. Сова велел взять у одного из сидельцев сигарету, подкурить и принести ему.
Во второй раз интерес Совы заключался в следующем.
 - Сбегай к параше, принеси мне воды из-под крана. Без кружки, прямо в ладонях. Только смотри, донеси, не разлей по дороге.
 - Я же сказал – не играй в карты – раздраженно заметил Хома.
 - Так за язык его никто не тянул – радостно сообщил Гендос, и смотрящий махнул рукой. Он предупреждал. А если человек глуп, то это его проблемы. Впрочем, проблемы появились там, где он ждал их меньше всего.
Когда Валера проиграл в третий раз, интерес Совы заключался в том, чтобы он снял штаны и, стоя спиной к камере, рассказал про свою делюгу. Это было уже явное унижение. В тюремной среде такое очень опасно. Если ты раз или два дал себя унизить, впоследствии тебя могут и опустить. Из этой ситуации надо как-то выпутываться, а значит, придется задействовать скрытые резервы.
 - Ну, давай. Чего смотришь? – потребовал Сова – Проигрался, значит, должен отвечать.
 - А ты точно уверен, что у тебя двадцать одно? – не мигая глядя на него, спросил Валера.
Сова аж взвился от такой наглости.
 - Не, ну вы видели? Вот мои карты – бери, считай.
Формально оно так и получалось, две шестерки и девятка. Ровно двадцать одно. Но имелся еще один нюанс, который он не учел.
 - У тебя перебор – Валера усмехнулся.
 - Что ты мне тут туфту прогоняешь? Проиграл – отвечай.
 - У тебя перебор – повторил Валера – с теми картами, что у тебя в рукаве, получится перебор.
 - Чего? – синхронно возмутились Сова с Гендосом.
 - Положи левую руку на стол – он сказал это тихо, но твердо.
Сова хотел быстро убрать руку, но почему-то не мог.
 - В таких случаях привлекается независимый эксперт. Хома, пожалуйста, подойдите на минуточку.
Вместе с Хомой подтянулись и остальные арестанты, включая тех бомжеватых дядек. Здесь явно происходило что-то необычное.
 - Посмотрите, пожалуйста, его правый рукав. Там должны быть пиковый туз, червовая дама, и еще что-то.
 - Сам покажешь или мне посмотреть? – велел Смотрящий, и Сова с понурым видом выложил припрятанные в левом рукаве карты.
 - Да, пацаны. Да вы ж меня знаете. Да я только один раз, хохмы ради.
 - Постой. Вчера ты у меня котлы выиграл. Так может, ты вчера тоже смухлевал? – заметил один из арестантов.
 - Это можно проверить – заметил Валера.
 - Как? – спросил арестант – Это же вчера было.
 - Да, можно, при желании.
 - Ты за базаром следи – одернул новенького Смотрящий – А этого можешь ударить. Только сначала замотай руку вафельным полотенцем.
Сова сразу весь как-то скукожился. Валера стоял и просто смотрел на него.
 - Нет. Бить я его не буду. Пускай вернет человеку часы. И пусть вместе с моим другом Гендосом пообещают, что пока я здесь, они не будут больше давить мне на психику. А то ведь я и так, не вступая в физический контакт, могу просто убить.
 - Каратист, что ли? – изумленно спросил владелец часов.
 - Я же сказал, не вступая в физический контакт. Считайте, что я экстрасенс.
 - Типа Кашпировский?
 - Только у меня своя специфика. А сидеть мне тут осталось недолго. Скоро вы это сами увидите. Чтобы вы не подумали, что я пустозвон, или, выражаясь понятным вам языком, фуфлыжник, я могу рассказать, кто тут по какой статье сидит. Давайте?
 - А давай – поддержал Смотрящий – не то что я тебе не верю, но интересно, как ты это определишь.
Заглянув каждому в глаза, Валера безошибочно определил статью. Самому Смотрящему корячился срок за вымогательство и разбойное нападение.
 - Да не бойся – сказал он Гендосу – просто не трогайте меня, пока я здесь. И не будет никаких недоразумений.
 - Да без базара, братан. Извини, что мы тебя сразу не признали. Накладочка вышла.
Гендосу инкриминировали квартирную кражу, но он уже активно сотрудничал со следствием, сдавая подельников, и потому обеспокоился тем, что данное обстоятельство может сделаться достоянием общественности.
 - А тебе, Гена, учитывая твою ситуацию, лучше не борзеть, а сидеть тихонечко – заметил Валера, но из гуманных соображений углубляться в эту тему не стал.
 - Валерик, может, чифирку? – любезно предложил Смотрящий, дабы разрядить обстановку – Посидим, побазарим за жизнь. Мне ведь еще не доводилось с экстрасенсом сидеть в одной хате.
