Ковбой

КОВБОЙ

Ночь надвигается, фонарь качается,
Пахом ругается на весь объект.
И весь заржавленый рыдает жалобно
Трудом придавленый мой интеллект.

самодеятельная песня нашего строётряда

Наш студенчекий строительный отряд располагался в трущебах Костромской Области, аккурат в Сусанинском районе, где никак не могли сыскать место для сооружения памятника народному герою Ивану Сусанину, отдавшему жизнь за Царя, настолько глухие кругом были места. По утверждению местных жителей здесь водились и медведи и рыси, не считая более мелких хищников. И в этой глухомани мы строили коровник. Это был наш ОБЪЕКТ. А Пахом, упоминаемый в песне,- один из студентов, славный своим громким матом, помогавшим ему в труде.
Сама атмосфера суденческого стройотряда, да еще в таком экзотичеком месте, весъма располагала к возникновению полевых романов, некоторые из которых со временем переходили и в семейные отношения. Я тоже не стал исключением и у меня образовался красивый роман с однокурсницей, очаровательной Оленькой Золинг.  По вечерам мы с ней удалялись от коллектива на природу, благо, было куда.
Километрах в пятнадцати от нас трудился другой стройотряд с нашего же факультета. Режим работы у нас был достаточно напряженный: светлый день и без выходных, так как всем хотелось заработать. Hо..нет правил без исключения: договорились, и в один из выходных решили навестить наших товатищей с однодневным визитом. В путь отправились на  тракторном прицепе по таким колдо.бинам, что на обратном пути наш прицеп вместе с нами перевернулся. По счастливой случайности почему то никто не пострадал!?
Мы прекрасно провели время в гостях: пообщались, и в футбол сыграли и в волейбол и уже собрались домой, когда обнаружилась неприятнось: моя Оленька заболела. У нее поднялась высокая температура и появились другие признаки серьёзного заболевания. Стало ясно, что в таком состоянии ее везти было нельзя и пришлось оставить. Я был особенно опечален этим фактом!
Вернувшись домой, я стал размышлять на тему разлуки: как быть и что делать? До месторасположения наших товарищей, где мы оставили Ольгу "Автобусы не ходют, метро закрыто, в такси не содют!" Пешком далековато да и опасно: медведи, рыси. И что делать? Целую неделю, до следующего вокресенья размышлял. Получалось, как ни крути, а единственным транспортным средством в этих трущобах была лошадь. Но где ее взять и, главное, как ею пользоваться? Ответ на первый вопрос я нашел быстро: у конюха. Он тут был один и подход к нему тоже был один: бутылка Kалгановой настойки.
Со вторым вопросом было посложнее: до этого момента лошадь я видел только в фильме "Чапаев" да еще в "Кубанских казаках". Я все-таки типичный городской житель, даже в армии как то обошлось без них.  Но, по общему признанию, любовь творит чудеса и иногда толкает людей на очевидные безумства. Проблему аренды коня я решил легко описаным вышее способом: конюх Савелий заметно оживился при виде Калгановой и пошел на сделку охотно (не на нем же я собирался ехать). А вот со второй проблемой было посложнее. Получив Калгановую, он подвел молодую кобылу и подозрительно осведомился:
-ездить то умеешь?
С наглостью Остапа Бендера я авторитетно ответил:
-а как же, объезжал.
Скользнув глазом по Калгановой и усилием воли подавив удивление, молвил:
-ну, седлай.
Вот те на! Такого вероломства я не ожидал! Но вроде бы нашелcя:
-а вот как здесь у вас сейчас седлают, я не в курсе, ты уж пожалуйста давай сам.
Савелий  конечно все просек, но Калгановая перевесила очевидный риск для клиента и, осeдлав, он подвел кобылу ко мне:
-ну, езжай.
Вот тут я основательно "поплыл":  с какой стороны и как на нее забраться то? Тут уж, как ни вспоминай "Чапаева", не поможет! Но как то осилил, взобрался! А взобравшись, глянул вниз и... Батюшки! Высоко то как! Это сколько же лететь то вниз! Но отступать было поздно и я ... поехал, промямлив "но" и  робко тронув поводья. Однако далеко мне уехать не удалось: оборвалось стремя и я едва не грохнулся. Подъехал к Савелию, он привязал стремя и я орправился в свой опасный путь.
Потихоньку я освоился со свим транспортным средством, почувствовал себя увереннее  и в голове даже зазвучала модная в то время песня:

Нас качало в казацких седлах,
От волнения стыла кровь,
Мы любили девченок гордых,
Нас укачивала любовь.

