Евгения Климова. Вера Холодная и Великий немой

   Под фотографией справа такая подпись:
   "Вера Холодная с мужем Владимиром на
    фронте во время Первой мировой войны. 1916 г."
    Снимок из книги Е. Климовой.

  «Спасибо тебе, Великий немой, за те впечатления,
которыми ты дарил меня с детства: ты показал мне
страны, миры; ты показал мне Индию, Ниагару,
подводные корабли, небоскрёбы…
 Будучи сам младенцем, ты смело брался за мировые
 шедевры и первый показал мне, маленькой девочке
из тихого губернского городка, «Гамлета», «Лира»,
«Анну Каренину», «Фауста». В те годы я, конечно,
не замечала твоей наивности, быть может, она особенно
пленяла меня, ребёнка…»
   Актриса Наталья Розенель-Луначарская

                ВЕРА ХОЛОДНАЯ И ВЕЛИКИЙ НЕМОЙ

   Коллекция биографий в серии «Жизнь замечательных людей» пополнилась в 2025 году оригинальной книгой – «ВЕРА ХОЛОДНАЯ. ОСКОЛКИ МИФОВ». Осколки мифов в судьбе актрисы Великого немого кино собрала москвичка ЕВГЕНИЯ ВЛАДИМИРОВНА КЛИМОВА.
   Не литератор. Но как всё скрупулёзно собрано и как убедительно, уважительно написано! На зависть!
   Сразу скажу, что Холодная – не псевдоним, а фамилия её супруга. Можно допустить, что Вере повезло в этом; немало людей (далеко не только актёры, но прозаики и поэты, политические деятели) чтобы как-то выделиться «из толпы», берут необычные прозвища – псевдонимы. Нередко – с мутным флёром.
   До замужества она – Вера Васильевна Левченко. О муже Веры – дальше.

                МИФЫ О НЕЙ – КАК МЫЛЬНЫЕ ПУЗЫРИ

   В литературе о Вере Холодной я видела слова о ней: «Звезда» немого кино. Не терплю это слово применительно к актёрам, актрисам. Звёзды на небе! И этим всё сказано!
   Но здесь можно сказать, что Вера – звёздочка на небосводе нового вида искусства – кино. «Звёздочка» - потому что она мало прожила. И, как звёздочка в Космосе, загорелась, немного искрилась-светилась, а потом погасла или скрылась в недрах одной из Вселенной.

  У самого «серебряного» поэта из Серебряного века Игоря - Северянина (Игорь Васильевич Лотарев; 1887-1941) есть стихотворение «Звезда и дева»:
  Вот и звезда золотая
  Вышла на небо сиять.
  Звёздочка, верно, не знает,
  Что ей недолго блистать…
   Вера Холодная и дева – героиня поэта – блистали недолго по разным причинам. У девы продолжение судьбы романтическое, а у актрисы – печальное.

   Когда и чем зацепила Евгению Климову биография артистки немого кино Веры Холодной, автор книги рассказала в интервью журналистке Ольги Кузьминой (газета «Вечерняя Москва»,23 сентября 2025 год; № 178 (30130). «Загадка кинозвезды №1 сродни тайне Моны Лизы»):

   «Это получилось случайно и довольно неожиданно. Всё началось с моего интереса к истории моей семьи. Вроде начинаешь узко исследовать свой мирок, а потом происходит удивительный эффект: ты словно расширяешься, начинаешь ощущать, как тебя связывают невидимые, но прочные нити с людьми, с местом, в котором живёшь.
   Как и многих, меня интересовал сложный период начала ХХ века, период революции и гражданской войны. Хотелось понять и разобраться, а что тогда происходило на самом деле; как эта страшная волна коснулась моих предков, их друзей и знакомых.
   Я изучала материалы того времени, и вдруг стала часто встречать имя кинозвезды Веры Холодной: то в связи с одним фактом, то с другим. Мне стало интересно: а где она жила в Москве? Где училась? Где снималась?

   Материалов о ней было много, но, проверив общедоступные данные, я обнаружила неточности. Один известный факт биографии рассыпался при первой же проверке! Перепроверила другой – и он оказался недостоверным.
   Как мыльные пузыри, мифы лопались один за другим. Это удивило и заинтриговало. Стало понятно, что биография «королевы экрана» уже много лет обрастает вымыслами. Было интересно найти первоисточники ошибок.
   С этого и началось моё погружение в тему, которое превратилось в настоящее детективное расследование в архивах Москвы, Киева, Ульяновска, Саратова, Петербурга, Одессы, Люблина. Даже Париж и Нью-Йорк оказались доступными для поиска информации».

                КТО РОДИЛ КИНО?

   Слово «кинематография» расшифровывается так: от греческих – kinema (kinematos; ударение в этих словах на букву «е») – ДВИЖЕНИЕ + grapho (ударение на «о») – ПИШУ.
   Чаще всего, вспоминая историю кино, как изобретателей, называют братьев Люмьер. Есть информация, что были и те, кто оспаривал их авторство. Называют даже жителя Одессы (а родился он в Харьковской губернии – в ту пору часть Российской империи)Иосифа Тимченко.
   О нём я ничего не нашла, а было бы интересно узнать, что он изобрёл, имеющее отношение к кино. Известны случаи, когда одно и то же научное открытие делают люди, живущие на разных континентах Земного шара. «Идеи витают в воздухе», - это утверждение спокойно объясняют физики и физиологи.

