Тайны некоронованной королевы

А хотите, я расскажу вам сказку? Итак, жила-была виконтесса... Нет, начну не с этого.

Юная аристократка рано порвала с семьёй. Из-за чего же? Из-за гордого и независимого характера и любви к стихам. Да, она писала стихи. И даже рано была признана в этом деле мастером. Но граф-отец к её занятию относился нетерпимо, считая поэзию недопустимым бездельем и балаганным низкопробным занятием, достойным лишь простонародья. Девушка же так не считала. И когда отец поставил её перед выбором: «Я или стихи», — выбрала стихи и самостоятельную жизнь, в отчий дом никогда больше не вернувшись. Но о своём аристократизме помнила и голову носила высоко и царственно, чему способствовало ещё и всеобщее признание её как таланта и одной из властительниц дум. Как и все молодые во все времена, оказавшись на бесконтрольной свободе, жизнь вела довольно разгульную и беспорядочную. И в законном браке тоже побывала, целых два раза. Но не любила по-настоящему ни первого, ни второго. И третьего, неофициального, — тоже. В этих союзах было больше жертвенности, чем чувств. Однако голову носила всё так же высоко, и неудивительно: нелюбовь в сочетании с принесением себя, высокородной, в жертву, несение креста, так сказать, очень добавляет осознаваемого величия своего жребия. И тут... трам-пам-пам.

Страной, где жила бывшая виконтесса, уже получившая титул графини, правил могущественный король-тиран. Все боялись его настолько, что, по противоречивости человеческой натуры, даже искренне любили и боготворили. И старались не упоминать всуе, как и любого бога. Ну нет, конечно, не все. Было у короля и много врагов, к которым он был беспощаден. А королевские министры и подчинённые старались и того пуще, не гнушаясь и облыжными обвинениями, от которых спастись не мог никто. Словом, это был жесточайший тиран.

И вот случись же так: где, когда, в связи с чем он увидел графиню — неведомо. Но... влюбился. Как школьник. Беззаветно. Ещё больше, чем в свою рано умершую первую жену. И уж, конечно, со второй женой, нелюбимой, и сравнивать нечего. Скажете: как так? А вот так. Не надо забывать, что даже самый растиранистый тиран остаётся при этом мужчиной и для стрел Амура уязвим так же, как и последний землепашец. А уж если он, как наш король, при этом будет мужчиной неординарным, очень страстным, ревнивым и скрытным, то любовь разгорится, как пожар.

Ну а что же было дальше? И об этом история умалчивает. Но не произошло ничего. Вот только графиня как-то узнала об этой любви. И подняла голову до возможнейшего из пределов, а что вы хотите? Покорить того, кого все обожествляют, — это вам не стакан семечек. Любая на её месте ходила бы цацей. Ручаюсь, как женщина. Но жизни обоих какими были, такими и остались, не переплетясь теснее. Нет, не всё могут короли. И всё же король любил. Трепетно и безнадёжно, вознеся в душе даму сердца на пьедестал. Кроме того, она оставалась для него загадкой — лучшее способствование верности и преданности. Хотя распутником он и так не был, несмотря на горячую кровь. Зато был ревнивым и всевластным. Он ревновал графиню не только к её третьему, неформальному, мужу, но даже и к её сыну от первого брака. Судьбы обоих были печальны. А за графиней он повелел установить слежку и регулярно осведомлялся у подчинённых: «А что там эта?» Не сближаться с любимой женщиной, но хотя бы знать про неё всё, что возможно, — это тоже услада. Горькая, но услада. Она всё знала и, несмотря на трагедию близких и слежку за собой, корону некоронованной королевы не снимала, при этом тайну хранила. Тоже такая горькая услада. Их двоих связывала незримая и неосязаемая, но прочнейшая нить. Так годы и шли. История катилась волнами, взрывалась катастрофами, а любовь короля жила, нить не рвалась.

