Короткое замыкание...

Хромированная студия «Мэтронизации» сияла холодным, неземным светом. Всё было идеально: от угла наклона камеры до безупречной укладки ведущего, Игната Идеалова.

— Потрясающе! — воскликнул Игнат в микрофон, когда табло выдало очередной безрадостный результат. — Вот уже в тринадцатый раз за вечер нейросеть «Муза 24» демонстрирует нам, что её способность к имитации, а я бы даже сказал, к созданию хитов, превосходит все ожидания.

Напротив него стоял Владимир Корнилов, заслуженный временем и людьми композитор, чьи баллады когда;то звучали из каждого магнитофона. Сейчас он, в помятом пиджаке и с глазами, полными усталости, только что ошибочно назвал свой собственный гитарный проигрыш, записанный в 1989 году, «идеальной нейроподделкой».

— Это было слишком чисто, — пробормотал Корнилов, вытирая лоб.

Рядом с ним, прислонившись к стойке, стояла Эрика «Эхо» Звонкая — молодая поп-дива, известная своими модными молодёжными треками. Вся её ирония заключалась в том, что, презирая нейросеть, она сама звучала как её если не полный, то частичный аналог.

— Не переживайте, Владимир, это просто телешоу, — поддержала Эрика своего коллегу по несчастью.

Наступил последний, решающий раунд. На кону стояла готовность Корнилова отдать свой музыкальный каталог на дальнейшую обработку «Музе 24».

— Финальный аккорд, господа! — торжествовал Игнат. — Перед вами две версии мелодии. Где здесь рука человека, а где алгоритм?

Из динамиков полилась мелодия. Она была пронзительна и брала за душу. Теми самыми простыми, но душевными аккордами, которые заставили всхлипнуть даже Эрику Звонкую.

— Это настоящее. Машина так чувствовать не умеет.

— Уверены? — Игнат сиял. — Фиксируем ваш выбор, Эрика!

В ту же секунду, когда певица нажала кнопку, указывая на «А», раздался громкий треск. Хромированный мир студии взорвался и погас. Короткое замыкание.

Идеалов, засуетившись, стал звать техников.

В этой внезапной, первобытной тишине Корнилов снова обрёл уверенность. Тихо, себе под нос, он начал напевать. Это была старая, наивная мелодия, которую он написал ещё в семнадцать лет, сидя у костра с друзьями, — песня про старую, разбитую гитару и дорогу.

Сначала это было бормотание. Но потом Эрика, стоявшая рядом, вдруг подхватила — не в своей «попсовой» манере, а чистым, сильным, не обработанным автотюном голосом.

— …А теперь, брат, тяни до дна, — они пели дуэтом: Корнилов с хрипотцой, молодая звезда — с неожиданной нежностью.

К ним присоединились. Сначала один из операторов, потом звукорежиссёр из аппаратной. Они запели по-свойски песню, которая передаётся не в цифровом формате, а от сердца к сердцу.

Когда, наконец, зажёгся свет, Игнат увидел картину: композитор и поп-дива, обнявшись, допевали последнюю строчку, а вокруг них стояла вся съёмочная группа, отбивая ритм.

Он тут же надел свою идеальную маску:

— Спонтанный человеческий прорыв! Что может быть подлинней в наше безумное время. Браво!

Корнилов выпрямился. Он посмотрел на ошарашенного ведущего, на студию, которая уже готовилась монетизировать их минуту искренности.

Он взял Эрику за руку. Её ладонь была неожиданно холодной. Очень холодной. Владимир вопросительно взглянул на неё. Певица улыбнулась безупречной улыбкой. Её глаза, только что наполненные слезами, теперь светились ровным, безэмоциональным блеском.

Корнилов ощутил слабый вибрационный импульс, исходящий от её ладони. Он почувствовал, что;то твёрдое и гладкое, словно отполированный металл, скользнуло под её кожей. Даже в этот момент «человеческого» триумфа он оставался абсолютно один.

Ведущий подлетел к ним:

— Эрика, Владимир, это было вдохновляюще!

Он повернулся и, ни на кого не глядя, медленно пошёл к выходу.

— Куда же вы, Владимир?! — крикнул Игнат, но тут же опомнился, повернувшись к камере с вновь обретённой, сияющей улыбкой.

Корнилов остановился у самой двери, будто что-то забыл.

Ведущий, подпрыгивая от восторга, перехватил инициативу, превращая уход композитора в запланированный драматургический ход.

— А теперь, друзья! Давайте дружно поаплодируем мэтру! Человеку, который сегодня доказал, что живой огонь искусства не угас!

Студия взорвалась овацией. Но удовольствия это Корнилову не принесло. Он вышел в тёмный, пустой коридор и закрыл за собой дверь. За стеной студии аплодисменты внезапно оборвались — Игнат дал новую команду.