   О братьях Люмьер есть сведения в разной литературе. Но не они герои в книге о Вере Холодной, а потому – лишь короткая информация из «Нового энциклопедического словаря»:
   «Люмьер Луи Жан (1864-1948), французский изобретатель; в 1895 году при участии брата Огюста (1862-1954) создал аппарат для съёмки и проецирования «движущихся фотографий» - первый пригодный к практическому использованию киноаппарат, получивший название «кинематограф».
   Первая демонстрация снятого Люмьерами кинофильма состоялась в Париже 28 декабря 1895 года».

   И то был коротенький фильм «Выход рабочих с фабрики Люмьер в Лионе». Кстати, чтобы кадры двигались, надо было крутить валик, на который была намотана плёнка.
   Фабрика в Лионе принадлежала отцу братьев. Луи и Огюст получили одинаковое техническое образование. Занимались фотографией. Но судя по их причастности к «движущимся фотографиям», Луи был технически более одарён и, возможно, идея – как заставить фотографии, то есть – изображения, двигаться, принадлежит именно ему.
    Огюст Люмьер был наделён другим талантом – менеджера; поиском, как бы сейчас сказали – спонсоров и залов (кафе и прочих) для показа нового чуда – кино. С первых тех шагов – показы не бесплатны.

   Если вдаваться в подробности появления «движущихся фотографий», то есть плёнки с кадрами, выясняется, что всё-таки братья Люмьер не были первыми в этом деле. Где-то кто-то делал такие попытки, но не предавал гласности свои технические открытия. И они, как бусинки золота, были скрыты в каких-то лабораторных недрах.
   А братья Люмьер, как кладоискатели, не поленились, откопали те открытия, запатентовали их и двинулись вперёд. Получается, что кино – творение отцов и отчимов.

   Абсолютно всё, что есть на Земном шаре и сам Земной шар – имеет своих архитекторов. Именно первые их «дети» и дела «детей» - платформа, фундамент для последователей. А по проторённым следам идти легче.
   Раз идти легче, чем предкам, то потомки, не тратя силы и время на «тропы», занимаются усовершенствованием того, что сделали их предшественники. Так трёхколёсный велосипед стал двухколёсным. И так далее.
 
   Если говорить о кино, то последователи братьев Люмьер и иже с ними придумали много нового: заставили фильмы разговаривать, в них появилась музыка; они стали гораздо длиннее (киносеанс в полтора- два часа давно никого не удивляет); киномеханик ручку аппарата не крутил – это делал автомат. Потом фильмы окрасились в разные цвета; появилось то, что называют, комбинированными съёмками и кадрами…
   И первые актёры Великого немого, среди которых была юная Вера Холодная, путём проб и ошибок, протаптывали тропинку для тех, кто пойдёт за ними.
   Это были первопроходцы!   

   В литературе я прочитала, что историческое событие – именно так можно назвать экспериментальный показ изобретения братьев Люмьер – содержало несколько коротеньких фильмов. К тому же, как я поняла, состояли они из блиц-кадров; никаких длинных панорам и прочего такого.
   Первый показанный фильм я назвала (см. выше). Этот я не видела. А вот «Политый поливальщик» в советское время нередко показывали по телевидению, приурочив фильм к каким-то датам кинематографа.
   Лишь какие-то штрихи сюжета. Солнечный летний день. Двор. Дворник поливает цветы и разную другую растительность. Откуда-то тянется длинный шланг. Вода бежит, работа у дворника спорится.

   И вдруг… воды нет. Не помню, прохожий то ли намеренно наступил на шланг, то ли нечаянно, на что-то засмотревшись. Скорее, нечаянно. Дворник, увидев, кто перекрыл воду, сразу заподозрил злой умысел. Фильм-то немой! Какими словами награждал поливальщик того гражданина мы не знаем. По мимике видно – теми, каких он заслужил.
   А дальше было то, что привлекало внимание зрителей к этому фильму и заставляло смеяться до икоты: героем фильма становится второй персонаж. Он, развеселившись или обидевшись, то отпускал шланг и тогда вода вновь начинала бежать, а дворник – поливал цветы; то неожиданно перекрывал воду…
   Вроде бы – ничего смешного. И в то же время смешно, если всматриваться в детали. Как закончилась та сцена, видно из названия. Политым был поливальщик, а не цветы.

   Интересный факт. Братья Люмьер, поработав в киноиндустрии, то ли разочаровались, то ли у них появились другие идеи, интереснее, чем кино, начали изобретать различные медицинские приборы. И на этом поприще сделали очень много важного для лечения людей.

                ВЕРА – КАК ЗРИТЕЛЬ   

    Итак, первый показ кино был в Париже 28 декабря 1895 года. Вере Холодной (тогда ещё – Левченко) 2 года.
   Евгения Климова приводит ещё один пример – как в России современники зарождения кино принимали его, что чувствовали, кем и чем восхищались. Речь о воспоминаниях первых кинозрительниц – сестёр Анастасии и Марины Цветаевых:
   «Иногда попадали на… полную романтики, сложного сюжета картину с участием Асты Нильсен*, актрисы неподражаемого таланта и очарования. Её худое лицо, острое книзу, огромные тёмные глаза, всегда трагические роли, высокое мастерство создания образа, полного грации и горечи, мужества вынести всё до конца,  - в какое чудесное содружество мы попадали, зайдя через ненавистное фойе, где столько людей и столько пошлости, - в тёмную залу с трепетом лунного экрана.

