Предательство 4

Глава 4
 Конный отряд Балдуина незамеченным ушёл на левый берег Сены и скрылся в полях и перелесках, загустевших зеленью свежей листвы. Несколько раз встречали шайки норманнов, но всякий раз удавалось уходить, не вступая в бой. Ночевали в рощах или оврагах, выставив караулы. На четвёртый день сожжённые деревни и заброшенные поля сменились посевами. Стали попадать крестьяне, пасущие скот, занятые уходом за землёй-кормилицей. Издалека заметив всадников, они всегда поспешно убегали. Балдуин не смел винить крестьян в излишней осторожности или трусости. Наконец на землях графа де Алома Чёрный отряд встретил первых франкских рыцарей. Конный разъезд заметил их издали. Балдуин видел как один из дозорных погнал своего коня в сторону замка Ле-Люд, лежащего в полу дне пути.
 С графом де Аломом владельцем замка Ле-Люд, племянником прославленного Роберта-Колчаносца, Балдуин поладил легко. Могущественный вельможа пообещал дать подкрепления, оружие и провиант и даже лично сопроводить отважного графа обратно к стенам многострадального Парижа, но для сбора людей и материальных ценностей просил дать ему неделю, которую граф Парижский со своими людьми может провести в замке вельможи или где ему будет угодно. Балдуин выразил признательность великодушному графу, но сказал, что его отряд уже почти год не был в родных краях и собирается воспользоваться предоставленным им временем для посещения милой родины.
 Хорошо пускаться в дальний путь, оставив заботы прежней жизни за плечами. Но у тебя уже нет иллюзий - от себя не убежишь. Твои беды, слабости и пороки - это ты сам. Весь груз ответственности за нелюбимый, опостылевший город, решения, из-за которых погибли люди, твои жадность и трусость, тяжесть измены и новой любви пудовыми веригами повисли на шее.
 Теперь ты узнал себя, и ты себе не понравился. Но что же делать. Всеблагой Бог дозволил существовать в его прекрасном мире мерзким крысам и мокрицам, паукам и уродливым морским гадам. Живут они, и ты будешь, потому что самоубийство - великий грех и трусость перед лицом Творца.
 Граф торопится. В нетерпении гонит коня. Благородное животное спешит, роняет пену с мягких губ. Копыта лошадей пожирают расстояние. Вот знакомые места: деревни, леса, поля и пашни, виноградники и люди на них — его прежний дом, ставший за прошедший год маленьким. За каждого из этих крестьян, скрюченных каждодневным трудом, их женщин, рано состарившихся от родов и забот, за их мирную жизнь, сытый скот, он отдал своё семейное счастье и покой…
 Вдали показались башни родного замка. Сердце тоскливо защемило, замерло в дурном предчувствии — она уехала. Почуяв близкое стойло, усталые лошади бодрее застучали сбитыми копытами.
 Десяток измученных солдат настороженно глядят вокруг. Тускло блестит оружие. Плащи и накидки выцвели от солнца и дождей. Свежий ветер треплет пробитое знамя. Знаменосец впереди. Всё, что осталось от Чёрного отряда, возвращается домой.

 Простая, глупая надежда до последнего мига жила в душе графа. Упал подъёмный мост. Стучат копыта по дубовым доскам. Элинор всегда встречала у ворот.
 Пусто. Пусто и холодно на душе. Пусто в мире… И постоянным рефреном в измученном мозгу: «Сам виноват, сам виноват, сам виноват. Хорошо уже не будет. Счастье кончилось. Дурак, зачем загадал на судьбу?»

