***

Практика

Однажды я, молодой курсант военно-морского училища, факультета РТВ НК (радиотехническое вооружение надводных кораблей), прибыл для прохождения летней практики в N-скую пограничную бригаду. В штабе бригады сделали вид, что очень мне рады, что теперь с прибытием такого ценного специалиста как я, уровень охраны границы поднимется на недосягаемую высоту и быстренько сплавили на один из ПСКР (пограничный сторожевой корабль), планировавшийся для выхода в море.  Корабль в это время стоял у стенки и срочно пополнял запасы топлива, воды, продовольствия и т.п., короче возится с прибывшим студентом (так обзывали всех курсантов на флоте) было некому и некогда, и меня засунув в какую-то каюту, приказали учить корабельный устав и не попадаться на глаза до выхода в море. Устав этот мне осточертел еще в училище, личный состав корабля, как и жильцы этой каюты заняты увлекательнейшим делом погрузки и переноски, поэтому здраво рассудив, что вспомнят обо мне еще не скоро, я завалился на чью-то койку покемарить. Проснулся я от жуткого утробного рева, после которого в заложенных ушах послышался вопрос о том, кто я такой и какого хрена вероломно обслюнявливаю подушку целого мичмана, старшины команды электриков и вообще заслуженного моряка на этом грозном боевом корабле. Я встал и вежливо объяснил, что прибыл на корабль для прохождения практики, а на койку столь уважаемого мичмана прилег от физического и морального истощения, так как еще не завтракал, а время уже вечернее. Тем более, отметил я, в изголовье этого ложа отсутствовала бирка, объясняющая, что эта койка не какого-нибудь мудака и расп--яя, а славы и гордости пограничного флота СССР. После этого нас разнимали остальные аборигены этой каюты и, дабы все-таки загладить свою вину и поближе познакомиться с лучшими людьми корабля, я продемонстрировал им бутылочку беленькой и моментально градус напряженности упал. Весь трагизм ситуации заключался в том, что все время нашего дружеского общения, в дверях стоял и внимательно фиксировал происшедшее на подкорку своего злобного головного мозга старпом, очень добрый и отзывчивый товарищ. Он ласково забрал мою примирительную емкость в свой карман и ровным голосом сказал, что пить вредно, а вот пойти с ним и познакомиться с командиром корабля очень даже полезно, причем бегом. Вручив свои верительные грамоты командиру, я с нетерпением ждал решения своей несчастной судьбы (старпом, сука успел предварительно поговорить с командиром, пока я ждал аудиенции в штормовом коридоре). Вся моя будущая жизнь на корабле была командиром расписана быстро и по пунктам:
1 Я назначаюсь ВРиО старшины команды гидроакустиков, так как штатный старшина находится в военно-морском госпитале, где лечит зашалившую в результате напряженной боевой работы печень. Поэтому, дабы уберечь мою печень от будущих проблем, изъятая старпомом стеклянная емкость будет комиссионно уничтожена, состав комиссии будет доведен позже, но я в нее входить точно не буду, старпом гаденько при этом облизнулся;
2 Жить буду в той же каюте, где был обнаружен бдительным старпомом и спать на койке штатного заболевшего старшины команды, если конечно будет время на отдых, его периодичность (редкая) и продолжительность (короткая) будет регулировать мой командир БЧ и добрый старпом;
3 Бить морды кому-либо мне категорически запрещается, как прочем и получать самому, так как это прерогатива только командира корабля и в отдельных случаях его заместителей (в смысле бить, а не получать);
4 Для более углубленного осознания своей военно-политической и морской никчемности и искоренения ее, я назначаюсь вечным руководителем физзарядки на корабле, соответственно сход с борта мне запрещен (Какая тут связь?), что как будущему лейтенанту флота принесет несомненную пользу и убережет от необдуманных поступков и действий. План проведения зарядки подписывать у старпома за сутки;
5 Тут к нам приходили какие-то штатские, но в сопровождении целого зам.нач.политотдела, притащили кучу бумаг под названием «Психологические тесты» в количестве 92 шт. В них огромное количество идиотских вопросов, с не менее идиотскими вариантами ответов. Так вот, заполнишь их ты, потом сдашь замполиту, так как отвлекать личный состав славного пограничного корабля на всякую заумную хрень не подобает, это разлагает, а тебе похоже привычно;
6 Заполнять другую хрень, типа отчета за свою практику будешь ты сам, а в конце с подобострастием принесешь на подпись. Характеристику тоже выдумаешь сам, но злую и правдивую, нецензурные выражения не использовать, их позже вставит старпом;
7 С остальными пунктами своей будущей нелегкой, но героической корабельной жизни тебя ознакомит командир БЧ и замполит, куда сей же час и вали. И вообще, чем меньше я тебя буду видеть и слышать, тем плодотворней и интересней пройдет твоя практика и возможно вся последующая жизнь.