   Аста Нильсен! Её невозможно забыть. И волшебная условность тех лет кинематографического искусства, состоявшая в заколдованном молчании экрана, перешагивание в мир теней, которых сопровождали пояснительные строки, - и постоянное, вдобавок к ним, угадывание происходящего!
   Иногда мы попадали на комедии Макса Линдера. Смех опьянял».
   Ровесница Цветаевых, Вера Холодная, безусловно, чувствовала те же самые эмоции и боготворила Асту Нильсен, не пропускала с ней ни одного фильма».
 (*АСТА НИЛЬСЕН (1881-1972), датская актриса. Мировую известность получила в немом кино. Снималась в фильмах «Идиот», «Фрёкен Юлия», «Безрадостный переулок» и других)

    И в названной книге о Вере Холодной, и в другой литературе, издаваемой в России в разные годы, можно прочитать, что кинематография появилась в крупных странах раньше, чем в Российской империи. Тому были разные причины, но вовсе не потому, что среди её граждан не было талантливых людей.
   А что очень хорошо подталкивает развитие в любой стране разных отраслей хозяйства, искусство? Правильно – как только перекрываются каналы, по которым всё такое, готовенькое, поступает из других стран!
   В наше время из-за того, что называют «санкциями», вдруг получили второе дыхание  разные захиревшие (хиреть - разрешённое слово; становиться вялым, чахнуть) заводы, фабрики, фермерские хозяйства; сфера путешествий (список большой).
   В какой мере сейчас подобные «приливы» из других стран коснулись кинопроизводства, других видов искусства, точно не знаю. Но в фойе московских кинотеатров больше рекламы зарубежных фильмов – боевиков, фэнтези… Оскаленные лица, разный вид оружия.

    Своеобразные «санкции» случались и раньше. Например, в 20-х годах ХХ века: в 1914 году Германия объявляет войну России (причину я оставляю в стороне). Россия «вступает в войну с Германией» - об этом в манифесте императора Николая II.
   Упомянув о тех событиях, Е. Климова пишет:

   «В условиях войны изоляция России от европейского рынка вызвала стремительное развитие отечественного кинематографа. Ввоз импортных фильмов резко сократился (особенно из Германии), и компании, ранее занимавшиеся прокатом иностранных картин, вынуждены были переключиться на собственное производство…
   В империи началась настоящая кинолихорадка».
   Как грибы после дождя, росли фирмы, выпускающие фильмы (есть цифры); количество самих фильмов; открывались кинотеатры; появились журналы с тематикой о кино (9 к 1916 году).

   Ещё из книги:
   «Фильмы ставили все, у кого были средства и желание заняться этим делом. Снимали на натуре, в гаражах, пустующих магазинах или пивных, а иногда даже в частных квартирах.
   Сценарии писали сами режиссёры, иногда их покупали у писателей, журналистов или газетных репортёров. От сценаристов требовалось лишь одно – придумать трюк или ситуацию, которая заинтересовала бы театровладельцев и зрителей».
   Изначально фильмы были товаром: их продавали и покупали.

   Могла ли новая – киноиндустрия обойтись без актёров? Безусловно, нет! Не будем забывать, что был ещё один вид зрелища – театр, древний из древнейших зрелищ. Были опера, оперетта, балет. Их актёры пели, танцевали; знали, как ходить по сцене. И главное: театр не был немым!
   Когда в Москве и других городах быстро начали открываться синематографические ателье (предтечи киностудий), туда стало приходить множество театральных актёров и просто желающих попробовать себя в роли героев кино.
   Правда, как пишет автор книги, сначала театральные актёры несколько скептически и снисходительно относились к первым актёрам кино – непрофессионалам. Но победило любопытство.

   Е. Климова отметила такую особенность: «В 1910-е годы демократические театры миниатюр и кинематограф стали теми формами искусства, которые оказались наиболее доступными массовому зрителю. Особую популярность они завоевали в провинции.
   Кино стирало границы – как географические, так и социальные. Именно это свойство кино особенно привлекло Веру Холодную».
   Возможно, Вера с раннего детства мечтала стать артисткой кино. Анастасия и Марина Цветаевы были очарованы игрой в фильмах Асты Нильсон. Наверное, эти девочки, совсем не мечтавшие о работе в кино, как говорят, умывались слезами, когда плакала Аста; забывая о принесённых конфетах. Это были не грёзы о кинокарьере, а лишь соучастие в любовных и иных переживаниях героини Асты.

   У Веры на таких киносеансах могли быть другие эмоции. Наблюдая за Астой или за актёрами в других зарубежных фильмах, она, заинтригованная, вероятно, спрашивала себя: «А я смогла бы сыграть такую роль?» или сказать: «Я бы поступила по-другому, гордо бы ушла от него», или, размечтавшись: «Ах, если бы меня взяли в кино, я была бы очень счастлива!».
   Без всякого сомнения, Вера не была просто зрительницей; она вбирала, впитывала нюансы игры актёров Великого немого; примеряла на себя их роли. Она училась быть актрисой, перенимая жесты, мимику, движения актёров. Возможно, потом дома, стоя у зеркала, она играла придуманные ею же роли: смеялась, рыдала, кого-то обнимала…

                КАКИЕ МИФЫ БРОСИЛИСЬ В ГЛАЗА АВТОРУ КНИГИ?
   