 Госпожа де Вилье легко примирилась с изменой мужа. Фифи не осуждала беднягу. У неё было два любовника. Это сделало её жизнь прекрасной. Из злюки, Фифи превратилась в весёлую хохотушку.
 Произошедшую с молодой женщиной перемену заметили даже слуги, что послужило поводом для пересудов и смешков за спиной беззаботной хозяйки.
 Однажды вечером госпожа де Вилье пригласила служанку Эльзу в свои покои, ласково поговорила с молодой матерью о ребёнке, расспросила о судьбе его отца, ушедшего в солдаты, подарила отрез на платье, велела быть доброй с господином и ни в чём ему не отказывать.
 Успокоив совесть таким образом, маленькая госпожа предалась любовным утехам со всей страстью и энтузиазмом, однако постаралась принять все меры, чтобы сохранить любовников втайне и избежать тягости нежелательного материнства.
 Труднее всего было встречаться с юным поэтом, но скоро и это решилось самым простым образом. Под предлогом развлечения скучающего мужа, заботливая жена устроила музыкальный вечер. Жером не возражал.
 Выступление Эльфуса пользовалось успехом. Госпожа де Вилье набралась терпения и не заговаривала о новых музыкальных представлениях. Муж сам попросил, чтобы юный поэт чаще посещал их дом. Так всё устроилось к общему удовольствию.

 Солнце любви снова взошло на жизненном небосклоне несчастной Фифи, согрев исстрадавшееся без ласки тело, но счастье не может быть долгим. Грозные тучи, грозящие бурными потоками горьких слёз, замаячили на горизонте. Причиной близящегося ненастья была её лучшая подруга красавица-баронесса Эриланг, сестра её любовника жизнерадостного аббата Эбля, высокородная дама Алейна.
 Всё началось, когда граф Балдуин уехал со своими солдатами за подмогой из города, оставив милого Эльфуса охранять и развлекать свою любовницу.
 Мужчины идиоты — это женщинам известно, но граф парижский всех превзошёл в глупости. Госпоже де Вилье не было бы до этого дела, если бы дорогая подруженька, оставшись в одиночестве, не положила глаз на её любовника. Фифи вначале не придала большого значения такому повороту событий, но когда юный поэт отказался посетить её дом один раз, сославшись на занятость и усталость, потом ещё раз, даже не затруднившись придумать благовидный повод для отказа, хохотушка Фифи вновь превратилась в злюку.
 В маленькую женщину словно бес вселился. Фифи напропалую принялась флиртовать с весёлым аббатом на глазах бедолаги Эльфуса, пытаясь вызвать его ревность. Острая на язык госпожа де Вилье пользовалась любым поводом, чтобы позлить Алейну. Прикрывшись заботой о здоровье старшей подруги, спросить притворно-заботливым голоском: «Как спала, милостивая госпожа? Не съела ли чего лишнего или несвежего, потому что цвет лица у тебя ужасный и выглядишь ты, подруженька, как говорят в народе «краше в гроб кладут». Или спросит у Алейны при Эльфусе небрежно: «Сколько тебе лет было, дорогая подруга, когда родился наш славный паж? Четырнадцать? Ты могла бы быть его матерью!»
 Но все её старания пропали втуне. Юный поэт и красавица баронесса не обращали на неё никакого внимания, казалось, влюблённые видели и слышали только друг друга. В сердце маленькой женщины, испытавшей крах своей недолгой любви, поселилась чёрная подлюга ревность.


