Искушение

Сергей Сергеевич Веретенников был человеком постоянных правил. В свои пятьдесят с небольшим хвостиком он выглядел моложаво, даже молодо, не то чтобы специально следил за отсутствием лишних накоплений в организме и ел какой-то особенный рацион – нет. Так получалось само собой. Каждое утро непременно гулял. Работал он дома, редактировал по заказу издательств чужие производственные тексты, иногда писал собственные по заказу тех же издательств, тем и кормился. График был свободный, и утром, когда жена уезжала в свой офис, он выходил гулять вдоль небольшой речушки, на берегу которой стоял их девятиэтажный, старой постройки, дом.

Вот и сегодня утром Сергей Сергеевич гулял около часа. Погода была осенняя, без дождя, но с серым потухшим небом, с тяжелой по-осеннему водой в реке, и долго смотреть на это не хотелось. Хотелось в квартиру, в уют, в свой кабинет.

Он вернулся домой, снял плащ, шляпу, разулся. В спальне переоделся в домашнее, налил себе горячего чая, вошел в кабинет – и от неожиданности чуть не выронил стакан. Откуда-то сверху на него обрушился бумажный дождь. Падала не просто бумага – это были банковские упаковки денег.

Веретенников аккуратно поставил на стол стакан с чаем, поднял голову. Сверху над дверью на невесть откуда взявшемся в потоке крючке болтался старый, потертый, рыжий от времени портфель. Такого у него не было. У супруги тем более: портфель был мужским. Сергей Сергеевич приподнялся на цыпочки – роста не хватило. Он встал на табуретку, снял портфель, заглянул внутрь. Внутри было пусто.

Под ногами валялись упаковки денег. В каждой пачке – сотенные, а на ленточке значилось: 10000 рублей. Значит, в каждой пачке – по сто штук. Сергей Сергеевич пересчитал пачки – их тоже оказалось ровно сто. Десять тысяч на сто – Веретенников сел на диван. Стало как-то тесно и потно. Миллион. Миллион рублей – под ногами. С неба. Никем не виданных и не учтенных.

Он встряхнул головой: «С ума сошел! О чем ты? Деньги-то откуда? Кто подбросил, когда, каким образом?» Прежде чем провести расследование, он аккуратно собрал упаковки, сложил их в стопку на столе. Портфель бросил под стол. Затем тщательно обследовал входную дверь, замок. Дверь запиралась надежно, замок был такой, что снаружи без ключа взломать ее можно было только с помощью хорошего домкрата, но на это потребовалось бы немало времени, и одному человеку это точно не под силу. Да и утром, когда соседи идут кто на работу, кто, как Веретенников, просто гулять… Исключено. Замок тоже был в полном порядке, ни царапины.

Сергей Сергеевич обследовал окна во всех трех комнатах, на кухне – так, для порядка. С ними тоже все было хорошо. Перед уходом он обычно закрывал окна наглухо – в таком состоянии их и нашел. И тоже – ни следа, ни царапины. Да и, опять же, кому, в какую больную голову может прийти мысль – при белом свете лезть в чужое окно! Чепуха.

Но деньги-то откуда?

Веретенников почесал лысеющую голову, подумал немного – и набрал номер жены.

- Можешь говорить?

- Да, пока могу. Что случилось? Голос у тебя какой-то… деревянный.

- Саша, тут такое дело…

Сергей Сергеевич последовательно все рассказал.

- Я сейчас приеду, - коротко бросила Александра и отключилась. Через пятнадцать минут машина остановилась напротив подъезда.

- Ну, показывай.

Веретенников провел ее в кабинет, молча показал деньги, портфель.

- Может, в полицию позвонить? – не столько предложила, сколько усомнилась жена.

- Ага. Что ты, ну то есть я – что я скажу полиции – что деньги на меня с неба упали? Посмеются и на заметку возьмут.

- Может, они фальшивые?

- Во-первых, не проверишь. А если проверят и обнаружат, что фальшивые – представляешь, что начнется? Во-вторых, это никак не объясняет их появления в нашей квартире.