    Пересказывать всю книгу – ненужное дело. Здесь есть немало отступлений от основной темы, что логично, потому что надо показать, а что было «за окном» в ту пору в Российской империи (Вера Холодная немного пожила и в советской России); об отношениях империи с другими странами.
    Много фамилий людей - так или иначе сопричастных к жизни актрисы. Города, улицы, цифры; сплетни, интриги… На фоне всего этого новый вид искусства – кино. Как яркий след молнии на темном небосводе. И первые герои фильмов; их амплуа.
    Надеюсь, что те, кого интересует судьба Веры, прочитают книгу Е. Климовой и другую литературу.

   А потому – лишь некоторые мифы, которые удалось развенчать автору. Евгения Владимировна облегчила нам чтение её оды об актрисе Великого немого.
    Она, разобравшись с мифами, достоверные сведения о жизни своей героини объединила под названиями: «Основные даты жизни и творчества Веры Холодной», «Приложения. Справка о семье» и «Ключевые события по годам после смерти Веры Холодной».
   Словно предчувствуя, что жизнь её будет недолгой, Вера, можно сказать, торопилась жить. К первым пробам в кино она уже была замужем и родила двух дочерей.
   Не называя мифы (один из них– дата и место её рождения), возьму некоторые страницы её судьбы из главы в книге «Основные даты…» (коротко, без подробностей).

  - Отец – Василий Адрианович Левченко. Мама – Екатерина Сергеевна Иванова. Венчались в 1888 году в одном из православных храмов Симбирской губернии. В то время жених был студентом физико-математического факультета Киевского университета.
   В. Левченко служит в разных уездах, а потому семья переезжает. Так они оказались в Полтавской губернии.
   - Вера Васильевна Левченко родилась 9 августа (28 июля) 1893 года в местечке Оржица Лубенского уезда Полтавской губернии.
   В 1896 году родилась сестра Веры – Надежда.
   Летом того года их отец умер от холеры. Ему было 30 лет.

  - Разные переезды семьи, житейские трудности. Помогает Настасья Владимировна Подъяпольская, мама матери Веры и Надежды.
   Именно с ней Екатерина Сергеевна и девочки в 1903 году переезжают в Москву.
 - Семья живёт по разным адресам в Москве. Вера учится в гимназии (есть название), потом в МИТУ – Московское императорское театральное училище. Я так и не поняла, какое из учебных заведений она окончила.

   - Владимир Холодный (по образованию и службе – профессиональный военный), будущий муж Веры, приезжает в Москву в 1910 году. Разная информация, где и как они познакомились. Одна из версий – где-то на танцах.
   Они венчались в мае 1912 года. Поселяются в дом №28 на Новой Басманной. Дом сохранился.
   - У них будет две дочери: Женя и Нонна.
   Ещё мифы: что Вера Васильевна будет отравлена ядом кураре; что, уже будучи киноактрисой, станет агентом какой-то вражеской державы. Эти мифы Е. Климова также  опровергает очень доказательно.
 
                ПРОБЫ В КИНО. ПЕРВЫЕ ФИЛЬМЫ. УСПЕХ.

   Именно вот такую Веру – ставшую женой и мамой, вспоминал Александр Николаевич Вертинский в своих мемуарах «Дорогой длинною…» (1889-1957; артист эстрады, певец, автор музыки к песням). Его слова приводит Е. Климова в главе «Дебют и первые пробы»:
   «Среди моих тогдашних знакомых была очень красивая молодая женщина, жена прапорщика (сразу поправим – подпоручика – Е. К.) Холодного – Вера Холодная. Я часто бывал у неё и был в хороших отношениях и с ней, и с её сестрой, и с её мужем.
   А с её маленькой дочерью Женечкой я играл в детской, дарил ей куклы и был, в общем, свой человек у них.

   Как-то, повстречав её на Кузнецком, по которому она ежедневно фланировала, я предложил ей попробовать свои силы в кино. Она сначала отказывалась, потом заинтересовалась, и я привёз её на кинофабрику и показал дирекции.
   Холодная понравилась. Постепенно её стали втягивать в работу. Не успел я, что называется, и глазом моргнуть, как она уже играла картину за картиной, и успех её у публики возрастал с каждой новой ролью».

   Оказывается, Вера отрицала, что именно А. Вертинский «втянул» её в кино. А кто?
   У автора книги аргументы такие:
   «У Веры Холодной была своя версия, как она попала в кино, и в ней она никак не упоминала Вертинского, несмотря на его уверения, что Вера всегда помнила, что он впервые подсказал ей путь в кино.
   Александр Николаевич предупреждал, что его мемуары не всегда следуют строгой хронологии. Поэтому его дружеские визиты к Холодной, скорее всего, нужно отнести ко времени его возвращения с фронта, к 1915 – 1917 годам.
   Хотя их знакомство вполне могло состояться ещё накануне войны – ведь чтобы успеть подружиться с Владимиром Холодным, нужно было познакомиться с ним до июльской мобилизации 1914 года, после которой он лишь изредка приезжал домой в отпуск».

   А затем Евгения Климова пытается разобраться, как же Вера попала в кино, как актриса; кто был её первым «крёстным отцом» в этой работе, и когда это было.
   Некоторые биографы Веры Холодной утверждали, что впервые (лето 1914 года) она вошла в кинокадры у режиссёра Алексея Григорьевича Талдыкина (1864-1922). В то время он - «один из первых предпринимателей в области кино в России». В Москве за Донским монастырём (5-й Михайловский проезд) он построил кинопавильон, где и шли съёмки.
   Вера там не упоминается. Ничего от того павильона не сохранилось.

