Этейн. Реинкарнация ч. 2 Китай глава 19

Китай. 690 год нашей эры.

Вот и наступил этот день.
Власть, моё влияние, сила и могущество в огромном государстве, именуемом Китай, достигло величайшей вершины.

Сегодня мои вассалы устроили пышные празднества в мою честь, ибо я теперь – Император.

Я достигла этого звания самолично и достойна его, как никто другой. Пускай мои враги и недоброжелатели отравятся ядом, что струится из их уст, изрыгая проклятия в мой адрес, возмущаясь тем, что я – женщина, поэтому не могу быть достойной высокого титула монарха. Мне все равно. Я сама знаю, чего достойна.
Теперь они точно прикусят свои язычки. Я – Император. И это изменить невозможно, женщина я, или мужчина. Неважно. Главное – мои сила и власть.

Знаю, что мой сын-предатель Чжун-цзун, которого я помиловала, разжаловала из «наследника» в «князья» и отправила в ссылку в провинцию, корчится от злобы вместе со своей женой. Следуя уговорам Ангела и моему жалостливому сердцу, я не казнила их за великие прегрешения, хотя следовало бы, избрав для этого самые страшные пытки. Но я их пожалела. Возможно, потом я буду раскаиваться в своем столь мягком решении, но… что сделано, то сделано.

*** 
Я помню...Он появился именно в ту секунду, когда был мне нужен, впрочем, как делал это всегда.
- Что ты решила?
- Я хочу его казнить.
- Нельзя.
- Почему?
- Это твой сын и наследник великого трона.
- У меня есть и другой сын, Жуй-цзун, такой же наследник, что меня не предавал и не пытался убить.
- А как ты думаешь, кто из твоих сыновей более способен управлять огромным государством? Кому из них ты бы с большим желанием доверила трон? Кто из них будет одновременно любить народ и станет великим полководцем? Это должна быть неординарная личность, похожая на тебя.

Она задумалась.
- После твоей смерти сначала страной некоторое время будет править твой сын Чжун-цзун, через несколько лет - второй сын Жуй-цзун, а затем твоя прекрасная дочь Тайпин.
- Так значит, Чжун-цзун все же станет Императором, а эта противная Вэй – Императрицей? Вероятно, не слишком долго он будет править страной, если остальные мои дети успеют каждый в своё время занять трон?
- Не злись. Не все ли равно, кто будет руководить страной, если твоя нить судьбы завершится. Тебя должна волновать уже другая, следующая жизнь, и, поверь, тебе самой будет не до воспоминаний. Своих забот полон рот.
- Покажи мне, что там будет.
- Ты опечалишься.
- Все так плохо?
- Когда мать – сильная личность, то её дети, как правило, не уверены в себе, слабые и нерешительные в своих поступках.
- Покажи мне его конец! Я должна это увидеть.
- Зачем тебе это?
- Чтобы знать. После того, как увижу, подумаю над его судьбой, о том, что привело к такому концу. Возможно, я что-то смогу изменить.
- Уже не сможешь. Дело сделано. Его судьба определилась, когда ты отправила его в ссылку. Именно там он впал в депрессию, повлиявшую на всю его дальнейшую жизнь. Мы никогда не задумываемся о последствиях наших поступков, к сожалению. Однако, ссылка немного изменила ход событий, но не сам итог его жизни. Если суждено ему погибнуть, то неважно, когда и от чьей руки – твоей или кого-то другого. Это все равно произойдёт.
- Значит, лучше бы я его казнила?
- Отказавшись от казни, ты изменила только свою судьбу, приблизившись к совершенству души. Но не его судьбу и её итог.
- Покажи.
- Ох, и упрямая же ты!

*** 
3 июля 710 года. Китай.

Они оказались в тенистой парковой аллее рядом с искусственным водопадом, низвергающим потоки хрустальной воды в водоём, на водной глади которого ярким разноцветьем красовались лотосы, водяные лилии и красные водоросли, что украшали пруд своими широкими, сочными, зелёными листьями.

Очень близко к водопаду стояли два человека – императрица Вэй и её верный слуга - главный евнух. Под шум воды они о чем-то долго шептались, после чего тот поклонился императрице и быстро удалился.
- О чем это они, интересно?
Ангел горько вздохнул:
- Сейчас мы с тобой увидим, что произойдёт в спальне твоего сына. Может быть, не станем смотреть? Ты опечалишься и будешь очень страдать.
- Нет. Я не просто так попала сюда именно в этот злополучный день. Ты тоже хочешь, чтобы я что-то поняла для себя. Дай мне это увидеть.

