Печалька и Загорский 4

И вот наступил июнь месяц. Близились экзамены. Отец Онуфрий требовал заучивания наизусть двадцать шестого псалма, грозил небесными карами, геенной огненной, двойкой на экзамене по Закону Божьему и розгами по попе. Я и другие двести пятьдесят воспитанниц института находились в отчаянии. Юные христианские девы бродили по коридорам института, зубря двадцать шестой псалом. Я же, заранее понимая, что псалма мне никогда не выучить, решилась на крайнюю меру. Георгий, то есть Егор, предложил мне бежать, ехать к его родителям в Самарскую губернию, там венчаться в домашней церкви их семьи, после чего уже броситься в ножки моему папеньке и слезно просить прощения за проявленную дерзость. Понимая уже, что по-иному мне не избежать двадцать шестого псалма, я решилась на побег.
Егор бросил на мой балкон розу с запиской следующего содержания:
«На балконе в три утра, возьми необходимое, люблю, Георгий»

И я, будучи пылко влюбленной и горячо желая избежать экзамена по Закону Божьему, собрала все самые необходимые вещи, завязала их в свою наволочку. Я взяла с собой два простеньких ситцевых платья, новый бархатный халат с кистями и свой любимый молитвослов, что подарил мне на День Ангела папенька.
В три часа и пять минут, я услышала цоканье лошадиных копыт по мостовой. Сердце мое замерло, а потом вдруг забилось быстрее, я выбежала на балкон и в туманных сумерках белой ночи увидела у себя под балконом офицера-драгуна на длинноногом гнедом жеребце. Это и был мой Георгий. Он послал мне воздушный поцелуй и бросил мне на балкон веревочную лестницу. Я привязала ее концы к кованым перилам и решительно оставила позади папеньку с маменькой, братьев с сестрами, свою институтскую жизнь и псалом номер двадцать шесть.
Князь Загорский принял меня с лестницы, посадил меня в седло впереди себя и мы помчались прочь, дальше от пятой линии Васильевского острова, дальше от Института Благородных Девиц, дальше от Петербурга и, конечно, дальше от отца Онуфрия и дальше от псалма номер двадцать шесть.

Егор страстно и пылко поцеловал мои губы, его теплый влажный рот сомкнулся с моим, и я тут же поняла, что Егорушка мой прямо дока в поцелуях, и он знает о них что-то такое, чего не знаю я…
Так или иначе, мы жарко облобызались и гнедой жеребец Егора понес нас вдоль улицы, цокая копытами, рассекая туманное утро своими гнедыми боками, будя ленивых горожан, которые и не подозревали даже, что слышат, как драгунский офицер Георгий Загорский крадет из дома девицу Ангелину Ставцеву.