                КРАСИВАЯ БРЮНЕТКА, ПЕРЕХОДЯЩАЯ УЛИЦУ   

    Следя за первыми шагами Веры к двери кинопавильона (ателье), Евгения Климова пишет и о других версиях. Получается, что сама Вера шла навстречу Великому немому, сама делала те робкие шаги. Дорога к кинопавильонам не была безлюдной. Судьба устраивала ей интересные встречи.
    Так, не вдруг, на её пути оказался режиссёр Владимир Ростиславович Гардин (1877 – 1965).
   Из книги:
   «Режиссёр Владимир Гардин так вспоминал свою первую встречу с Верой Холодной в 1914 году: «Сижу я однажды в режиссёрском кабинете перед большим зеркальным окном, откуда виден мост возле Александровского вокзала и всё движение по Тверской-Ямской улице… Мой помощник… обратил моё внимание на красивую брюнетку, переходящую улицу и направляющуюся, по-видимому, к нам».

   Вера Холодная сказала Гардину, что хочет попробовать свои силы на экране, хотя раньше никогда не играла на сцене. В тот момент шли съёмки «Анны Карениной»… Неопытной, но очень красивой бывшей ученице балетного училища Гардин мог предложить только участие в массовой сцене на балу и эпизод в роли кормилицы.
   Владелец предприятия Тиман (кинофирма «Тиман и Рейнгард») тоже обратил внимание на красоту Холодной, но отказался привлекать любительницу к следующим фильмам «Золотой серии».

   В мае 1914 года Вере 20 лет. Молодая и красивая!
   «Неопытной, но очень красивой бывшей ученице балетного училища» (см. выше). Да, Вера училась в училище такого профиля и, как говорили её педагоги, у неё был талант. Но балериной она не стала.
  Одна из версий. Посмотрите на её фотографию на обложке книги «Вера Холодная. Осколки мифов». Завитки волос на лбу – это не случайно выбившаяся из причёски прядь, а намеренно выпущенные волосы.
  Оказывается, на той части её лба было какое-то тёмное («родимое»?) пятно. Вера стеснялась и тщательно его прикрывала. Ушла из балетного училища, так как решила: с пятном ей не место в балетной труппе. Кто знает, возможно, она чувствовала, что балет – не её дело. Чужая душа - потёмки.

   Чтобы смягчить отказ – не снимать в «Анне Карениной», добряк В. Гардин дал Вере рекомендательное письмо к другому режиссёру: «По его словам, он был настолько уверен, что из неё ничего не выйдет, что предложил конкурентам Ханжонкова использовать красоту Холодной.
   Режиссёр этой студии, Евгений Францевич Бауэр, смог найти, как раскрыть Веру на экране. Поэтому Гардин называл себя крёстным отцом Веры Холодной, а её учителем и первооткрывателем – режиссёра Бауэра, благодаря которому через год расцвела первая «королева экрана».

   Признаюсь, я так и не поняла: снималась Вера в фильме «Анна Каренина» или нет. Режиссёр В. Гардин умудрился уложить весь съёмочный и монтажный процесс за 20 дней! Сравните сроки с последующими съёмками фильма «Анна Каренина» по роману русского писателя Льва Толстого – как говорят: небо и земля!   
    
  В Российской империи в ту пору не было киношкол (до ВГИКа было очень далеко). Для начала кинокарьеры тогда многое решали молодость и красота у женщин; у мужчин были свои стандарты. Сотворением мира кино занимались также – не красивые, и вовсе – не мускулистые.
   Кинематограф (от Великого немого – до Великого звукового) развивался только благодаря энтузиазму и таланту продюсеров, режиссёров, операторов, актёров… Одним словом: фантазёров!
   Кажется мне уместным здесь вот это стихотворение-призыв «СОТВОРЕНИЕ МИРА» поэтессы Ирины Снеговой (часть из него):

 Не спите поздно. Подымайтесь сразу,
 С трамваем первым. С первой птичьей фразой.
 Вставайте раньше. Пейте кофе крепкий.
 Займитесь вместе с Солнцем кладкой, лепкой,
 Формовкой, краской – сотвореньем мира,
 Вставайте раньше. Душно или сыро,
 Мороз иль жар – вставайте. Дела много!
 Работайте. Восторженно и строго…

 Но если день был трудным, и сомненья
 Швыряли вас, как мячик по арене,
 И неудачи сыпались злорадно,
 Мелькая, точно в киноленте кадры,
 И вечер не приносит перемены, -
 Ложитесь спать…
   И такой совет автора стихотворения: а завтра непременно встаньте пораньше и
   - За сотворенье мира принимайтесь!
   
                «ПЕСНЬ ТОРЖЕСТВУЮЩЕЙ ЛЮБВИ» И ДРУГИЕ ФИЛЬМЫ

   Повторяю, что пересказать всю книгу – утопия. А потому я лишь назову некоторые фильмы, в которых уже блистала Вера, и некоторых тех, кто помог ей раскрыть свои таланты.
   Е. Климова на вопрос: «Где же состоялось судьбоносное знакомство Веры Холодной с  Александром Ханжонковым?», пишет, что они познакомились в клубе Союза деятелей искусства «Алатр» («в старину алатром называли янтарь, солнечный камень»).
   А потому «стены комнат клуба были оклеены жёлтыми обоями с разлапистыми красными цветами и зелёными листьями». Интерьером клуба занимался художник Константин Коровин. Прелестный художник!