 «Эби, а матушка бы мне пяточку отрезала?»- младшая сестрёнка зовёт его Эби, с тех давних лет, когда была крохой и не могла выговорить твёрдо Эбль. С загорелого, смуглого личика на юношу смотрят любопытные, живые и блестящие, огромные глаза. «Какую пятку, что ты выдумываешь, фантазёрка?»- Эбль пытается сбежать в прерванный сон.
 В ту далёкую зиму юноше удалось вернуться в отцовский замок под опеку милой матушки и любимой сестрички, пока его лорд граф Роберт вместе с батюшкой графом Мэнским выступили в поход на стороне законных владык Карломана II и Людовика Младшего против самозваного короля Бозона Вьеннского, неправедное восстание которого поддержала часть магнатов Прованса и Бургундии.
- Глупый какой, чтобы я стала королевой,- девочка смешно хмурит чёрные бровки,- вчера сам рассказывал про сводную сестру Золушки, которой её матушка отрезала пятку, чтобы надеть башмачок. Смотри мне тоже Золушкина туфля не налезет.
Алейна высвобождает босую ногу из-под одеяла и трясёт ею в воздухе. Длинная сорочка из простого полотна съезжает до самого бедра, обнажив круглое детское колено и длинную гладкую ляжку с нежной смуглой кожей. Сестрёнка забавно шевелит в воздухе розовыми пальчиками.
-Сама ты глупая, королев выбирают не по туфелькам, - стараясь выглядеть взросло и солидно, говорит старший брат.
- А за что? Нет не говори! Я знаю, я знаю. Чтоб они родили наследника. Я уже видела как кошки рожают котят, как собаки рожают собачат. Видела, как рожала наша служанка Мари младенчика, её потом отправили в деревню, потому что мама сказала, что она грешница и у её ребёнка нет отца. Как рожают королевы не видела. Наверное короли рождаются такими хорошенькими. Ведь они помазанники Божьи.
- Короли такие же люди, как все,- сказал брат,- и даже пердят как простые конюхи или солдаты. Своими ушами слышал, как это делал король Карломан.
- Врёшь! Побожись.
- Нельзя божиться по пустякам.
- Значит врёшь.
- Истинный крест, не вру!
 Поражённая открытием, что короли как простые люди портят воздух, Алейна прячет озябшую ногу под одеяло, прижав холодные пальчики к горячей ступне брата, и некоторое время лежит спокойно, пытаясь осознать сей факт.
 Зимнее утро тянется долго. Матушка отправилась к утренне, оставив детей одних. Воспользовавшись отсутствием взрослых, Алейна забралась в постель к старшему брату поболтать, как часто делала прежде. Долго лежать спокойно деятельная младшая сестрёнка не может. Она сгибает ноги в коленях и начинает пыхтеть и тужиться, так что нежное, смуглое личико скоро краснеет.
- Что ты делаешь, глупая?- спрашивает удивлённо Эбль.
- Рожаю. Посмотри там младенчик не появился?
- Ты ещё слишком маленькая!
- Ага маленькая! У меня там уже волосики появились и кровь из меня текла. Я думала - умираю, но матушка сказала, что так теперь будет каждый месяц, и это значит — я стала женщиной!
 Сбитый с толку, полученными от младшей сестрёнки сведениями об странном устройстве женского организма, старший брат надолго замолкает. Ему опытные товарищи по новой службе в первую же ночь в казарме поведали, как мужчины делают женщинам детей, но про кровь он слышит впервые и думает, как хорошо, что он не женщина.
- А можно я посмотрю, какой он у тебя стал? - просит девочка. - Раньше он такой был миленький! Ну давай, я же уже видела...


