Те, кто пришли после

Я больше никому это не передаю.
Даже тебе не стал бы говорить, если бы ты не видел сам.
Но ты видел.
И потому слова теперь не опасны — они просто бесполезны.

Прошло много сезонов с той ночи, когда мы скрывали следы.
Дети, слушавшие старца, сами стали взрослыми.
Те, кто помнил первые дары, умерли.
Табу осталось, но изменилось.
Оно перестало быть страхом и стало привычкой.

Мы охраняли пустоту.

Место, где упала Небесная Ладья, давно заросло.
Деревья пустили корни в застывшую землю,
а коралловый щебень смешался с почвой.
Только мы знали, где именно лежит память.
Только мы обходили это место чуть шире, чем требовалось,
не произнося причин.

Мы думали, что если Небо снова заговорит,
мы будем готовы.

Мы ошибались.

Первые из тех, кто пришёл после, появились без знамения.
Без гула.
Без света.

Мы увидели их днём с холмов.
Они вышли из воды в лодках,
не похожих на прежние Небесные Крылья.
Эти лодки не парили — они резали воду
и оставляли длинный след.

Их было мало.

Они двигались тихо и уверенно.
Не как боги и не как враги.
Как те, кто знает маршрут.

Мы спрятались.
Это было важно — мы не приблизились.

Не из страха, а потому что табу жило в наших ногах быстрее, чем мысль.
Мы наблюдали из-за деревьев, из-за камней, из тени.

Те, кто пришли первыми, ходили долго и медленно.
Они смотрели под ноги, на деревья, на изломы земли.
Они оставляли знаки - тонкие столбы с яркими отметинами, вбитые в почву, словно остров был чем-то,
что нужно пометить и запомнить.

Мы решили — это предупреждение.
Прицел.
Начало гнева.
Но они не смотрели на нас.

Это и было первым разломом.
Они смотрели сквозь.

Словно остров был задачей, а не домом.
Мы видели, как один из них опустился на колени и коснулся земли там, где мы засыпали следы.

Он не молился и не прислушивался.
Он просто сверял увиденное с тем, что уже знал.
Они оставили знаки — и ушли.

Мы ждали кары.
Ждали ночного рёва.
Ответа.
Возвращения Небесных Лодок.

Ничего не было.

Прошло немного времени - меньше, чем между сильными приливами, - и тогда пришли другие.
Много.
Они явились тяжёлыми телами, которые шумели громче прибоя и заслоняли небо.
Они не кружили — они садились.
Остров принимал их вес, как принимает шторм.

Тогда мы поняли: первые были не судьями.
Они были разведкой.
Их знаки — не угрозой, а подтверждением.
Те, кто пришёл после не осматривали остров как место жизни.

Они делили его на участки, линии, глубины.
Они обменивались короткими звуками и движениями, которые имели смысл
только для них.

И снова — они не искали нас.
Это было хуже наказания.
Туда, где мы утаили тела Безликих, они пришли с блестящими рыбами, которые поглощали их и ныряли без дыхания.

Они поднимали тяжёлое, даже неподъёмное, не различая, было ли это тайной или прахом.
Мы видели, как кости возвращаются к свету.

Мы ждали, что они спросят с нас.
Что укажут.
Что посмотрят в нашу сторону.

Этого не случилось.

Они поднимали, раскладывали, закрепляли.
Они собирали Небесную Ладью, как собирают сломанное, не интересуясь, кто прикасался к ней раньше.
Их не занимало прошлое - только соответствие.

И тогда я понял то, от чего знание перестало давить.

Они не искали виновных.
Они не знали, что мы существуем как причина.

Мы были фоном.
Поверхностью.
Шумом.

Когда они нашли большую часть того, что мы скрыли, они увезли это в своих чревах.
Так же, как когда-то уходили дары - только теперь без ожидания и без взгляда.

Ни один из пришедших не поднял руки в нашу сторону.
Ни один не искал глазами.

Когда всё было собрано, они ушли так же, как и пришли.
Без приказа.
Без прощания.
Без остатка.

Остров стал тише.
И только тогда мы поняли - табу больше не защищает.
Мы скрывали следы, боясь гнева богов.

Но оказалось, что боги умирают и исчезают без свидетелей и без суда.
Никто не пришёл мстить.
Никто не пришёл объяснять.
Пришли только забрать.

Теперь ты понимаешь, почему я больше не храню это как запрет.
Табу живёт, пока есть адресат.
Когда пришедшие не знают, что ты говорил..
Молчание становится просто паузой.

Небо не молчит.
Оно занято другим.
И если ты спросишь меня, чего я боюсь теперь, я отвечу без ритуала.

Я боюсь, что однажды они придут снова - и им снова не придёт в голову узнать, кто жил под их маршрутом.