   И дальше автор книги подробно рассказывает о том клубе: где находился, по чьей инициативе он был создан, кто туда ходил. В основном, актёры московских (перечисляются) театров, художники, музыканты, прозаики, поэты, журналисты.
   Понятно, как проходили там вечера: играла музыка, пели, танцевали (чрезвычайно популярны были танго и кэк- уока), читали стихи. Обсуждали военные и политические новости. Есть здесь своеобразная ода клубу и текст гимна:

   Сбросив камень злых сомнений
   Пой, пляши, играй, шути!
   Пусть Алатра светлый гений
   Нам сверкает на пути!..

   Что за танец кэк-уока, какие па (движения) делали танцоры, не знаю. Увидела потом написанное по-другому: кекуока.
   Можно предположить, что среди лучших танцоров там была Вера Холодная. С её навыками балерины по-другому никак не могло быть.
   В книге приведено её интервью в 1918 году: «Вера Холодная вспоминала, что в «Алатре» она встретилась с Н. Туркиным, который служил у Ханжонкова. Он пригласил её на студию, где ей поручили роль в «Песне торжествующей любви».
    «Я не решалась сразу браться за такую серьёзную роль, боялась за игру и за лицо, так как мне говорили, что экран часто искажает черты. Но меня убедили сначала попробовать, и я согласилась».

   Из главы книги «Проснуться знаменитой»:
   «Про то, что случилось потом, написаны тонны статей. Как удачно Вера Холодная нашла «своего» режиссёра, как идеально подошла ей, начинающей неопытной актрисе, роль завороженной сомнамбулы, как Ханжонков сразу предложил подписать трёхлетний контракт, как Вера Холодная проснулась знаменитой в августе 1915 года после показа первых фильмов с её участием.
   Тогда же летом сразу сняли и «Пламя неба», которое поставили в прокат раньше «Песни» - как менее удачную «фильму».

   Ханжонков вспоминал: «Молодая, неискушённая даже театральным опытом  Холодная своими прекрасными серыми глазами и классическим профилем произвела сенсацию и сразу же попала с разряд кинозвёзд, восходящих на русском киногоризонте».
   Вера была очень рада стать кинематографической артисткой. Чувствовала, что, наконец, нашла себя, своё место в жизни».

  Из энциклопедического словаря: «Ханжонков Александр Алексеевич (1877-1945), организатор и руководитель первого российского кинопредприятия, выпускавшего (с 1907 г.) отечественные фильмы. Вместе с режиссёром В. М. Гончаровым сняли первый отечественный полнометражный фильм «Оборона Севастополя» (1911 г.)».
   И дальше о его работе в кинематографе после 1917 года. Скупо в словаре об этом очень талантливом, оригинальном кинодеятеле.

   Зато о нём, как о режиссёре, открывшем талант у Веры Холодной, много уважительных эпитетов (что заслужено!) в книге Е. Климовой. Перечислю лишь некоторые его фильмы в 1915 году с участием Веры:
   «Пламя неба», «Песнь торжествующей любви», «Дети века», «Пробуждение», «Наказанный Антоша», «Миражи». А в 1916 году ещё 8 фильмов: «В мире должна царить красота», «Жизнь за жизнь», «Лунная красавица», «Огненный дьявол», «Одна из многих», «Ради счастья», «Столичный яд», «Шахматы жизни».

   Снималась она также в фильмах других режиссёров, в частности у Д. И. Харитонова. Есть большой список их совместной работы – 16 фильмов, «многие из которых так и не вышли на экран». Именно в этом перечне упоминается фильм, который называют чаще всего, вспоминая Веру Холодную, «Молчи, грусть, молчи…».
   Ещё такие Д. И. Харитонова: «Последнее танго», «Княжна Тараканова», «Дама с камелиями», «Цыганка Аза» …

                ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ

   Как эта молодая женщина умудрилась за неполных четыре года своей кинокарьеры так много сделать – загадка!
   Кроме того, что она снималась в фильмах (а это вовсе не увеселительная прогулка – как кому-то может казаться; это тяжёлый труд), были разные благотворительные концерты – для помощи раненым воинам, сиротам; в пользу безработных артистов…
   1916 год: «Вера Холодная участвует в благотворительных концертах для сборов подарков на фронт. Отправляет книжную библиотеку в расположение 5-го армейского корпуса (там служит в штабе её муж Владимир). Сопровождает собранные подарки для бойцов в окопах».
   Нигде не упомянут её рост, но то, что она была худенькой, видно на фотографиях – ключицы выдают её хрупкость.

    Я удивилась, прочитав в книге о гастрольных поездках Веры. Каким путём колесили по стране артистические бригады, трудно представить. В холодных поездах, на санях, на подводах, на катерах?
   Август 1918 года.  Вера в Одессе.  «Концерты Холодной и Рунича в Кишинёве, Николаеве, Херсоне».
   Октябрь того же года: «Гастроли по маршруту Одесса – Севастополь – Ялта – Симферополь – Мелитополь – Мариуполь – Запорожье - Киев – Харьков – Днепропетровск – Одесса.
   Можно быть уверенным, что в архивах перечисленных городов, где Вера с товарищами по киноцеху побывала на гастролях, хранятся афиши концертов, газеты с заметками о приезде столичных актёров.

