Глава 2. Дом вдовы Марии

«Полночь света. Рождественская повесть»
рождественская мистическая повесть-притча

Глава 2. Дом вдовы Марии

     Вдова Мария жила на окраине города, в маленьком деревянном доме, где зимой всегда чуть пахло дымом и холодом. Муж её умер три года назад, сыновья разъехались, а сама она осталась — тихая, сгорбленная, будто держит на плечах невидимый груз. Люди говорили, что Мария стала словно тень: ходит неспешно, говорит мало, взгляд её всегда устремлён куда-то мимо, будто она ищет лицо, которое так и не смогла забыть.

     В этот день она сидела у окна и штопала старую вязаную скатерть — ту самую, что когда-то вязала её свекровь. Работа шла медленно, пальцы дрожали, но Мария упорно продолжала. Не потому, что скатерть была нужна — а потому что, когда она что-то делала руками, ей меньше слышались тишина и пустота.

     И тут она заметила, что по тропинке к её дому идёт человек. Плащ его был светлым, почти белым, и сиял так, будто его только что вынули из морозного луча. Мария нахмурилась: незнакомцев в эту часть города заносило редко.

     Человек остановился у её калитки. Не постучал — просто стоял, будто ждал разрешения. Мария невольно подняла руку и чуть приоткрыла окно.

     — Вам чего? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

     — Вы позволите войти? — тихо ответил он. Голос был мягкий, но в нём была странная сила, от которой у Марии слегка дернулось сердце.

     Она не знала, что сказать. Пустит — подумают, старушка доверчива. Не пустит — упустит что-то, что само пришло к ней. Наконец она кивнула:

     — Заходите.

     Дверь открылась почти бесшумно. Вдова вдруг почувствовала, что её дом стал светлее — словно кто-то на мгновение зажёг свечу в дальнем углу.

     — Я ненадолго, — сказал Странник, не называя имени. — Вы не оставлены.

     Мария растерянно моргнула.

     — Простите… что?

     — Я сказал: вы не оставлены, — повторил он. — Ваше одиночество — не истина. Это лишь туман над дорогой. Он рассеется.

     Слова упали в дом тихо, но будто прозвенели в воздухе. Мария почувствовала, как внутри у неё что-то болезненно дрогнуло — то, к чему она давно боялась прикасаться: к смерти мужа, к отсутствию сыновей, к своему молчаливому горю.

     — Почему… почему вы мне это говорите? — прошептала она. — Кто вы?

     Странник подошёл ближе, и тогда она увидела его глаза. Они не были ни молодыми, ни старыми. В них была та глубина, которую человек носит только тогда, когда несёт не своё.

     — Вы потеряли любовь, — сказал он. — Но любовь не потеряла вас.

     Мария закрыла глаза. Слёзы сами выступили, горячие, давние, как будто спрятанные слишком долго. Она не заплакала — просто влажное тепло коснулось ресниц.

     — Он… он умер у меня на глазах, — сказала она тихо. — И с тех пор тишина такая… будто дом стал без дыхания.

     — Дом дышит, — мягко сказал Странник. — Просто вы давно не замечали.

     Он провёл рукой над скатертью, которую она держала в ладонях. И узор, потускневший от времени, вдруг стал ярче — словно нитки вспомнили свой цвет. Скатерть лёгким движением разгладилась, как будто её только что довязали.

     Мария смотрела широко раскрытыми глазами.

     — Так не бывает…

     — Так бывает, — улыбнулся Странник. — Когда сердце готово видеть.

     Он подошёл к окну и слегка отодвинул занавеску. На улице падал лёгкий снег — тихий, ровный, серебристый.

     — Завтра, ближе к вечеру, — сказал он, не оборачиваясь, — к вам придёт письмо. Издалека. Но от тех, о ком вы давно молитесь.

     Мария прижала руки к груди.

     — От моих сыновей?

     Он не ответил. Но этого ответа было достаточно.

     Странник направился к дверям, и Мария вдруг почувствовала страх — что если она сейчас ничего не скажет, то упустит не только человека, но и ту надежду, которая впервые за годы сжала её сердце так живо.

     — Погодите… — она шагнула вперёд. — Я ничего не могу вам дать взамен.

     Он остановился.

     — Вы мне ничего не должны, Мария.

     — Но хоть… скажите, кто вы.

     Странник обернулся. И его голос стал почти шёпотом, но этот шёпот был светлее любого громкого слова:

     — Я — тот, кого вы давно не встречали. Но к кому каждый раз обращались, даже не понимая этого.

     Он вышел, и дверь закрылась сама собой — мягко, как прикосновение теплой, родной ладони.

     Мария стояла одна в комнате, и дом больше не казался без дыхания. В углу будто мерцал слабый свет — или ей только показалось. Она опустилась на стул, взяла в руки скатерть… и впервые за долгое время почувствовала не боль, а тихое, светлое ожидание.

     На улице продолжал идти снег, и каждый хлопок казался ей теперь знаком — тихим, незримым подтверждением: она действительно не одна.