Врспоминания о Белгороде 02

Воспоминания о краеведе Юрии Шмелёве
Максима Баранова, искусствоведа, архитектора, скульптора (02)

(окончание)

«Как жаль, что Грибоедов не оставил своих записок! Написать его биографию было бы делом его друзей, но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны», - пишет А.С.Пушкин на смерть в Персии поэта и дипломата А.С.Грибоедова.

Я вспомнил эти строки, когда слушал воспоминания Максима Баранова о нашем ветеране войны и краеведе Юрии Шмелёве: вот он тоже «исчез», и трудно уже найти его следы, кроме кратких биографических справок, формальных упоминаний в интернете, да в архивах, но кто их читает? «Живых» воспоминаний о Юрии Николаевиче я не нашёл, и вот, подумалось, мы несколько восполняем сейчас этот наш «грех» перед памятью Ю.Н.Шмелёва.

- В 1987 году был торжественно открыт музей-диорама «Огненная дуга», в 1990 году «за творческо-патриотическую деятельность по сооружению в Белгороде музея-диорамы» Совет народных депутатов присваивает Юрию Шмелёву звание «Почётный гражданин города Белгорода». А в статье «Фронтовик и краевед» историка-архивиста А.Пчелинова-Образумова, газета «Наш Белгород» (ноябрь 2024), можно прочитать, что «Георгий Шмелёв не являлся инициатором строительства и реальных заслуг в строительстве музея-диорамы не имел...»

- Это лишнее свидетельство нездорового состояния нашего околоисторического сообщества: есть реальность во всём её многообразии с одной стороны и есть желающие потрясти своим «валетом» (помните шмелёвскую присказку?) – какой-нибудь очередной Зоил местного формирования, возжелавший придумать сенсацию и тем самым продвинуться в обретении более высокого социального статуса.

Какими данными руководствовался сей персонаж? Какую цель преследовал или чьё поручение отрабатывал? А самое интересное, что должен чувствовать в итоге исполнитель пасквиля? Он становится выше в своих глазах? Он во взалкавшие умы влил порцию «правды»? Изобличил! А теперь, как возглашают в одной передаче, правильный ответ.

Прежде, чем идея с созданием нашей диорамы приобрела какие-то реальные очертания, Юрий Николаевич объездил несколько городов, накапливая сведения о подобных сооружениях. И, кстати, большинство поездок он оплачивал из своего кармана, желая максимально ускорить процесс и не теряя времени на ожидания командировочных.

Свой выбор он остановил на прототипе в Днепропетровске и работа началась. Там побывал Е.Н.Савотченко, затем архитектор В.В.Перцев и процесс пошёл в сторону реализации идеи. Лично я был посвящён во все этапы создания данного объекта, более того – был причастен к изготовлению человеческих фигур предметного плана, помогал авторам живописного полотна в сборе визуального материала, а с одним из них, Николаем Яковлевичем Бутом, мы даже подружились – он доверил мне формирование его персональной выставки в нашем художественном музее.

Но вот чему я не удивлюсь ни разу, если какой-то местный бонч-бруевич станет в третью позицию и заявит, что всё это не соответствует действительности. Мне это хорошо знакомо, сам был оболган неоднократно и, если будет интересно, могу поделиться этими историями в деталях. Каждый проторяет свой путь, руководствуясь жизненными принципами, воспитанием, убеждениями: кто-то заходит в общественное пространство с главного входа, кто-то с бокового, а кто-то вообще «споднизу», наделяя себя правом ужалить, укусить и потрепать штанину.

Приведу в этой связи одну немаловажную деталь. Название диорамы «Огненная дуга» - это выстраданная инициатива Ю.Н.Шмелёва. Проектное название было иным – «Курская дуга, южный фас». Но он обежал все кабинеты нужных начальников, активно советовался с ветеранами и таки пробил вариант в его нынешнем звучании. «Ну, зачем нам в Белгороде курское наименование? Одна лишь путаница будет!» Так и повелось.

- Этот же историк-архивист А.Пчелинов-Образумов в своей статье пишет, что «вопреки распространённой версии, в освобождении Белгорода 5 августа 1943 года Георгий (Юрий - В.К.) Шмелёв участия не принимал...»

- Во время одной из встреч дома у Юрия Николаевича мы с моей женой начали расспрашивать его об общих знакомых, о ветеранах, о восстановлении города. Разговор получился душевным. Он вспоминал то об одном обстоятельстве, то о другом и повествование невольно вышло к теме освобождения города 5 августа 1943 года.

Наши передовые части уже практически выдавили врага за пределы (тогда ещё совсем небольшого) города и командование решило провести свежеподоспевшие подразделения строем по улице Будённого (ныне – проспект Славы). Его повествование сопровождалось таким количеством деталей и уточнений, которые не придумаешь для красного словца, да и зачем?