Получив столь подробное описание своей будущей службы, я поплелся к командиру БЧ. Тот с радостью приветствовал меня, даже спросил, как зовут, и не расслышав, прочитал мне короткую лекцию о том, что БЧ-4 и служба «Р» являются глазами и ушами нашего корабля (частенько жопой, как впоследствии я узнал, уточнял технически необразованный старпом), сходу мне вручил журнал боевой подготовки БЧ (ЖБП), объяснив, что отныне заполнять его я буду сам, а дурацкие вопросы типа, «а куды? и чаво тута писать?» буду задавать, глядя в зеркало, не надоедая своим тупоумием старшим товарищам. Допуск на самостоятельное несение вахты, я обязан сдать завтра после обеда, так как бездельников в море он не потерпит и лично оборвет ниточку только начинающейся моей офицерской карьеры. Я скромно сказал, что не карьерист, на что командир БЧ возразил, что карьера у каждого офицера подобна хрену, он у всех есть, а показывать его публично неприлично (каламбурчик, однако). После вручил мне стопку инструкций, формуляров и всяких распоряжений, зачет по ним я должен сдать тоже на следующий день (я подумал, что даже прочитать их не успею, но вслух на всякий случай сказал: «Есть»). Потом меня перехватил замполит и не менее дружелюбно сообщил, что ближайшие 2 месяца политзанятия провожу исключительно я, а конспекты давать ему на подпись нужно за сутки до планируемого занятия. Так же мне поручается вести протоколы комсомольских и партийных собраний, причем очень аккуратным почерком и, само собой, выпуск боевых листков не реже 2-х раз в неделю, а то и чаще. Получив столько поручений и обязанностей, я грустно приплелся в свою, теперь уже каюту. Там на меня уставились 3 пары жаждущих мичманских глаза и прозвучал абсолютно глупый вопрос:
- Ну что, отдал?
- Ага, - грустно улыбнувшись, сказал я и вытащил из рундука зашкеренную вторую емкость (корабельные нравы я знал не понаслышке), народ одобрительно, но тихо зашумел. Выход в море нам отложили на сутки, и мы вполне правомочно и комфортно, после отбытия домой корабельного начальства, решили осуществить процедуру знакомства и возможно, последующего братания.  После опустошения сосуда знакомства и примирения, почему-то не одного, я горестно рассказал своим новым друзьям, что перед ними сидит теперь вечная затычка во всех бочках и писарь всех нелюбимых остальными офицерами документов и разных дурацких отчетов. Братва, а это старшина команды электриков Дима, старшина команды мотористов Вася и старшина команды радиометристов Ахмет, дружно заржали и принялись объяснять мне, глупому и наивному студенту, что это проверка на вшивость, т.е. тест на психологическую устойчивость, как поправил Вася, совсем недавно закончивший мичманскую школу и не позабывший еще научной терминологии. По результатам которого, я буду допущен в офицерскую среду, тест на допуск в мичманскую я уже сегодня достойно прошел. Я понял, что предстоит бессонная ночь, необходимо показать офицерскому составу какой славный и добросовестный курсант прибыл к ним, тестировать которого ужасная глупость и как им с этим несказанно повезло.