И тут графиня допустила какую-то оплошность. Какую именно — мы уже доподлинно не узнаем. Только король разгневался — уже на неё, именно на неё саму. Долго берёг её и не трогал, а вдруг взял и повелел своему министру расправиться с ней. Не убивать, но сделать ей жизнь горше и солонее соли. И тот блестяще выполнил поручение, конечно же. Графиню подвергли публичному позору, а затем лишили средств к существованию и отправили в забвение, стёрли из текущей истории само её имя. И до самой смерти король повеления своего так и не отменил. Больше того, оно надолго пережило его, хотя спустя время уже и не выполняли его слишком добросовестно.

Графиня тоже надолго пережила короля, но корона так и осталась у неё на голове. Как сияла в дни внимания, так сияла и в дни гонений и забвения, даже ещё пуще, ибо к короне добавился ореол невинной жертвы на заклании. Царственной дама осталась навсегда, даже для потомков, хотя причину её величия они видят лишь в её стихах. Тайна же короля и графини их ушей не коснулась.

Ну а теперь раскроем карты. Хотя вы, возможно, уже и сами догадались? Да, да, Ахматова и Сталин. Есть такая версия, не слишком широко распространённая и основанная лишь на косвенных указаниях и доказательствах. Ибо не были болтунами ни он, ни она. Хотя кто знает, что там хранится в кремлёвских архивах. И всё же маловероятно, ибо вряд ли вождь исповедовался кому-либо в любых своих глубинных чувствах, он для этого слишком мало доверял окружающим. Тем не менее, косвенные указания достаточно весомы. И очень возможно, что всё так и было. Или очень близко к этому. Но ещё раз повторю: это лишь одна из существующих версий.

Но я пообещала не тайн«у», а тайн«ы». И вот вам вторая. Которая, в отличие от первой, лежит на поверхности. Если знакомиться лишь с творчеством Ахматовой, создаётся впечатление, что эта женщина знала о любви всё. Однако... Пусть и многочисленны были её мужья и недолгие романы, никого из этой толпы она так и не любила по-настоящему. И не потому, что была холодной, нет, всё указывает, что, несмотря на свою сдержанность, величавость и склонность к пафосу, натурой она была страстной и чрезвычайно ревнивой. Да любила ли вообще кого-нибудь Анна Андреевна? Да, любила. Без памяти любила. Кого же? А Александра Сергеевича. Да, да, Пушкина, да. Как мужчину, да. Недоступного и оттого ещё более любимого. Как же так? Когда он жил, а когда она. Бывает, тем не менее. Моя близкая знакомая, живущая в провинциальном городке, страстно влюбилась как в мужчину в... Петра I. Да, вот так. Открыли в их городке памятник Петру, и её настигло чувство, безнадёжное и пламенное. Не к искусству, уточняю, а к Петру. Сама была свидетелем и наперсницей. Так что — бывает.

А почему я решила, что именно Пушкин? А вы почитайте пушкиниану Ахматовой. В жизни Пушкина насчитали сто тринадцать значимых для него женщин. Кого-то он любил, за кем-то волочился, кого-то ненавидел, перед кем-то благоговел. Сто тринадцать значимых. Именно значимых. И ни для одной из них у Ахматовой не нашлось не только доброго, но и просто нейтрального слова. Упоминая любую из них, она кипит злобой и дикой ревностью, такого не может быть ни у кого, кроме страстно влюблённой женщины. Особенно, конечно, досталось Наталье Николаевне. Тут Ахматова вообще теряет контроль над собой и сама себя выдаёт. Всё это — вместе с нескрываемым преклонением перед Ним. Вот почему за эту любовь я твёрдо ручаюсь. Потому что сама женщина и повадки нашего пола для меня не секрет.

Чудны дела твои, Господи. Но не так уж непостижимы тайны душ людских. И великие мало отличаются от нас, простых смертных. Я давно знаю это. А потому и позволила себе посплетничать. Но главным мерилом для нас всё-таки должны оставаться их дела, и только так. И оттого на этом, как Шехерезада, прекращаю дозволенные речи. Которые дозволила сама себе, да. Уж не взыщите.