Прибывших со стороны Шебекино построили на привокзальной площади, в их числе был и Юрий Шмелёв, поскольку весь город был завален обломками кирпича, деревянных деталей зданий, они пошли не маршевым строем.

На город было больно смотреть – ни одного целого здания, сплошные руины, выживших жителей можно собрать, образно говоря, на ста квадратных метрах. И вдруг, где-то на пересечении улиц Будённого и Кирова навстречу молодому бойцу Юрию Шмелёву бежит мать! Нужно ли говорить, сколько эмоций было сфокусировано в этом месте и в это мгновение?

Конечно, нужно, но только не в свете «сенсационных» заявлений какого-то «разоблачителя». Не много ли чести? В очередной раз его вспучит на ту или иную тему, а мы будем всё бросать и уличать его в пустозвонстве? Рано или поздно каждый понесёт ответственность за любое своё неправедное слово.

- Краевед Юрий Коннов вспоминает в одном своём интервью, что Шмелёв, «как говорят, иногда, ногой открывал дверь к властям предержащим», неужели это правда?

- Помните, у Высоцкого в его поэтическом откровении «Я не люблю» есть строка «я ненавижу сплетни в виде версий». Это тот самый случай. Причём, Юрий Васильевич Коннов – известный историк-архивист, деятельность которого на виду у многих причастных к этому направлению, проще говоря, у тех, кто «в теме», и относится к ней без должного уважения я не могу. Но вот он – откровенный «ляп». Не может профессиональный историк начинать линию повествования с этого слова – «говорят».

Шмелёв был ярким, оригинальным рассказчиком и в его «арсенале» имелось несколько фирменных реплик, своеобразных сценарных заготовок. Даже своё увечье военной поры – потерю глаза – он вовлекал в сюжет повествования. К примеру, на вопрос собеседника «как, мол, Вы достучались до больших людей в высоких кабинетах?», он отвечал исключительно по-шмелёвски:

- Мне покажут, где находится кабинет министра (фамилия) и я пошёл! Здоровый глаз прикрываю ладонью, а протезом «смотрю» и иду наощупь! Прохожу приёмную, мимо секретарши и открываю дверь, чем придётся – когда рукой, когда ногой – и вваливаюсь в кабинет!..

Вот и вся присказка! С одной стороны забавно, а с другой всё же грустно, что мы таки дожили до тех времён, когда безобидную шутку или анекдот приходится растолковывать и объяснять.

Дважды мы вместе с ним заходили в очень высокие кабинеты и его воспитанность ни у кого не вызывала сомнений. Всё было чинно, спокойно и рассудительно. А любителям «задрать ногу» на его «пьедестал» или пнуть его памятник могу подбросить ещё несколько тем из биографии самобытного историка.

Сначала я узнал об этом от одного знакомого, а затем, уже после похорон Шмелёва, на девятый и сороковой дни, за поминальным столом тема его вклада в обустройство города была озвучена друзьями. Вывод после всего сказанного напрашивался сам собой: ещё даже в проекте не замаячил ни один коммерсант или продюсер, когда Шмелёв прокручивал свои комбинации на своём рабочем месте!

Если мне не изменяет память, то сначала при сооружении Белгородского цементного завода, а затем гостиницы «Центральная» он выполнял функции снабженца, обеспечивая объекты материалами для строительства и отделки интерьеров. Если кто-то в теме, то не даст соврать, каким испытанием была такая работа в пору наивысшего расцвета советской бюрократии на фоне повального дефицита.

Его энергии хватало и на освоение тех задач, от которых отстранились профессиональные историки. В самом начале девяностых он включился в активную борьбу с укровирусом на Крымском полуострове, где имел небольшую квартиру в Ялте. Хорошо помню содержание его публикаций, поскольку сам делился с ним соображениями по данному вопросу.

Мой анализ грядущих событий имел даже более радикальную оценку, чем его: я открыто заявлял (и тому есть свидетели), что при такой динамике расползания метастаз украинизма в перспективе 15-20 лет стволы артиллерии из Харькова будут направлены в нашу сторону, а их танки будут находиться у границы. Ему очень не хотелось в это верить и он полагал, что многое можно изменить с помощью убеждений, основанных на историческом анализе.

А «профессиональные историки», напомню, дружно отмалчивались. Наиболее отвязные крутили пальцем у виска в ответ на мои прогнозы и, теперь стало ясно, докрутились.

Так что, не получится у них затереть имя Шмелёва. Я его отнюдь не возвожу в степень непререкаемого авторитета. Он увлекался, делал ошибки, допускал неточности. Но никогда не опустился бы до перемывания костей и распускания «сплетен в виде версий».

(продолжение следует)

Фото: Максим Баранов /из личного архива/, Юрий Шмелёв /из интернет/

Виктор Каменев
13.11.2025
#белгород#история_белгорода#юрий_шмелёв#максим_баранов