К 10 часам на борт корабля поднялся командир с замполитом и старпомом одновременно, так как были на предполетном инструктаже в штабе, отдав честь флагу, они с недоумением уставились на встречающего их дежурного по кораблю. И было отчего недоумевать, на корабле громко раздавался смех, вернее безудержный ржач. Командир привык, что прибытие его на борт всегда ознаменовывается стиханием праздных разговоров и усилением выполнения служебных обязанностей всем личным составом, а ржанием его встречали впервые, на всякий случай он даже проверил, застегнута ли ширинка. Пройдя в штормовой коридор, он увидел, что весь корабельный народ столпился у стенда наглядной агитации и весело читает «Боевой листок», комментируя и сопровождая это взрывами здорового матросского смеха. Тут они заметили командира и мгновенно растворились в корабельных недрах, что позволило начальству подойти поближе к предмету веселья. В глаза бросалось броское название листка: «Профилактика венерических и психических заболеваний у матросов и офицеров ПСКР». Прочитав первые строки, командир сорвал листок с стенда, внимательно и доброжелательно посмотрел на покрасневшего замполита, ответственного за выпуск «Боевых листков», пошел в свою каюту, бросив по пути: «Через полчаса зайдите ко мне». Чуть задержавшись, офицеры корабля удивленно переглянулись, услышав из-за двери командирской каюты громкий смех, перемежавшийся с восклицаниями «Вот сукин кот! и расстреляю гада сразу после обеда!». Через полчаса замполит, старпом, командир БЧ (за глаза просто «бычок») и, на всякий случай боцман, постучавшись вошли к командиру. Старпом молча положил на стол командиру листок с названием «План проведения физзарядки», замполит так же предъявил бумагу под названием «План политзанятия», командир БЧ ничего не предоставил, но вид имел на всякий случай виноватый, готовый разразиться словами раскаяния во всех грехах, в том числе и неприличных. Старпом сказал, кивнув на бумагу: «Студент, гад на подпись принес», замполит с командиром БЧ тоже пробурчали нечто подобное, один боцман молчал и сверкая налившимися кровью глазами (видать вчера долго и качественно провожался в море), выражал полную готовность привести любой командирский приказ в исполнение. «Читай Степан Петрович», коротко бросил командир старпому, тот вздохнул и начал:
План проведения физзарядки.
1 Пробежка на месте с подпрыгиванием и приседанием и молодецкие покрикивания с целью прочистки прокуренных дыхательных путей, время – 10 мин.;
2 Отработка нанесения прямых и боковых ударов по голове и другим твердым предметам. В процессе тренировки использование нунчаков, кастетов и форменных ремней с бляхами ограниченно допускается, время – 20 мин.;
3 Спарринг, преимущественно с матросами одного года призыва, хотя можно изготовить несколько манекенов, похожих на наиболее уважаемых членов экипажа, время – 30 мин.;
4 Поднятие и метание за борт тяжестей, использование в качестве оных корабельного имущества строго запрещается (Боцман облегченно выдохнул, правда в сторону), разрешается использовать партнеров по спаррингу или ранее изготовленные манекены, время….
- Достаточно, - произнес командир, - теперь, ты Иван Иванович, - не глядя никому в глаза и странно ухая, сказал замполиту, тот продолжил читку:
План проведения политзанятия.
Тема:  Моряк-пограничник, как вершина эволюции человекообразных обезьян.
- Хватит, все понятно, - оборвал замполита командир и сказал, нервно улыбаясь:
 - Физическое и самое главное моральное состояние здоровья личного состава под угрозой. Через час к нам на борт прибудет комиссия штаба бригады для проверки готовности корабля к выходу в море и несения пограничной службы.
 - Петр Сергеевич, обратился он к командиру БЧ, - Обеспечьте пребывание студента в каком-нибудь укромном месте, дабы на глаза штабным не попался.