*** 
В комнате Чжун-цзуна было сумрачно и тихо, а сам он лежал на кровати и сладко храпел.
В дверь постучали и вошёл главный евнух.
- Господин, пора вставать. Уже настала пора дневного приема пищи, а Вы еще не вставали с утра. Так ведь можно заболеть и умереть от голода.

Из вороха подушек и одеял послышался раздраженный, недовольный голос:
- Ох, ну хорошо, хорошо! Прилепился, как пиявка к заднице, - император схватил подушку и бросил её прямиком в голову евнуху, - так уж и быть, давай одеваться!

У Цзетянь не узнала своего сына. Толстый, обрюзгший, помятый. Скатился с кровати, словно мячик.

Слуги поспешили его умыть, одеть, принесли кувшин с родниковой водой. Евнух поспешил преподнести государю наполненный прохладной жидкостью сосуд, чтобы тот испил свежей воды перед трапезой.

Император с удовольствием пригубил живительной влаги, и, сделав несколько глотков, рухнул на пол, раздирая ногтями шею, грудь и лицо, задыхаясь от невыносимого удушья. Главный евнух и двое прислужников стояли и наблюдали за агонией Императора. Спустя несколько коротких минут первенец У Цзетянь, отравленный сильным смертоносным ядом, испытал адские мучения и испустил дух, так и не дождавшись помощи. Воля Императрицы Вэй была исполнена.

Вдруг остановилось время. Все смертные присутствующие в комнате, застыли в неестественных позах.
- Ну здравствуй, мой дорогой Нейл.
В самом дальнем и тёмном углу комнаты появился Ангел-хранитель Чжун-цзуна. С нескрываемым удивлением он сверлил глазами фею Этейн.
- Что она тут делает, Нейл? Разве ты не нарушаешь правила? Ты представляешь, какие последствия могут наступить после того, как она увидела смерть собственного ребёнка?
- Мы удаляемся, Слэйт, не станем тебе мешать. У тебя сейчас будет много работы.
- Да уж. Прошу вас удалиться. Вероятно, я должен доложить Совету о нарушениях, допущенных тобой с этой душой?
- Мы ничего плохого не делали. Не изменяли его судьбу.
- Я знаю. Ты изменил её судьбу.
- Да. Мне разрешили.
- Интересно, за какие такие заслуги?
 Нейл улыбнулся:
- Это наказание за то, что я её люблю.

Услышав это, Этейн повернулась к Нейлу, с ужасом разглядывая его лицо, пытаясь уловить его настроение, мысли, чувства:
- Что ты сейчас сказал?
Её голос дрожал, она вцепилась ему в руку и боялась отпустить. Ведь ему запрещено ее любить! Его за это могут уничтожить! И тогда она никогда больше его не увидит. И что же тогда произойдёт? Она умрет от тоски по своему милому, любимому Ангелу. Нет ничего страшнее, чем остаться в этом мире без ангела-хранителя, любимого Нэйла.

- Ох, какие нежности, - в голосе Слэйта звучал сарказм.
«Ещё чего! Любит он, видите ли! Надо срочно доложить Совету!»

*** 
120 год нашей эры. Ирландия.
Избушка Ангела.

Она рыдала у него на плече. Горько, как же горько! Невыносимо видеть смерть, а особенно последние минуты жизни своего ребёнка. Она раньше не понимала, не могла понять. Ведь Ангел отговаривал её, предупреждал, что будет невыносимо, печально, горько. Но она настояла, глупая. Думала, что выдержит, справится, стойко воспримет тяготы судьбы. Ан, нет. Не выдержала. А теперь вот рыдает на его плече, и слезы горькие не заканчиваются.

Он обнимал её за плечи, гладил волосы, утешал нежностью, заботой, ласковыми словами, крепкими объятиями.
Всхлипывая, ещё не понимая, что делает, она потянулась к его нежным, сладким, трепетным губам, а он не смог в этот раз отстраниться.
Она приникла к нему, словно к живительному источнику, и безумно обрадовалась, когда поняла, что он не отталкивает её, не отстраняется, не уходит, а страстно отвечает на поцелуй, как изголодавшийся любовник.
Глубокий, горячий, пылкий, сладострастный поцелуй. Она застонала от наслаждения, перебралась к нему на колени, прижалась всем телом, желая большего и не собираясь останавливаться…