Хайдеггер о гегельянце Марксе

Хайдеггер о «гегельянце» Марксе

Если, читая Хайдеггера, вы вдруг замечаете повторяющиеся советы от автора  взять на заметку философию Маркса в таких выражениях,  как  «марксистский взгляд на историю превосходит другие исторические теории», то  не стоит этому удивляться. «Платон нашего времени» не далеко ушел от Платона афинского, первого зачинателя коммунистических идей. Их связь через тысячелетия не случайна хотя бы потому, что разные по смыслу эпохи перемен рождают сходные по глубине способы мышления бытия. 

ххх

Фрагмент из «Письма о гуманизме» Мартина Хайдеггера (1).

…Бездомность, ожидающая осмысления, коренится в покинутости сущего бытием. Она признак забвения бытия. Вследствие его забытости истина бытия остается непродуманной. Забвение бытия косвенно дает о себе знать тем, что человек рассматривает и обрабатывает всегда только сущее. Поскольку он при этом не может обойтись без какого-то представления о бытии, бытие истолковывается им просто как «наиболее общее» и потому всеобъемлющее среди сущего, или как творение бесконечного Сущего, или как создание некоего абсолютного субъекта. Вдобавок «бытие» исстари именуется «сущим», и наоборот, «сущее» — бытием, оба словно кружась в загадочной и еще не осмысленной подмене.

Бытие как событие, посылающее истину, остается потаенным. Но судьба мира дает о себе знать в поэзии, хотя еще и не открывает себя в качестве истории бытия. Поэтому мысль слушавшего судьбу мира Гёльдерлина, нашедшая слово в стихотворении «Воспоминание», сущностно ближе к истоку и тем самым ближе к будущему, чем всепонимание «гражданина мира» Гёте. По тем же причинам отношение Гёльдерлина к греческому миру есть нечто существенно иное, чем гуманизм.

<…>

Бездомность становится судьбой мира. Надо поэтому мыслить это событие бытийно-исторически. То, что Маркс в сущностном и весомом смысле опознал вслед за Гегелем как отчуждение человека, уходит своими корнями в бездомность новоевропейского человека. Последняя вызвана судьбой бытия в образе метафизики, упрочена этой последней и одновременно ею же в качестве бездомности скрыта.

Поскольку Маркс, осмысливая отчуждение, проникает в сущностное измерение истории, постольку марксистский взгляд на историю превосходит другие исторические теории.

Поскольку, наоборот, ни Гуссерль, ни, насколько я пока вижу, Сартр не признает существенности исторического аспекта в бытии, постольку ни феноменология, ни экзистенциализм не достигают того измерения, внутри которого впервые оказывается возможным продуктивный диалог с марксизмом.

Для этого, конечно, нужно еще сначала, чтобы люди избавились от наивных представлений о материализме и от дешевых опровержений, якобы призванных его сразить.

<…>

Можно занимать разные позиции перед лицом коммунистических учений и их обоснования; бытийно-исторически ясно, что в коммунизме дает о себе знать стихийный опыт чего-то такого, что принадлежит истории мира. Кто рассматривает «коммунизм» только как «партию» или «мировоззрение», тот так же не додумывает, как люди, видящие за словом «американизм» только некий специфический жизненный стиль, да еще и принижающие его.

Опасность, к которой все определеннее скатывается прежняя Европа, состоит, пожалуй, прежде всего, в том, что ее мысль — некогда ее величие — отстает от сущностного хода наступающей мировой судьбы, которая сохраняет, тем не менее, в основных чертах своего сущностного истока европейский отпечаток.

Никакая метафизика, будь она идеалистическая, будь она материалистическая, будь она христианская, не способна по своей сути, а не только в уже предпринятых ею попытках напряженного саморазвертывания встать вровень с событиями, т. е.: увидеть, осмысленно и продуманно охватить то, что в полновесном смысле «бытия» теперь есть.

Перед лицом сущностной бездомности человека его будущая судьба видится бытийно-историческому мышлению в том, что он повернется к истине бытия и попытается найти себя в ней. Всякий национализм есть в своей метафизической сути антропологизм и как таковой субъективизм. Национализм не преодолевается простым интернационализмом, а только расширяется и возводится в систему. Национализм настолько же мало доходит и подтягивается таким путем до humanitas, насколько индивидуализм — путем внеисторического коллективизма.

Последний есть субъективность человека в ее тотальности. Коллективизм довершает ее абсолютное самоутверждение. Отменить себя субъективность отныне уже не может. Ее невозможно даже достаточным образом осмыслить односторонне опосредующей мыслью. Повсюду человек, вытолкнутый из истины бытия, вращается вокруг самого себя как animal rationale.

Существо человека состоит, однако, в том, что он больше чем просто
человек, если представлять последнего как разумное живое существо.

ххх

 Фрагмент из интервью Мартина Хайдеггера  журналу «L; Exress». (2)

Кор. – Не зависит ли … забвение вопрошания традиции от нужд современного мира?

Х.– Каких нужд?

Кор. –  В частности, от той радикальной противоположности, которая, начиная с Маркса, отделила теоретическое видение мира от практического, стремящегося этот мир преобразовать?

Х.– 11-й тезис о Фейербахе? Сегодня одно лишь действие без первоначального истолкования мира не изменит положения в этом мире.

……….. <…>

Кор.– Возможна ли связь Маркса и Хайдеггера?

Х. – На почве моей проблематики, думаю, нет. Вопрос о бытии – не вопрос Маркса. Это не должно означать, что творчество Маркса менее важно, чем творчество Гегеля, или, что оно чуждо метафизике. Бытие мыслится Марксом как Природа, которой нужно овладеть и управлять. Маркс остается самым крупным гегельянцем.

Кор.– Вы все еще читаете Маркса?

Х.–  Я недавно перечитывал его юношеские произведения. Впрочем, я следил за работами моего ученика Ландсхута, который их опубликовал в 1932 году. У меня было намерение посвятить прошлым летом этим текстам факультативный семинар с преподавателями из стран народной демократии, которые меня просили об этом.

……………

Кор.– Еще раз, думаете ли Вы, что между Вашей мыслью и марксизмом могут возникнуть в будущем «точки соприкосновения»?
 
Х. – Может быть, почему бы нет? Но я еще не могу сказать какие. Я получаю письма и принимаю гостей из социалистических стран: чехов, поляков, югославов, русских…

Кор.– Вы сказали однажды: «Что касается будущего, то я больше верю в социализм, чем в американизм». Сейчас Вы думаете также?

Х.– Разумеется.

––––––––––––––

1 Хайдеггер М. Письмо о гуманизме // Мартин Хайдеггер Время и бытие. Статьи и выступления. М., 1993. С. 206-209
2  Беседа с Хайдеггером. Интервью Мартина Хайдеггера  журналу «L; Exress» (1969). // Мартин Хайдеггер Разговор на проселочной дороге Избранные статьи позднего периода творчества. М., 1991. С. 147-152