 Не могу сказать, что я вообразил  себя ковбоем в  техасских прериях, но  даже несколько раз переходил на рысь и ни разу не грохнулся. Однако постепенно вызревало чувство непонятного дискомфорта: чего-то не хватало для полного совершенства в этой жизни! Долго не мог понять чего. Наконец меня осенило: ЭВА! Да как же я сразу не сообразил: мне не хватает лассо у седла и кольта сорок пятпго калибра на поясе! Но тут уж ничего не поделаешь:"Hет в мире совершенства."-как писал известный летчик.
Солнце клонилось к закату, вокруг щебетали птички, я вальяжно покачивался в седле и уже мысленно был в ожидании встречи с любимой, когда началисъ неприятности. Сначала мой конь зашел по колено в лужу и стал бить копытом по воде, окатывая меня болотной жижей. На мои понукания он не реагировал и издевательски наслаждался своим капризом, пока это ему не надоело. Поехали дальше. По пути попалась какая то деревня и тут его норов предстал во всей красе: посреди деревни конь встал и, немотря на понукания, ни шагу вперед. Как будто уперся в невидимую стену. "И на жалость его брал и испытывал и бумагу, что я псих ему зачитывал" (перефразированный  А.Галич). И все это к безумному удовольствию местных жителей, жизнь которых напрочь была лишена всяческих зрелищ.  Понятное дело, что все это сопровождалось "добрыми" комментариями, типа. "Ну ты мастер!", "Мудак!", "Дай я!" и подобными. Опираясь на собственный опыт, авторитетно утверждаю: лошадь очень тонко чувствует седока! Я какое то время размышлял, как мне преодолеть эту невидимую стену, попробовал сместиться на несколько метров влево, потом вправо. Безрезультатно! Как будто невидимая стена! Наконец, на потеху зрителей, слез, взял лошадь под уздцы и провел несколько метров. Затея удалась! Сел и  под те же комментарии поехал дальше. Так я и не знаю объяснения этому  явлению. При этом следует отметить, что у меня, как у всякого неопытного всадника, уже все сильнее болела та часть тела, которой сидят на лошади. Это естественно.
Однако за всеми этими событиями уже приближались сумерки, а стоянки нашего отряда все не наблюдалось. Мною овладела тревога, я уже обдумывал вариант ночевки в лесу в обнимку с конем и в компании медведей и рысей, сумерки становились все гуще, когда вдруг, О, Всевышний! передо мной возник наш лагерь! Подъехал к какому то столбу, спешился и стал привязывать коня, когда он выкинул свой последний фортель: стал закручиваться вокруг этого самого столба, так что я сам едва не оказался привязанным. Но тут подоспели наши ребята с просьбой. "Дай прокатиться!" Я с ненавистью глянул на коня и с удовольствием броссил им поводья. Через пять минут я целовал восторженые глаза Оленьки Золинг!
После первых восторгов выяснилось, что здоровье моей любимой еще не восстановилось полностью, везти в наш лагерь ее нельзя и ей придется побыть у наших товатищей еще неделю. Утром мне вернули коня, заметив к слову, что накануне вечером он сбросил трех седоков. Ага!? Но я уже сел в седло, как опытный, хотя и не очень, всадник и пустился в обратный путь легкой рысью, а потом даже перешел в галоп. Тут конь решил проверить меня "на вшивость" (помня о своих вечерних проделках) и попытался сбросить. Это делается так: на полном скаку он останавливается, как вкопанный, одну переднюю ногу отставляет в сторону и наклоняет голову, через которую незадачливый всадник продолжает движение до столкновения с землей. Я хоть и не был психологически готов к такому фортелю, но в седле все-таки удержался. Конь все понял и больше меня не испытывал. Когда я подлетел к конюху Савелию лихим аллюром, изумлению его не было предела: он сам мне потом признался после Калгановой, что увидеть меня живым уже не надеялся!
В следующий выходной я таким же манером выторговал у него телегу с лошадью, набросал туда свежего сена и привез Оленьку домой.
При таких обстоятельствах состоялся мой первый и последний опыт превращения сугубо городского жителя в ковбоя.

Григорий Русин