Александра задумалась. Она была на пять лет моложе Веретенникова, занималась небольшим бизнесом, умела принимать скорые и правильные решения, когда дело касалось ситуаций, ей знакомых. Здесь же… Черт знает что! Это она произнесла вслух.

- Вот именно, он-то, похоже, и знает, - подхватил муж.

Строили версии – все они, конечно, рассыпались. Решили пока пустить все на самотек. Посмотреть, что будет дальше. Если продолжения не последует, как-то осторожно проверить купюры на подлинность, ну а потом… Что потом, все равно было непонятно.

Александра уехала в офис, Сергей Сергеевич сел к компьютеру. День прошел в работе, вечером жена приехала, еще раз полюбовалась на стопку банковских упаковок, зачем-то накрыла их простыней – чтобы в окно не разглядели, что ли? Поужинав и немного почитав, улеглись.

Наутро все пошло, как обычно. Жена уехала в офис, Сергей Сергеевич отправился гулять. Этой своей привычке он изменить не мог. Хватило его, впрочем, ненадолго. Не терпелось вернуться домой. Он вошел, снял башмаки, не раздеваясь, прошел в кабинет – и получил то, к чему, в общем был готов. На него мягко обрушились банковские упаковки денег. На крючке болтался все тот же облезлый портфель. А вот деньги были другие, другого достоинства. В обертках покоились тысячные купюры, на ленточке значилось: 100 000 рублей. Пачки можно было не пересчитывать, хотя Веретенников все же пересчитал. Сто ровно. Так что же получается? Сто на сто тысяч… Ему стало тоскливо. ДЕСЯТЬ МИЛЛИОНОВ РУБЛЕЙ! Он в жизни не только не держал в руках такой суммы, но и не видел, пожалуй. А здесь – вот они, пожалуйста, считай – не хочу.

Веретенников аккуратно сложил упаковки в стопку рядом со вчерашней, накрыл простыней, портфель снова забросил под стол. Позвонил жене – та ответила сразу, как будто ждала. Да и правда ждала.

- Ну?

- Опять. Тысячи. Десять миллионов, - называя сумму, он слегка заикался.

- Сколько?! О, Боже… Что ж делать?

- Если б знать…

- Может, позвонить N? Вдруг сможет разобраться. То, что нам неведомо, ему может оказаться понятно.

N был их знакомый маг – настоящий, не сказочный. Он занимался физикой тонких миров, видел сквозь время, понимал и толковал многие процессы так, как это не могло прийти в голову обычному человеку. Он и правда мог что-то понять в происходящем. Мог, но… Веретенникову почему-то было стыдно звонить ему. N был совершенно равнодушен к деньгам, то есть они его интересовали ровно настолько, насколько позволяли существовать. Он довольствовался пенсией и поступлениями от слушателей, которых набирал редко и не слишком охотно. «Все равно все забудут, только делают вид, что им это нужно и интересно», - резюмировал он.

Позвонить, конечно, можно было, и даже стоило…

- Мне такая мысль приходила, - сказал Сергей Сергеевич. - Он снова начнет свою проповедь: «Думайте, почему это случилось именно с вами, именно здесь и сейчас». Я и об этом думал – ну, откуда мне, да и тебе, знать – почему с нами, почему именно теперь?! Никаких же предпосылок, ничего.

- Ну, а делать-то что будем?

- Давай еще подождем, - он решительно тряхнул головой. – Я завтра, когда на улицу пойду, возьму портфель с собой. Будем экспериментировать.

Жена согласилась.

