Мангышлак

Мангышлак

„Шагая в хвосте каравана,
не наступи на говно.“

бедуинская мудрость

        После лихого заката коммунизма в Советском Союзе, ликвидации самого Союза и крушения самой передовой в мире идеологии, по мере построения бандитского общества под мудрым руководством Ельцина и последующих властей все чаще стали раздаваться голоса, ностальгирующие по временам развитого социализма: дескать вот, там было хорошо и стабильно, все были при деле, жевали отдельную или докторскую и все были довольны совком. Я не собираюсь здесь навязывать дискуссию на эту тему, но на одной стороне совковой жизни остановлюсь. Я закончил Московский Университет, не был ни алкашем, ни лодырем, ни деклассированным элементом, однако на свою зарплату не мог не только содержать семью, но и хотя бы себя самого. Чтобы свести концы с концами, я вынужден был накапливать два-три отпуска, но отнюдь не для того, чтобы вкушать солнце и море, а для того, чтобы заработать какие-нибудь деньги и хоть немного ослабить долговую удавку, постоянно давившую на психику. Такая забава азывалась строительными отрядами, бригадами, шабашками и была очень "модной" в среде молодой интеллигенции.
          Очередной отпуск пришелся на начало декабря, то есть ни в какие строительные шабашки nе влезешь: не сезон. Pока я ломал голову над вечными интеллигентскими проблемами "что делать?" (а кто виноват, я знал: моя любимая родина во главе с родной Коммунистической Партией), судьба свела меня с двумя колоритными личностями лет по 30 (а колоритность их состояла в том, что оба отсидели по 10 лет за убийство), постоянно жившими на полуострове Мангышлак (это там, где залив Карабогазгол) и они поведали мне, что там, в каменоловнях, можно за 1 день заработать 25 рублей(!), то есть четверть моей месячной зарплаты научного сотрудника НИИ оборонной промышленности ( вот спасибо то Партии родной за ее заботу! "Нет у Партии другой заботы, кроме повышения благосостояния трудящихся"-заявил Л. Брежнев на собрании избирателей Бауманского раёна столицы). Возможность заработать 25 рублей в день потрясла меня больше, чем одного из героев "Ходжи Насреддина", который все время, как зачарованный, повторял: "Я получу три тысячи таньга!" Я срочно кинулся к авиакассе (а дело происходило на городском аэровокзале) с намерением купить билет до административного центра Мангышлака города Шевченко. Однако тут же налетел на подводный камень: никто не собирался продавать мне билет в эту обетованную землю, где хлеб буханками на деревьях растет, по той причине, что город моей мечты был закрытым, то есть туда требовался пропуск. A где его взять: где, где, в НКВД, то есть в ментуре. Я мгновенно представил, что эта простейшая процедура хождения по инстанциям займет у меня минимум полгода и закончится аккурат к следующему отпуску. Ну, и что делать? посмотрел расписание и выяснил, что мой самолет по расписанию совершает промежуточную посадку в Астрахани. Вспомнил принцип Наполеона: "Надо ввязаться в бой, а там посмотрим" и взял билет до Астрахани в безумной надежде на чудо в Астрахани: а вдруг там другая власть и там продадут билет или в местной ментуре быстро дадут пропуск. Вобщем, сели, полетели. При подлете к Астрахани стюардесса объявила: "По техническим причинам дальше летим завтра, а на ночлег всех пассажиров поместят в аэропортовской гостинице". . Так и случилось. Эк свезло, как тому Шарику! А утром, сделав морду кирпичем , я подошел к кассе, протянул паспорт, и попросил билет до Шевченко. И мне его тут же дали, ни о чем не спросив! Я испытал наслаждение, сравнимое с тем, какое испытываешь, когда губы любимой женщины смыкаются на твоих обнаженных гениталиях!
