Тяжелые тени с небес

Мой дом стоял на холме, откуда виден был весь город, который я любила. Город по имени Ладомир — Город Гармонии. Его старые, медовые крыши, зеленые парки вдоль реки, и главная гордость — Театр Оперы, похожий на венец из белого мрамора.
Я осталась одна. Все, кто был мне дорог, уехали, оставив за собой лишь эхо шагов в опустевших комнатах и запах давно остывшего чая. Дни перестали быть днями. Они превратились в вязкие, серые отрезки, которые я измеряла не часами, а биением собственного сердца, стучавшего то слишком быстро, то еле слышно. Каждый такой отрезок казался мне длиной в целую жизнь, полную неопределенности и ожидания. Я прожила, кажется, не один год, а целую вечность в тишине, нарушаемой лишь гулом тревоги.
Именно тогда, когда я уже свыклась с этим медленным, изнуряющим темпом, пришли тяжелые тени. Они не имели крыльев, но падали с неба.
Сначала это был лишь глухой, далекий рокот, который люди называли «гости с севера» или «железный дождь». Их приход ознаменовался не шумом, а вибрацией — дрожанием стакана на столе, дребезжанием оконного стекла. Я смотрела на Ладомир, купающийся в закатном золоте, и думала:
«Это просто сон. Они не могут прийти сюда, где так много красоты»
Но они пришли.
Тот вечер был самым обычным. Я пила воду, глядя на Театр Оперы — его силуэт на фоне лилового неба. И тут небо раскололось.
Это произошло в одно мгновение, быстрее, чем удар сердца. Сначала — нестерпимая вспышка, ярче тысячи солнц, и следом — звук, который не был похож на взрыв. Это был звук, словно сам воздух разорвали на клочки, словно мир выдохнул в агонии.
Я закрыла глаза, а когда открыла, Ладомира больше не было.
То место, где секунду назад стоял венец из мрамора — мой любимый, белый Театр, — теперь было лишь фонтаном огня. Пламя было не желтым, как от костра. Оно было яростно-оранжевым, ненасытным, оно вгрызалось в камень и пожирало все, что я знала.
Годы ожидания, месяцы тоски, дни, растянутые в вечность, схлопнулись в эту одну, горящую точку. Я больше не видела Ладомир. Я видела только пепел, поднявшийся к небу, и неестественный, зловещий свет, от которого хотелось плакать и бежать.
Я была одна, когда город сгорел. И в огне, который лишил меня всего, что я любила, сгорели и те долгие, мучительные дни. Осталась только пустота, освещенная отблесками небесного гнева.