- Может запереть его в цепном ящике? - предложил боцман, но командир сказал, что по всей видимости душевная организация у студента тонкая, натура и чувства возвышенные поэтические, поэтому без мордобоя препроводить его в это место заключения не получится, да и звукоизоляция этого помещения плохая, а глотка у него луженая, так что ограничимся мероприятиями организационного характера, на кои Петр Сергеевич великий мастер. Мастер в это время мучительно думал, добрался бл-ий студент до журнала боевой подготовки БЧ или нет, и если да, то какие литературные перлы в этом журнале предстанут перед штабными проверяющими. Но я, конечно грани допустимого не переступал, ЖБП в подразделении это как белое платье невесты на свадьбе (по крайней мере вначале), и марать его всякими глупостями невозможно и не достойно. Командир тем временем отправил своих офицеров готовится к пусканию пыли в глаза всяким проверяющим, и приказал доставить меня под его светлые очи. Я незамедлительно явился, бодро доложил, разумеется, что прибыл и стоял на вытяжку весь готовый к бою и походу, согласно корабельного уставу, и имел вид преданный и слегка придурковатый, как завещал Великий Петр. Командир долго и с интересом меня рассматривал и наконец, спросил знаком ли мне капитан 2 ранга Александр Иванович Б-ов. Я бодро ответил, что очень даже знаком, так как тот является руководителем нашего курса, на что командир пробормотал, что это многое объясняет и продолжил:
- Курсант (не студент отметил я), на борту моего корабля ты пребываешь менее суток, и за это время успел нарушить большинство статей дисциплинарного и корабельного уставов, поссорился с старпомом, но это мелочи, он тоже учился в ТОВВМУ (Тихоокеанское высшее военно-морское училище), поэтому земляка и молочного брата поймет и простит. Но ты, идиот с интеллектом сперматозоида, поссорился с замполитом, человеком сложным и злопамятным, достаточно сказать, что у него в каюте висит портрет Горбачева (извращенец, наверное, подумал я конечно о замполите). Необходимо отметить, что на флоте Горбачева, мягко говоря, не любили, а честно считали идиотом и треплом, даже политработники, корабельные конечно, а не всякие штабные, на всевозможных занятиях и собраниях старались данную фамилию не упоминать.
 - Поэтому, - продолжил командир, - мне тебя почему-то жалко, все-таки ты прошаренный крендель, топай мириться с замполитом, - чуть подумав добавил:
- Даю наводку, замполит любит шахматы, но играть ни черта не умеет, поэтому вечно проигрывает всем и обижается, ну а ты проиграешь ему пару партий и, в процессе игры, внушишь ему, что ты не кретин и патологический растлитель неокрепших военно-морских душ, а вовсе даже верный делу коммунизма ленининец и горбачевец, ну и пожалуйся ему, даже поплакайся, что абсолютно не способен вести партийно-политическую работу. Короче, повесь на свою морду присущий тебе вид клинического идиота и вырожденца, дай понять замполиту, что ты просто узкий технический специалист, а не пиз—л и трепло, и нести в массы политические и просветительские идеи не умеешь.
- Ступай, сказал он и бросил вдогонку - У замполита кстати не работает кинопроектор (времена видеомагнитофонов еще не настали), починив его, возможно ты немного вырастишь в глазах Иван Иваныча, ну и в моих конечно.
Получив столь компетентное напутствие, я решил события не торопить, побежал на свой боевой пост и стал готовится к предстоящей проверке, заодно поближе познакомился со своим временно подчиненным личным составом и материальной частью. Командир БЧ зайдя в отсек к акустикам, с удивлением обнаружил меня не валяющего дурака, а заполняющего формуляр гидроакустической станции (мой заболевший предшественник, сука себя этим не утруждал), попутно руководя техническим осмотром своего заведования. Он выхватил у меня ЖБП, нервно полистал его, облегченно выдохнул и сказал, что в моей никчемной жизни только что произошел коренной перелом, я отринул свою постыдную обезьянью сущность и начал постепенно становиться человеком. Потом приказал в процессе беседы с флагманским специалистом РТС (должность штабного проверяющего офицера), не показывать сразу свою техническую тупость и дремучесть, а стараться аккуратно переводить разговор на нейтральные, можно даже неприличные темы. На что я ему ответил, что этим я успешно занимаюсь уже 4 года, следующий год также, надеюсь, пройдет по этой же методике, а насчет тупости он несколько загнул, эту станцию я знаю еще со времен учебки на Русском острове и флагман замучается меня проверять. Командир БЧ с некоторым уважением на меня посмотрел и даже посетовал, что ему уже не так сильно хочется набить мне морду, но окончательное решение столь злободневного для него, с недавних пор вопроса, он примет после выхода в море. Короче все прошло отлично, флагман лениво полистал формуляры, слегка попеняв нам, что цвета чернил заполненных за 2 года пунктов у нас почему-то одинаковые, попил чаю, заботливо сдобренный коньячком из запасов командира БЧ и, привычно обозвав нас бездельниками, убыл проверять других работников отвертки и паяльника.
