Билеты проданы, картина застрахована

Однажды утром в постели одна моя любовница начала так расхваливать меня-художника, что я даже насторожился. А потом выдала:
«Теперь с тебя я буду брать больше денег, чем с остальных».
Цена гениальности, ничего не поделаешь.
Чуть позже моя Аня (та самая Аня) вдруг заявляет:
— Ты всё-таки правда великий художник!
— Откуда взяла?
— Да ты что! Выставки в Лувре, галереи, фильм на «Культуре» весь год крутят, ПЛ Москвы оформил!
Я только и смог:
— А, ну да… ну да…
А она вздыхает:
— А меня, кроме тебя, вообще никто не замечает…
Потом я всё это пересказала своему гинекологу.
Он выслушал, кивнул:
— Очень талантливый человек, жаль, нет времени на выставку сходить — вся больница на мне висит.
А дальше началось настоящее волшебство.
Помните, как мой художник перед приёмом постриг меня и нарисовал хной картину там, где обычно ничего не рисуют? Хна до сих пор не смывалась.
Гинеколог смотрит, молчит, потом хватает листочек и начинает срисовывать. Выбегает в коридор и орёт:
— Коллеги! Быстро все сюда, я первый раз такую красоту вижу!
Привёл всю бригаду. Потом побежал дальше — привёл жену мера. А мер притащил Мераба, Гурама, Звиада и Павла. Все стоят, ахают. Мер звонит художнику:
— Ты ж говорил, что немного рисуешь… А ТАК смог бы?
Главврач Иван Рыбин увидел ажиотаж, хлопнул в ладоши:
— Выставка открыта! Для всей больницы!
Меня усадили в гинекологическое кресло как на пьедестал. Весь медперсонал срисовывал линии, доставал телефоны, сверялся с фотками своих жён и хором:
— Слушай, нам тоже надо такое же!
Тут доктор ещё раз заглядывает и спрашивает:
— Это случайно не он рисовал?
А я, прикрывая свою малиновую ****у ладонью (обрисованную малиновую звезду посиживая и сияя ладонью), невинно так:
— А кто же ещё так мог?
Короче, теперь я работаю в этой больнице.
Картина висит (в прямом и переносном смысле), билеты распроданы на месяц вперёд, Иван Рыбин застраховал шедевр — вдруг хна смоется.
А потом она мне говорит:
«Ты теперь принят в штат реставраторов. Как автор работы — это не обсуждается. Вдруг картина во время трения испортится — кто тогда будет спасать шедевр? Готовь кисточку и хну, Ромео. Контракт пожизненный, печать уже стоит».
Я стою, думаю, и выдаю:
«А знаешь что? Пусть мои пять любовниц тоже сюда устроятся. И вообще — будем на других подругах картины рисовать и выставлять. Передвижная галерея по всей стране. Чтобы каждая девушка прославилась и подзаработала. Искусство должно кормить своих муз! Хна недорогая, кресла везде есть, билеты сами себя продают».
Она посмотрела на меня, кивнула и спокойно так:
«Договорились. Только по записи и строго по очереди.
Билеты на следующий квартал я уже продаю.
И на выездные выставки тоже.
Пусть девушки прославятся и подзаработают — я за равные возможности в искусстве».
Конец.