         Кстати, эта ночевка в аэропорту Астрахани обернулась для меня потом, чрез год, инцедентом с военкоматом. Военкомат прислал мне приглашение на прием с упоминанием о том, что я обязан иметь при себе паспорт и военный билет. Паспорт был, а вот военного билета я не нашел. Пошел без него в расчете на то, что авось не спросят. Ан нет, спросили! Я что-то мямлил про ремонт в квартире и еще что-то пока мне не задали вопрос: "Что в Астрахани делали?" И тут я все понял: "Летал"-говорю. "Пишите об"яснительную" "Есть"-отвечаю. И пишу (дословно): "В 1970-м году я отправился на полуостров Мангышлак для изучения быта и нравов последнего. Путь мой пролегал через Астрахань, где нас оставили на ночевку в гостинице. С тех пор я со своим военным билетом не встречался". Я отдал эту бумагу, а в ответ услышал: "Сейчас покажу военкому. Ждите". И тут я понял, какой же я бестолковый дурень: ну какой нормальный военком не придет в ярость от этого текста, поняв, что над ним откровенно издеваются? Ну и, понятное дело, не упустит случая отыграться, выписав штраф рублей пятнадцать. А они ох как нужны! Сидел в ожидании вызова и проклинал собственную дурь. Однако, когда меня вызвали, я услышал только: "Распишитесь в получении военного билета" И все! АГА!-изумился я, выходит, что и среди военкомов встречаются люди с чивствим юмора! А за три с половиной года службы мне не попалось ни одного!
         Прибыв в Шевченко, я узнал, что вожделенные каменоломни в это время года не работают и надежда на быстрое обогащение приказала долго жить. Кто-то сказал, что в порту стоит килечник. При слове "килечник" я на одно мгновение живо представил, как по бортам судна стоит команда с удочками и таскает кильку, но, тем не менее, пошел в порт и предложил свои услуги капитану. На мое предложение он реагировал, мягко говоря, сдержанно, об"яснив, что у него все штаты заполнены, недостает только буфетчицы. На мою готовность заполнить эту вакансию он реагировал столь удивленно, что я сразу понял всю бестактность своего предложения и поспешно ретировался. по совету своих новых знакомых я принял решение ехать в Новый Узень, где базировалась вся промышленность Мангышлака. В Новом Узене я стал ходить по организациям, показывать свои домументы, из которых следовало, что я не беглый каторжник, а вполне законопослушный гражданин, находящийся в отпуске и владеющий несколькими строительными специальностями. При этом денег на обратную дорогу у меня нет. В одном СМУ начальник поставил на моем заявлении с просьбой принять на временную работу, резолюцию: "Оформить временно в связи с бедственным материальным положением." Наконец, по совету моих колоритных знакомых, с которыми я познакомился в Москве, я оформился помощником бурильщика на дальнюю буровую, работавшую вахтовым методом: вахту вертолетом забрасывали на буровую на шесть суток, затем прилетала смена, а отработавшую вахту возвращали в город Новый Узень, где она отдыхала, то есть шесть суток пьянствовала. Затем все повторялось. Я не был заинтересован в таком отдыхе и надеялся договориться на месте, работать на буровой без отдыха несколько смен, чтобы заработать.
         На время работы меня определили на постой в общагу, где в тот момент обретался очень милый молодой лезгин, который назвался старинным лезгинским именем Саша. Я облачился в выданную униформу: ватник, сапоги, подшлемник а свое цивильное плать;: финское пальто, заморские туфли,меховую шапку поместил в шкафчик и попросил симпатичного лезгина Сашу присмотреть за этим добром, пока я буду на буровой. Саша заверил меня, что все будет в порядке:
-не волнуйся, Гриша, пока я здесь все будет в порядке, в целости и сохранности.
И он действительно сдержал свое слово с честью горца: пока он был там, все было в целости и сохранности. Правда, он благоразумно выехал оттуда накануне моего возвращения и, видимо по рассеянности, прихватил мои вещи, порученные его заботам (представляю, какой восторг у девушек его аула вызвало его появление в финском пальто на шесть размеров больше, заморских туфлях на четыре размера больше и, соответственно, меховой шапке до подбородка. Видимо сразу стал завидным женихом, несмотря на плюгавую стать.) Кстати, это обстоятельство породило довольно забавную ситуацию на обратном пути.  В Москву я летел в довольно экзотическом виде: в ватнике, кирзовых сапогах и подшлемнике; добавьте к этому лохматую бороду до пупа и готов законченный образ беглого каторжника. Ну чистый Жан Вальжан на каторге! При подлете к Москве ко мне подошла стюардесса и тактично спросила:
-Вы до Москвы или дальше?