- Confiteor unum baptisma in remissionem peccatorum. Et expecto resurrectionem mortuorum, et vitam venturi saeculi.
Amen. Исповедую единое крещение в отпущение грехов. Ожидаю воскресения мёртвых и жизни будущего века. Аминь, - проблеял тонким голоском, какой часто бывает у тучных людей аббат Жозе последние слова из Символа Веры.
 Эбль вздрогнул и поспешно сказал вместе со всеми: «Amen». Мысли грешного аббата были далеко от божьего храма. От долгого стояния в душном помещении хотелось скорее выйти на воздух, но жизнь и люди смирили его гордыню, научили терпеть, лгать и притворяться. Не он придумал эти правила, но он научился играть по ним. Аббат слишком хороший ученик церкви, чтобы верить во всё, что говорится с кафедры для невежественных, как испорченные дети, прихожан, слишком хорошо он узнал жизнь, чтобы не принять мудрую позицию церкви, пытающейся оградить людей от присущей им греховной природы.
 Незрелому сознанию нужен таинственный, непостижимый, могущественный и грозный надсмотрщик, кто за нами ежесекундно наблюдает, влазит во все наши мысли и желания, жестоко карает за проступки или дарует блаженство за благие деяния. Лучше всего этого надсмотрщика поместить прямо в голову каждого человека.
 Грешный аббат с деланным воодушевлением подхватил слова общей молитвы. Сильный и красивый голос Эбля влился в стройное звучание церковного хора. Торжественная латынь его всегда воодушевляла и умиляла до слёз. Волнение, которое вызвали детские воспоминания, ушло вместе со словами молитвы. Привычные слова и действия не мешали думать о себе и сестрёнке и их странных отношениях.
 В то утро между ними произошло нечто, что их связало крепче кровных уз. Этот узел попытался разрубить покойный батюшка, однажды заставший своих детей за греховным занятием, которого они должны были стыдиться и скрывать, хоть то, что они испытывают друг к другу и Богу называется одним словом — любовь.
 Скорый на расправу, граф побил Эбля и заставил детей поклясться, что больше такого не повторится. Они дали клятву отцу спасением души и жизнью матушки и до сих пор ей верны, хоть и отец, и матушка давно умерли.
 Однако, суровый батюшка клятвой не успокоился и отправил сына-выродка на обучение в монастырь, а дочь поспешно выдал за своего вассала и приятеля барона Эриланг. Ревнивый барон после первой брачной ночи, узнавший об изъяне молодой жены, сильно запил и истязал несчастную до самой своей смерти. Алейна всё терпела, не смея пожаловаться ни брату, ни отцу, так как считала эти побои справедливой расплатой за мгновенья сладкого греха, потому что Господь Бог создал женщину для продолжения рода, а не для радости, как говорит наша святая католическая церковь.
- Ite, missa est. Идите с миром,- наконец, провозгласил истомившейся пастве потный от духоты и духовного рвения аббат Жозе.
- Deo gratias. Благодарение Богу! - откликнулся, радуясь вместе со всеми, что долгая служба закончилась, и можно заняться насущными делами, аббат Эбль.
 От воспоминаний о грешной и наивной юности аббат пришёл в возбуждение и почувствовал, что срочно должен уединится со своими самыми верными прихожанками Фифи и Леа, славные мордашки которых разглядел в толпе. Не Эбль придумал правила жизни, но он хорошо научился по ним играть и даже иногда выигрывать короткие мгновения счастья.

 Тяжёлая повозка, запряжённая шестёркой крепких лошадок, в сопровождении десятка вооружённых до зубов всадников тащится по древней римской дороге в направлении к вечному городу. Графиня Элинор с детьми - двумя прелестными девочками и мальчиком, в сопровождении многочисленных слуг, следует ко двору могущественного императора запада Карла III.
 Дни в дороге тянутся длинные, томительные и однообразные, заполненные стуком колёс, ощущением медленного, тягучего движения, безостановочно меняющихся пейзажей за окном. Путешествие чуть скрашивали бесконечные сказки о королях и королевах, добрых и злых волшебниках, лесных феях и эльфах, что некогда слышала Элинор от матушки и теперь рассказывает своим детям, да длительные остановки в замках родичей и вассалов, где можно отдохнуть, пополнить припасы, обменяться новостями.
 Постепенно живописные виды прекрасных полей, виноградников и новых замков сменились горными кручами и теснинами, пугающими путешественников своим диким видом и злобным нравом местных жителей, их разбойничьими привычками и обычаями. Путешествовать в тех местах люди предпочитали объединившись в большой караван. К отряду графини Элинор с удовольствием прибивались купцы и паломники, едущие в Рим или могущественный Византий, в Александрию или святой Иерусалим.
 В путь графиня отправилась с тяжёлым сердцем. Смущало письмо полученное от мужа. Что значит: «Поступай по своему усмотрению...?» Разве не глава семьи должен принять на себя ответственность за такой важный шаг? Молодая мать долго колебалась. Сама бы она предпочла остаться дома, но надо было думать о благе семьи. Элинор собиралась припасть к ногам Карла III, который, как она почувствовала безошибочным женским чутьём, к её чарам остался неравнодушен, умолить Его Величество скорее выступить на защиту Парижа, чтобы, наконец, закончилась эта проклятая война, и её граф, её повелитель и любовь вернулся домой; мечтала о прекрасном будущем для своих детей, которое их ждёт благодаря новым связям при императорским дворе. Думала она и о многом другом, что ни одна женщина никогда вслух не выскажет, но о чём ни может не думать и не мечтать.