В море мы вышли после обеда с огромным воодушевлением. Штабные офицеры-проверяющие высушили нам все мозги или как они дружно заявляли, то дерьмо что у нас вместо них. Нас всех уличили в полнейшей профессиональной непригодности, политической неблагонадежности и военно-морской тупости и сделали нам огромное одолжение, тут же не списав всех на берег и не запретив выход в море, чего мы несомненно заслуживаем. Глава штабной инспекции, в миру начальник штаба бригады, на совещании прочитал наиболее ужасные и преступные наши недостатки, такие как:
- БЧ-1 (штурманская боевая часть) - наличие 2-х неподстриженных матросов и 2-х ветхих несписанных навигационных карт;
- БЧ-2,3 (ракетно-артиллерийская, минно-торпедная БЧ) – отсутствие бирки на закрепленном комплекте КЗИ (комплект защитный индивидуальный) у одного из матросов.
- Матрос без бирки, что…, - Достаточно, - прервал всем известный каламбурчик интеллигентный начальник штаба, - Не отвлекаемся, товарищ капитан 3 ранга, а свои юмористические наклонности прошу выражать в более интимной обстановке, например, на заседании парткомиссии бригады.
- БЧ-4, Службы «Р» (боевая часть связи и радиотехническая служба) – отсутствие записей в формулярах оборудования об израсходовании ЗИПа и т.п.;
 - БЧ-5 (электромеханическая БЧ) – в дизельном отсеке личный состав находится в промасленном обмундировании (а в каком еще там возможно быть, в белом халате что-ли?) и нет записи о проверке сопротивления изоляции бытового вентилятора в мичманской каюте. Подобных ужасных недостатков набралось аж на 2 страницы, штабные при упоминании каждого злобно хмурили брови и сокрушенно качали головами, как бы говоря, что подобного бардака они давно не видели, правда при этом тоскливо вздыхали типа, когда же этот цирк закончится. Но тем не менее, пригрозив нам всеми карами в случае неисправления ужасных выявленных преступлений, дали добро на выход. При этом все офицеры корабля клялись Аллахом и Морским царем (в смысле комбригом и Коммунистической партией), что мгновенно, прям за пару минут все исправят, постирают, постригут, запишут и т.д., и вообще больше не будут, и в дальнейшем никак не допустят, и никому не позволят.
Во время обеда уже в море, командир успокоил всех, сказав, что задача штабных крыс заключается не в проверках нас как таковых, что мы идиоты с неисправным оборудованием выходить в море, а созданием таких невыносимых условий воинской службы на берегу плавсоставом, что возможность вырваться в море ими воспринимается с радостью и облегчением.
Сменившись с вахты, допуск на самостоятельное несение которой, я так и не получил, хотя пытался сдать, но получил отмашку от бычка «Отстань, иди так дежурь, спать мешаешь», прибыл к каюте загадочного и опасного комиссара. Постучавшись и услышав приветливое:
-  Какому хрену и что еще от меня нужно, - я зашел. Замполит утробно икнул, кровожадно облизнулся и ласково меня оглядел. После произнес:
- Ага, пришел проклятый вредитель и нарушитель всех корабельных и служебных устоев, гадский диссидент и вражеский шпион. Каких-то 40 лет назад я бы уже с удовольствием командовал твоим расстрелом, но не думай, что сейчас у тебя судьба сложится удачнее.
Далее он в течении часа красочно описывал мою прошлую, настоящую и особенно будущую возможную жизнь, я стоял и тщательно, на возможное будущее, запоминал наиболее емкие выражения и эпитеты, ведь никогда не знаешь, что и когда может пригодиться. Особенно мне понравилось: «Обижать флотского политработника это все равно, что подставить подножку ветхой старушке на пешеходном переходе через дорогу в час пик. И мне, проклятому наймиту буржуазной контрреволюции, предстоит испытать весь праведный пролетарский гнев с его замполита помощью.» Потом он без перерыва спросил, почему я так поздно приплелся к нему побитой собакой, боялся да? Я, дебильно улыбнувшись, застенчиво ответил, что зачитался журналом «Шахматное обозрение».