-до Москвы, недоумевая ответил я.
-до города знаете, как доехать?
-что, непохож на земляка?, улыбнулся я.
        Но это потом, а сразу на следующий день я на шесть суток улетел на буровую. Буровая была разведочная, сверхглубокая, около десяти тысяч метров, расположена в пустыне. Вахта жила в вагончиках. Работа велась в режиме двенадцать часов работы, двенадцать отдыха. Нельзя сказать, что работа на буровой очень тяжелая, но она очень опасная: травмы, если таковые случались, были крайне тяжелыми, здесь пальчик не порежешь, здесь, если труба (то есть свеча) сыграет, то добавки уже никто не просит, некому. А при выбросе инструмента (например, под давлением газов из глубины) инструмент (в нашем случае это десять километров стальных труб) сворачивается спиралью диаметром примерно триста метров. О пожаре я уже не говорю. Летом дикая жара, спрятаться негде, ни одного кустика и кругом одни ползучие гады: гюрза, кобра, эфа, скорпионы с фалангами. Самая противная эфа, она агрессивна и активна ночью. Зимой (а я там, хвала Создателю, был зимой) этой братвы нет, но бывают песчаные бури. Это-испытание для закаленных: песок залезает везде и проникает во все щели человеческого организма. Наиболее выразительно это описал Кобо Абэ в "Женщине в песках"; правда, там не было песчаной бури, там просто описаны ощущения человека, вынужденного жить в песках. Вот в такую ситуацию я попал примерно на месяц, так как мне удалось договориться с начальником буровой с очень подходящим его должности именем Султан. Рабочий контингент состоял из чеченцев и дагестанцев. Естественно, я вынужден был с ними тесно общаться и узнал их достаточно близко. И был весьма удивлен их нравами. Характерный пример: со мной в паре работал молодой чечен 18 лет, родной брат которого закончил физфак нашего МГУ, то есть должен был просветить его относительно порядков в Москве, но, когда я ему доказывал, что в Москве (а он мечтал туда с"ездить) пистолет ему не нужен, он смотрел на меня даже не с недоумением, а с возмущением: "А как же я за себя постою?" Из личного общения с ними я вынес твердое убеждение: понятия ЧЕЧЕН и ЗАКОН не совместимы, примерно так же, как в одной из миниатюр И. Алейникова (царствие ому небесное) и Ю. Стоянова:
-да это же язык Эзопа!
-а я думал, язык и зопа несовместимы.
          На буровой я познакомился с очаровательной лаборанткой Людой, которая была примерно на десйсать лет моложе меня и мечтала поступить в институт. Узнав, что я закончил мехмат МГУ, она попросила меня позаниматься с ней физикой и математикой. Естественно я согласился, так как время для занятий было и почему не помочь хорошему человеку. Когда я вернулся с буровой мы продолжили эти занятия и так увлеклись физикой и матеметикой, что не заметили, как оказались в одной постели. Это было прекрасно и восхитительно! По моей просьбе она сделеле себе татуировку на груди и на попке: "Я ВСЯ ТВОЯ!". Должен заметить, это очень сближало. Попробуйте.
           Как я упоминал выше, приехав с буровой, я не застал ни своего цивильного гардероба , ни джигита-соседа. Осознав потерю, пошел в ментуру и заявил о краже. Заявление принял дежурный и направил меня к симпатичному следователю по имени Руслан (он теперь наверное генерал на пенсии). Он не стал меня утешать и и выразил осторожный оптимизм, что возможно через месяц мы получим первые результаты. Однако! А отпуск мой меж тем заканчивался. Как Быть? А интерес мой к Мангышлаку еще не угас, а интерес к очаровательной женщине Людочке тем более! Я осторожно поинтересовался у Руслана, не может ли он дать мне справку, что в интересах следствия я нужен здесь?
-это магарычевое дело, старик,-заметил он
-ну, тогда я пошел?,-ответил я.
         После того, как мы скрепили наше сотрудничество традиционным русским способом, Руслан дал мне официальную справку, которая позволяла мне продлить свое пребывание в прекрасном оазисе в пустыне, городе Новых Узень еще на три недели.