 - Не откажусь. Если не очень крепкий.
 - Как скажешь. Гендос, организуй.
На столе появились белый хлеб, сахар-рафинад, копченая колбаса, банка шпрот, медовые пряники, печенье «Юбилейное» ну и, разумеется, заваренный в кружке чифир.
Смотрящий кивнул на лежащие на подносе бутерброды с колбасой и со шпротами.
 - Угощайся. Как говорится, чем богаты.
 - Спасибо.
Хома достаточно хорошо умел ладить с людьми. Сказывалось чутье и профессиональная привычка, что называется, нюхать воздух, определяя, с кем ты общаешься.
Сейчас он чувствовал в этом фраерке какую-то непонятную силу. Значит, с ним нужно быть поаккуратнее. В то же время, он прикидывал, как этого экстрасенса можно использовать.
- Валерик, если за делюгу свою не хочешь базарить, то не базарь, но мне любопытно, ты реально можешь человека убить, к нему даже не прикладываясь?
 - Реально, Хома. Но тут есть свои тонкости, о которых я не могу говорить.
 - Не хочешь, и не надо. Базару нет. А можешь ты по человеку определить, предположим, порядочный он арестант или есть за ним какой-то тайный грешок, вроде крысятничества?
 - Я бегло посмотрел, вроде, ничего такого. А мелкие грешки есть у каждого. Как говорил Иисус, кто без греха, пусть первый бросит в меня камень. При желании, конечно, все можно, только не хочется, если честно, в душах людских ковыряться.
 - Хорошо, а можешь, к примеру, подсказать пацанам, за какую работу стоит браться, а где лучше дать заднюю? Ты же, наверное, можешь видеть будущее?
 - Да, как сказать – Валера ненадолго задумался – обычно я вижу просто разные варианты, а дальше человеку самому решать, какой выбрать. Бывает, конечно, и так, что совсем без вариантов. Если хочешь со мной поработать, то, в принципе, я могу помочь. Только учти, у нас, скажем так, экстрасенсов вроде меня, тоже есть свои понятия, и если эти понятия нарушить, то за это ой, как спросят.
 - Да, да, конечно – согласился Смотрящий – тут, как говорится, тебе и карты в руки.
 - И еще учти такую вещь. Наш мир очень сильно меняется. Тот беспредел, что сейчас творится, скоро прикрутят. Года три-четыре, и все. Уголовный мир, конечно, останется, но его, скажем так, поставят в определенные рамки. Как правило, порядок всегда побеждает хаос. А у нас в стране порядок есть, кому навести, просто не хотят пока. Потому, что бардак этот кому-то выгоден.
Смотрящий смотрел на него, пытаясь переварить услышанное и представить, что же это такое будет. Кто эти люди, которые поставят уголовный мир «в определенные рамки»? Уж не будет ли в стране опять, как при Сталине?
 - Не бойся, Хома – словно прочитав, а может, и прочитав его мысли, сказал Валера – как при Сталине в ближайшие лет двадцать пять не будет. Вот дальше – не уверен. В скором времени почти все под себя подгребут менты и комерсы. Среди комерсов тоже пройдет свой раздел территории. Как говорится, все по Дарвину, выживает сильнейший.
 - А дальше?
 - А дальше наступят очень интересные времена. Среди комерсов поднимутся несколько. Они и будут держать все….
Он продолжал рассказывать так, словно совсем недавно вернулся из недалекого будущего, Хома пытался переварить все это. Выходило так себе. Возможно, не хватало гибкости мышления.
 - Так получается, все, и менты, и братва, будут ходить под несколькими комерсами? – уточнил он.
 - Только это будут уже не комерсы, а новая элита. Вроде дореволюционного дворянства. А комерсы, менты, братва – все будут ходить под ними. Говоря понятным вам языком, эта новая элита выберет себе пахана, и он будет стоять во главе всего, и через своих людей все контролировать.
 - А если кто не захочет ходить под этой элитой?
 - А что в уголовном мире делают с теми, кто не хочет жить по общепринятым правилам, то есть, по понятиям? Вот и здесь, хочешь работать – будь добр соблюдать правила. Главное, как говорится, не заплывать за буйки. Работа для всех найдется, и для ментов, и для братвы. У каждого, как говорится, будет своя экологическая ниша. Но самое интересное начнется в двадцатые годы.
 - А что же начнется?
 - Возрождение Империи.

Этот, вне всякого сомнения, содержательный разговор прервал лязг замка. Дверь открылась, и нарисовавшийся в дверном проеме вертухай, окинув камеру цепким взглядом, произнес.
 - Мерцалов, на выход.
 - А вот уже и Ольга Николаевна зашевелилась – произнес Валера – Все, как я и предполагал.
После чего, поднявшись на ноги, проследовал в коридор.