- Любишь шахматы? - мгновенно подобрался замполит, я ответил в духе фрекен Бок:
- Безумно и регулярно, – и скромно потупил глазки.
- Так, - произнес радостно тот. - Давай-ка проверим твое гнилое антисоветское нутро и на, так сказать, шахматном поле.
Продув благополучно 2 партии, как и было указано командиром, (замполит, кстати играл прилично, наговаривал на него шеф), я спросил у благодушно развалившегося в кресле комиссара, о назначении столь необычно большого портрета нелюбимого генсека, висящего прямо напротив двери. Тот оживился и снисходительно рассказал мне глупому студенту, о важной роли наглядной агитации в процессе проверки партийно-политической документации на корабле вышестоящим командованием.
- Представь, в ленинской каюте (на каждом корабле такая была) в твоей документации роется какой-нибудь проверяющий с политотдела, запрашивает ту или иную бумажку, требует конспект чего-то или того-то, короче роет и всячески старается обвинить тебя и весь экипаж в недостаточной политической бдительности и благонадежности, и тут ты говоришь ему что эта самая важная бумажка сейчас лежит у тебя в каюте и приглашаешь инспектора немедленно изучить ее на месте. Штабной логично решает, что ленивый замполит хочет ему всучить взятку и избегнуть пристрастного досмотра и последующего справедливейшего наказания, вальяжно идет за мелко семенящим тобой, входит в каюту и натыкается взглядом на ПОРТРЕТ. Обычно после этого, он скоропостижно прерывает инспекцию и спешно убывает с корабля, на всякий случай видимо опасаясь, что идиотизм способен передаваться воздушно-капельным путем. Ты же, - продолжал мудрый замполит, - прячешь в свой сейф сэкономленную булькающую взятку, выцыганенную у старпома на этот случай, и спокойно делаешь запись в ЖБП корабля о достойно проведенной инспекции партийно-политической документации.
Я громко восхитился иезуитской хитрости и коварством заместителя командира корабля по политической части, на что тот заметил, что это называется не коварством, а военно-морской смекалкой и житейской мудростью. Меняя тему, я спросил у польщенного комиссара, какой фильм он планирует на этот вечер, кивнув на стопку коробок с пленкой. Замполит сходу поскучнел и сказал, что кина не будет, аппарат неисправен, а бездельник бычок никак не хочет заняться его ремонтом. Я тут же скромно сказал, что вместо проведения этих дурацких политзанятий (выражение, конечно было несколько иным), мог бы посмотреть агрегат и возможно даже починить.
- А ты умеешь? - с подозрением спросил замполит. Я утвердительно кивнул и сказал, что еще до призыва слыл очень серьезным техническим специалистом, так как чинил и даже модернизировал все самогонные аппараты нашей деревни, а кинопроектор не сложнее доильного аппарата.
- Ладно, сказал замполит, - бери делай, но, если не починишь или вообще испортишь, моя карающая пролетарская длань настигнет тебя и свершится самое ужасное и непоправимое в твоей никчемной жизни.
Аппарат, совместно с своими матросами, я конечно починил, раздербанив в процессе работы ЗИП гидроакустической станции, бычок узнав об этом громко вопил и топал ногами (списывать и восполнять радиодетали ЗИПа ведь ему), но это уже мелочи, типа насморка перед расстрелом. Вечером состоялся триумфальный просмотр фильма «Маленькая Вера», я удостоился похвалы и даже похлопыванию по плечику командиром и доброго слова от замполита о том, как морской воздух благотворно действует на мыслительные способности идиотов и даже патологических кретинов. Старпом, ничего не сказал, так как нес вахту во время просмотра, но передал через дежурного по кораблю, что обещает мне переломать только две ноги, а не все, как грозился ранее.
Вот так, незатейливо и незамысловато я начал свою корабельную жизнь. Не скажу, что все было ровно и гладко, но я не унывал и постепенно стал своим среди корабельного народа, даже принимал активное участие в не совсем законных, но впоследствии очень полезных и вкусных морских мероприятиях. Негласным девизом нашего пограничного корабля было «Что охраняем, то и имеем, в разумных конечно количествах», но это уже другая история.