          Быт и нравы Мангышлака заслуживают того, чтобы о них сказать отдельно. Я-коренной москвич, родился и вырос в Москве,  работал в НИИ, привык к определенному образу жизни и характеру взаимоотношений между людьми. Конечно, в Армии в Заполярьи тоже кое-чего насмотрелся, но та среда, в которую я окунулся на Мангышлаке, меня поразила. Прежде всего поразил административный центр Мангышлака город Шевченко. Представьте себе вознокший в пустыне на берегу моря современный город из стекла и бетона, дома ориентированы не вдоль-поперек, а по солнцу, город без окраин, вся промзона вынесена на нескольk hо километров за пределы города, а в городе только жилье, административные и управленческие здания и бытовая обслуга. ВО! Снабжение водой осуществляется с помощью двух атомных опреснителей и это приводит иногда к некоторому парадоксу: в городе всегда есть горячая вода, но не всегда холодная. Снабжение города по высшему классу: в магазинах чешское пиво, языки и прочие деликатесы. И это в период развитого социализма, когда в Москве только отдельная и любительская!
         Но вот нравы! Нравы определяются особенностями проживающего контингента. Контингент серьезный: это люди, отсидевшие здесь десять и выше и получившие как говорят на местном жаргоне "по рогам", то есть поражение в правах. Контингент такой, которому в силу его особенностей оружия иметь не положено, однако ОНО У ВСЕХ ЕСТЬ! Это пистолет или хотя бы нож, но не такой, каким kарандаши точат, а такой, что при нажатии на кнопку у него вылетает клинок, который пробивает дюймовую доску на десяти метрах. Ну и как следствие постоянные разборки. Я не помню ни одного дня своего пребывания на Мангышлаке, чтобы не случилось убивства. Люди пьют чай на балконе, а внизу убивают человека, ни один не вступится: знают, что вполне могут напороться или на пулю или на нож. Гангстерские боеввики о покорении дикого американского запада-детсадовские игры по сравнению с реальной жизнью Мангышлака начала семидесятых годов прошлого века. И это в то время, когда официальная большевистская пропаганда постянно бuбнила о моральном кодексе строителя мудизма.
         Особо стоит сказать о наркотиках. Это было время, когда в СССР категорически нельжа было заниматься двумя видами преступной деятельности: валютой и наркотой; Обязательно "посодют". А на Мангышлаке о ту пору наркота только что в магазинах не продавалась: я прихожу к знакомым парням, мы разговариваем, приходит человек, который видит меня в первый раз и трясущимися руками при мне набивает "косяк" (одна доза). И минут через десять приобретает человеческий облик, преображается. Конечно в этих условиях я не мог удержаться от соблазна попробовать испытать это состояние. Бывалые люди меня предупреждали: если ты "поймаешь приход", как говорят на жаргоне, ты-конченный человек, это не сравнимо ни с водкой, ни с женщиной, ни с чем. Ну как было удержаться, хотя, конечно, коленки дрожали. Я решился и попробовал...Ничего!. Попробовал еще раз, опять ничего. Пришел к своим знакомым и пожаловался: так мол и так, не могу поймать. На меня посмотрели долгим взглядом и утешили: ща поймаешь. И ПОЙМАЛ, ПО ПОЛНОЙ МАСТИ. Могу поделиться ощущениями:
         1.Полное выпадение памяти: ты начинаешь фразу (обычно бессмысленную) и теряешь ее на полуслове, на предлоге, потому, что забыл, что хотел сказать.
         2.Состояни дикой эйфории: рот до ушей и постоянное бессмысленное гы-гы-гы.
         3. Полное угнетение инстинкта самосохранения: ты ничего не боишься, ни высоты, ни воды, ничего; тебе кажется, что ты, сиганув с семнадцатого этажа, не вниз камнем, а будешь парить в небе, наслаждаясь этим полетом.
         Но самое страшное в этом: ПОХМЕЛьЕ. Я отходил от этого блаженного состояния два дня: два дня чудовищной ломки. И в этом таится самая главная опасность наркоты: человек пытается догнать то блаженное состояние, которое от него уходит, начинается "ДОГОН", то есть прием наркотика снова и снова, а это чудовищная нагрузка на центральную нервную систему человека (бывшего человека). Я сразу понял, что это не мое и сознательно отказался от этого раз и навсегда и безо всяких усилий над собой.

Григорий Русин