На следующее утро Веретенников шел привычным маршрутом. Встречные – в основном в это время знакомые собачники выгуливали своих питомцев – с удивлением смотрели на него, здоровались издалека и провожали долгими взглядами. Под мышкой Веретенников крепко сжимал старый рыжий портфель. Правой рукой сжимал, так надежнее. Утро стояло для сентября нечастое – сухое, солнечное, летнего тепла уже, конечно, не было, но для сентября – в самый раз. Бабье лето. Встретил старого знакомого – историка. Тот тоже частенько гулял утрами, не то предавался размышлениям, не то просто наслаждался погодой. Поздоровались за руку, портфель пришлось переложить. Поговорили о том, о сем, о политике, об историческом форуме, в оргкомитете проведения которого состоял историк. Говоря, он все время косился на портфель под мышкой у Веретенникова. Наконец не выдержал:

- Что это у тебя?

- Да так, - замялся Сергей Сергеевич, - портфель старый вот…

- Портфель? Какой портфель? Ты здоров?

Веретенников медленно скосил глаза. Под мышкой, крепко прижимаемый локтем, лежал свернутый в рулон комплект постельного белья. Кажется, грязного. В довершение картинки из свертка торчали носки – тоже, конечно, грязные. Сергей Сергеевич неестественно хихикнул, взбрыкнул ногами, как лошадь, и, не прощаясь, бегом пустился домой. Приятель еще долго озадаченно смотрел ему вслед. «Обострение. Осень», - наконец, вынес вердикт.

И забыл о Веретенникове через десять минут.

Сергей Сергеевич, влетев в кабинет, получил то, в чем не сомневался. На голову обрушились пачки денег. На сей раз это были пятитысячные купюры. Веретенников даже не стал считать – сколько. Много. Полмиллиона в каждой упаковке – значит, всего полмиллиарда.

Он всхлипнул. «За что? Ну, за что это нам? Что мы такого сделали, чем провинились? Перед кем?» Наконец, набрал номер жены.

- Пятитысячные. Полмиллиарда.

Жена не удивилась.

- Сегодня пятница, у нас укороченный день, я через пару часов постараюсь приехать. А ты… ты звони пока N. Кажется, больше вариантов нет.

Веретенников все так же аккуратно собрал пачки денег в стопку – места на столе уже не оставалось, и если прилетит что-то еще, укладывать придется на пол. Стал звонить магу. Однако, всегда доступный, на этот раз N не отвечал ни по одному номеру. Длинные гудки бежали в эфир исправно, бодро, но ответа не приносили. После десятой попытки Сергей Сергеевич бросил мобильный. Было ясно, что и это – неспроста.

Он с ненавистью посмотрел на болтающийся на крючке портфель. «Сволочь!» Снял его, бросил под стол. Что же делать? Его вдруг осенило. Деньги падали на них по нарастающему номиналу, от сотенных до самого высокого. Купюр номиналом больше, чем пятитысячные, в стране не было. Что же неведомый искуситель завтра предложит – доллары, евро? Веретенников задумался. Завтра, точно завтра должна наступить кульминация. Он не просто был в этом уверен – он знал это, видел каким-то внутренним зрением, понимал особым пониманием.

Убедить жену в том, что нужно подождать до завтра, а не ехать немедленно к N, стоило труда, но Сергей Сергеевич справился. Александра в конце концов слабо махнула рукой:

- Поступай, как знаешь.

На следующее утро гулять он не пошел, но ушел в зал, раскрыл книгу, попытался читать. Сосредоточиться не удавалось. Жена тихо лежала в постели, ждала. Была суббота. Вот что было интересно: когда она заходила в кабинет, не происходило ровным счетом ничего. Рыжий портфель валялся под столом, аккуратные стопки денег были накрыты простыней. Зато стоило переступить порог кабинета мужу, на него тут же посыпались банковские упаковки.

- Саша, иди, тут интересно!

Александра села рядом с ним на корточки, стала разглядывать упаковки, уставилась на него изумленно.

- Этого ведь не может быть…

В упаковках были купюры номиналом в десять тысяч рублей. На ленточке выведено: 1 000 000 рублей.

- Не может, Саша, не может, - Сергей Сергеевич был взволнован – казалось ему, что он что-то начинает понимать, но никак не может ухватить суть. – В общем, теперь точно нужно звонить в полицию.

