Глава 2

   
        На другой день, проснувшись много позже обеда, я сразу вспоминаю прелестную булочницу. Она, конечно, глупа, и не чета мне, бакалавру, но зато страстна и податлива до безумия! А для моей молодой и дикой страсти самое то, что нужно. Вино лучше пить самое старое, а любить надо только всё молодое и зелёное, как завещал мне мой любимый папаша, отправляя меня в Париж в самостоятельную жизнь.

   Тут, вдруг следом за булочницей, этим весёлым утром посетил мою голову профессор Первацельс, и, разумеется, его прислужница и лаборантка в одном лице,   –  Катарина.

   Катарина была тоже симпатичная девица, и про неё, как и про Марту, не скажешь, что красавица, а с Марией даже не сравнима…

   Ооо! Как же так!? Я на целые сутки позабыл про свою милую, чудесную Марию. Как же я мог? Тут видение булочницы вновь затмило мой мозг, и смутная тень от радостного вчерашнего вечера на короткое время легла на моё сердце.

  ... Через несколько дней я буду полностью загружен работой у своего доброго Первацельса, и, вряд ли смогу тогда часто навещать де Ариасов.

   Брат Марии, Пьер де Ариас, старше меня лет на десять, очень серьёзный и слегка угрюмый человек. С ним я также познакомился на кафедре профессора Первацельса, к которому тот приходил иногда по своим алхимическим делам.

  Он уже прославленный алхимик и к тому же часто бывает в местной церкви святого Франциска. Де Ариас очень хороший музыкант и у них дома есть такая редкая вещь, как клавесин.

   Пьер месяца два назад пригласил меня к себе домой и там я впервые увидел Марию. О, эта Мария! Вот уж такой редкостный и чудесный цветок, которых искать будешь днём с великим огнём, и то не сыщешь. Я почему то сразу же решил, что этот милый цветок явно не для меня и им можно любоваться лишь издали. Для такого взбалмошного и легкомысленного меня, какой я пока ещё есть, и это будет великим счастьем, если я когда-нибудь не исправлюсь!

   Как то мой родной отец ( а я его часто вспоминаю, потому что вспомнить больше и некого,   –  моя мать умерла при моих родах) сказал мне, что мне надо не слишком торопиться ни в чём, но подождать того момента, когда жизнь образумит меня, либо обломает. С тех пор, как я услышал от папаши это родовое напутствие, я очень  надеюсь, что это вразумление будет не слишком болезненным.

  Однако, тем не менее, кажется, я тихо и скромно влюблён в Марию. Кто знает, может быть когда-нибудь я и женюсь на ней (это моя мечта, увы, затаённая от меня самого).

   А пока мы с Пьером иногда ведём дружеские беседы о том, о сём, а особенно об алхимии. Оказалось у нас с ним много тем для таких бесед. Мало того, что Пьер алхимик, он, к тому же ещё и врач и аптекарь.
 Поиски неизведанного, в том числе и эликсира земного безсмертия, философского камня и прочих чудес для профанов, у него на первом месте, но пока, видимо, находятся тоже в долгосрочной перспективе, ведь больше всего он занят изготовлением лекарств и снадобий для страждущих, которых, как обычно, пруд пруди!

    Поначалу я считал его каким то чудаком не от мира сего, но, увидев воочию, как помогают его лекарства этим страждущим исцелиться, я проникся к нему безмерным уважением.