   Январь 1919 года. В Одессе французы, поляки и прочие.
   «Вместе с прибывающими войсками интервентов в Одессу занесён вирус «испанки» (третья волна заболеваемости)».
   3 января того года: «Объявление о гастрольном турне Веры Холодной и Осипа Рунича по маршруту: Евпатория, Севастополь, Керчь, Ростов».
   Вера заразилась «испанкой». 8 февраля 1919 года, уже больная, она участвует в  очередном благотворительном концерте. Последнем. 
   16 (3) февраля 1919 года Вера Васильевна Холодная «скончалась …от осложнений, вызванных испанским гриппом». Её похоронили в Одессе «на закрытом Старом (Первом христианском) кладбище». Потом кладбище разрушили. Её захоронение не известно.

                ОТЦА РАССТРЕЛЯЛИ. ДОЧЕРИ – СИРОТЫ

   Многое изменилось в жизни жителей России после военного государственного переворота в октябре 1917 года. Хоть и прожила в том кошмаре Вера Холодная недолго, но переживаний было немало. Об этом есть разные подробности в книге о ней.
   Например, такие: «Политические репрессии катком прошлись по семье Холодных». Имеется в виду семья мужа Веры – Владимира и его родных. Судьба трёх (а было их четыре) родных братьев Холодных сложилась трагически после «революции» в 1917 году.

   «Жизнь младшего из братьев, - пишет Е. Климова, - Владимира Холодного, человека разносторонних дарований, оборвалась в 30 лет, в самом начале 1920 года. Любитель-орнитолог и журналист по призванию, спортсмен и мотоциклист, он прошёл через горнило Первой мировой войны, дослужившись до поручика царской армии».
   И ещё подробнее о нём в главе «Приложения. Справка о семье»:

   «Муж Веры Холодной. Владимир Григорьевич Холодный родился 26 июня (8 июля) 1889 года в Воронеже у статского советника, инспектора Воронежской гимназии, Григория Макарьевича Холодного и его жены Александры Алексеевны Бородиной.
   Потомственный дворянин в первом поколении. Его родители родом из купеческого сословия городов Переяслава и Тамбова. Сначала учился в гимназии Новочеркасска, затем в Харькове, где окончил гимназию с золотой медалью. Поступил в Петербургский университет на юридический факультет. Покинул его после двух семестров обучения.
   
   Поступил в Павловское военное училище и окончил его в 1910 году. Был направлен в Москву в Фанагорийский полк подпоручиком. Вышел в запас в марте 1912 года. Писал статьи о спорте в газету «Ауто» под псевдонимом В. Х. Недолгое время был её владельцем.
   Увлекался мотоциклами. Участник Первой мировой войны. Был ранен. Имел награды. В 1918 году остался в Москве с дочерью Нонной, когда Вера Холодная с дочерью Женей, матерью и сестрой Софьей выехала на Юг, в Одессу.
   Как бывший царский офицер, арестован в ходе наступления Деникина на Москву и расстрелян в январе 1920 года по решению «тройки»…  Место захоронения неизвестно».
   Ещё такая информация: «1920, январь 13 (или 19) – Владимир Холодный расстрелян в Москве. В составе «тройки», утверждавшей приговор, - Ф. Э. Дзержинский».

   Огромный памятник «непорочному» чекисту, палачу Ф. Э. Дзержинскому, как известно, убрали с одноименной площади в Москве (до того называлась по-другому и там был красивый фонтан). Теперь он находится в Музеоне – так называется на Крымской набережной музейное пространство под открытым небом - своеобразное кладбище для «осуждённых» памятников, бюстов тех, кто верховодил в России с октября 1917 года, а затем – в появившемся СССР.
    Огромный список, в котором Ленин, Сталин и прочие нелюди. По их повелению убивали молодых, работоспособных, талантливых, детородных мужчин и женщин. Не один миллион их, невинных, лишили жизни.
   Те палачи – в аду! Их жертвы, среди которых Владимир Холодный и два его брата, - в раю! Но лучше бы они остались живы. Огромную пользу принесли бы Отечеству.
   
  Автор книги очень подробно рассказала о предках Веры, о составе семей со стороны матери и отца; где кто родился, когда и на ком женился (вышли замуж), чем занимались, когда умерли. Они составили большое ветвистое родословное древо.
   Не повторяю рассказ о них, потому что речь здесь о Вере, её судьбе. По разным деталям видно, что в их клане все дружили, помогали друг другу. Вера, снимаясь в фильмах, получала хорошие гонорары. И всегда делилась с родными.
   На фотографиях в названной книге она в шикарных платьях; большие шляпки с бантиками, цветами, перьями; туфли на высоком каблуке, «лодочки», и также – с букетом.

   Вера умерла в 1919 году, Владимира, её мужа, расстреляли в 1920 году. А их дочери? Что было с ними? Жене 9 лет (плюс-минус месяцы), Нонне – наверное, чуть больше 7 лет ( к моменту гибели их отца).
   К счастью, они не попали в детский дом или что-то подобное. Опекунство над племянницами взяла родная сестра Веры – Надежда Васильевна. Раньше она вышла замуж за грека и стала Левченко-Хараламбидис. Они все уехали в Константинополь (Стамбул).
   В книге рассказано о детстве девочек; учились, повзрослели, вышли замуж. Разные адреса, где они жили, чем занимались, когда умерли. И прочие сведения.