Он набрал номер, который откуда-то сам собой всплыл в его памяти. Не стал рассказывать всего – важно было, чтобы полицейские приехали как можно скорее.

- У нас попытка проникновения в квартиру со взломом. Нет, ничего не пропало, зато многое прибавилось. Когда я вам покажу – что именно, у вас возникнут совершенно другие вопросы. Хорошо, я готов отвечать за ложный вызов, если вдруг он и правда окажется ложным. Приезжайте, пожалуйста, как можно скорее.

Через пять минут под окном остановилась полицейская машина, вышли двое в форме, с автоматами, водитель остался сидеть. Сергей Сергеевич едва дождался, пока полицейские набрали на домофоне номер квартиры, открыл. Они жили на первом этаже.

- Сюда, сюда, пожалуйста.

Он повел их в кабинет. На пороге стояла жена. Ее глаза были круглы от ужаса, она ничего не могла сказать, только показывала рукой за спину.

- Там… там…

Полицейские, мягко отодвинув Веретенникова, вошли в кабинет.

- Ну, так что тут у вас?

Сергей Сергеевич застонал от бессилия и злобы. Не было ни денег под простыней, ни рыжего портфеля, ни сегодняшних десятитысячных купюр. На журнальном столике лежал листок формата А4. На нем четко, отпечатанные на принтере, черным читались слова: «Поздравляю! Вы прошли испытание искушением! Больше вам ничего не грозит». А ниже, почти водяными знаками, мелко виднелись другие слова – они мерцали, как будто нанесенные фосфоресцирующей краской: «Ошибка программы! Ошибка программы! Купюр номиналом 10 000 рублей нет!» Сергей Сергеевич закричал полицейскому:

- Смотрите, смотрите, вот же!

Схватил листок – и вскрикнул, выронил на столик. Листок был горяч, как уголь.

Второй полицейский уже выписывал штраф за ложный вызов, злобно глядя на супругов. Вдруг листок с буквами съежился, сам собою обуглился, стал распадаться – и распался в серую золу, какая бывает, когда сожжешь на свечке или просто на спичке бумагу. Глаза полицейских округлились. Второй медленно сложил пополам штрафную квитанцию, порвал ее. Тронул за плечо напарника.

- Слушай, ну их, пошли отсюда. Вызов прикроем как-нибудь, скажем – попытка несанкционированного проникновения в квартиру.

Полицейские, подталкивая друг друга, торопливо вышли.

Веретенников смотрел на жену, та на него. Оба ничего не понимали. Он еще раз опасливо посмотрел на кучку пепла на журнальном столике.

- Ну, дела… Слушай, давай куда-нибудь съездим, развеемся. Может, выпить чего купим. Иначе с ума сойдем.

Александра согласилась молча. Быстро оделись, вышли, Веретенников завел машину.

- Новости с Денисом Лизиным, - бодро сказало радио. А Денис так же бодро сообщил: - С завтрашнего дня в России запускаются в оборот новые денежные знаки – купюры достоинством в десять тысяч рублей.

Сергей Сергеевич уже успел тронуться – с такой силой вдавил тормоз, что жена едва не стукнулась лбом. Оба, не сговариваясь, бегом пустились домой.

В кабинете, на журнальном столике, горка пепла лежала в форме компьютерного смайлика, один глаз задорно подмигивал. С полминуты оба смотрели на издевательскую гримасу, затем Веретенников как-то дико всхлипнул – и стал хохотать, без удержу, сначала на грани истерики, потом уже весело, так, как будто что-то внутри отпустило. Жена обняла его – и тоже стала смеяться, сначала робко, потом так же, взахлеб.

- Искушение! – сквозь смех твердил Веретенников. – Искушение, понимаешь? Не знаю, кто нас испытывал, кто искушал. Главное – мы выдержали.

Через пару минут они ехали на машине в знакомый супермаркет, где можно было купить хорошего вина. Радио на всякий случай выключили. За окном падали желтые сентябрьские листья. Небо было чистым, сухим. Стояло бабье лето.