   Аккорд: «Сейчас в Стамбуле, - пишет Е. Климова, - живёт внучка Веры Холодной, дочь Нонны – Вера Гилберт, но её все называют Верой Холодной. Она прекрасно говорит по-русски и не раз бывала в России.
   В своём интервью (есть сноска, где опубликовано) Вера Гилберт вспоминала, как в раннем детстве Нонна пела ей русские песенки, а позже читала ей русскую классику и пересказывала некоторые произведения. Благодаря Нонне, Вера полюбила Достоевского, хотя читала его на французском языке».
   Вера замужем; родила двоих сыновей. Они давно взрослые, живут не в России. Наверное, у них также есть дети. Значит, родословное древо Веры и Владимира Холодных разрастается. И это замечательно!

                СИМВОЛ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА

   Евгения Климова убеждена, что «Вера Холодная стала не просто актрисой, а символом утраченной прекрасной эпохи, «Россией, которую мы потеряли». С её именем у многих ассоциируется расцвет русского немого дореволюционного кинематографа».
   И ещё из «Введения» - «О чём эта книга и почему её нужно прочитать» (странно, что автор этого своеобразного напутствия читателям не назван; предполагаю, что это Е. Климова):

   «Вера Холодная – первая звезда русского экрана, эпоха в истории русского немого кино. Она идеально воплотила на экране образ современницы Серебряного века, утончённую женщину, «больную тоской и любовью».
   Холодная умерла в Одессе совсем молодой, в 25 лет, от осложнений скоротечного гриппа-испанки в 1919 году. Ей было отпущено мало времени, всего три с половиной года творческой жизни, но она успела сняться более чем в 50 фильмах.

   Далеко не все из них были шедеврами, но абсолютно во всех ролях Вера была любима, и одно упоминание её имени вызывало зрительский ажиотаж…   
   О Вере Холодной осталось мало достоверной информации, но феномен её популярности сродни улыбке Моны Лизы. Все о ней слышали, но объяснить рационально её воздействие на зрителя невозможно. Мы даже не можем составить полностью своё впечатление о её магии в кино».

   Я не могу составить «своё впечатление о магии в кино» Веры Холодной. Ни полностью, ни частично. Если когда-то и видела какие-то её кадры в фильмах, то не помню, в чём состояла магия.
   На многочисленных фотографиях – очаровательная дева. Но в молодости даже некрасивые – красивы. А вот когда время начинает ставить свои автографы на наших лицах – даже поклонники начинают петь другую «песню». Но Вера красивой была, красивой и умерла. Жаль, что мало прожила!

   Автор книги пишет, что осталось всего три полных кинофильма с её участием. Скорее, хранят в архиве – как хранят древние летописи: лишний раз никому не показывают, боясь неосторожного движения, действия света, влаги. Хотя я знаю, что многие древние рукописи опубликованы и стали книгами.
   Кто-то должен взять на себя инициативу: отреставрировать или каким-то способом переснять уцелевшие фильмы и части из не уцелевших с Верой Холодной – и показывать современным зрителям, то есть сделать достоянием государства и общества.
   Ведь: «Ничто на Земле не проходит бесследно!». И – никто!   

                СКАЗКА О ЗАГАДОЧНОЙ УЛЫБКЕ

   Итак, о магии (по-другому – чародейство и даже - колдовство). Портрет Моны Лизы (она же –«Джоконда») – героини полотна итальянского художника Леонардо да Винчи (1452-1519) я видела дважды. Первый раз, если не ошибаюсь, в Эрмитаже, а не в Русском музее, в тогдашнем - Ленинграде. А второй – в Лувре, в Париже.
   Могу предположить, что посетители этих музеев подолгу молча стояли возле той картины не просто так. Они уже были подготовлены (околдованы) мнением «компетентных» лиц о некой загадке в улыбке молодой женщины. И хотели убедиться, что, в самом деле, есть какая-то загадка.

   Вглядывалась в лицо Моны Лизы и я. Очень хотелось понять, в чём такое сочетание: «женственность и интимное обаяние». Увы, никакой загадки в улыбке я не увидела! Уверена, что художник не придавал особого значения именно улыбке. Может, ему больше нравилось выписывать руки или глаза молодой женщины.
   Есть слух: героиня полотна была замужем, жила где-то неподалёку, и что художник был немного в неё влюблён. Называют даже её имя и фамилию.
   Ничего удивительного! Музы художников, как правило – молодые и очень красивые женщины. Редкий мужчина может устоять перед красотой. Так уж почему-то повелось на нашем свете: именно мужчина способен оценить красоту женщины. Простите, побрюзжу немного.

     Прими ж восторг души,
     Ведь даже небеса
     Восторженных молитв не отрицают!
  Часто вспоминаю (как помню) эти очаровательные строчки. Надеюсь, не перепутала ни с кем английского поэта-романтика Шелли Перси Биш (1797-1851). У него также была Муза, которую он однажды встретил в церкви.
   По-моему мнению, загадка в улыбке Джоконды – такая же сказка, как и чьё-то утверждение: «Увидеть Париж – и умереть». Города в России, не только Москва, Санкт-Петербург, но и многие другие, - ярче; там оригинальная архитектура; они зеленее и просторнее.
   И Париж по-своему красив. Да, всяк кулик своё болото хвалит.
   Символ или не символ Серебряного века Вера Холодная? Сейчас это совсем неважно. Она из первопроходцев. За это Вере Васильевне – симпатия и огромная благодарность!

                НЕ ПРЯЧЬТЕ ГОЛОВЫ В ПЕСОК!

   Я пыталась найти у «серебряных» поэтов стихи о кино. Или их не было, или мне не попались. В сборнике (приличного объёма) Игоря - Северянина «Поэтическая Россия» - ни строчки, что странно: значит не вдохновило.
    «Я, гений Игорь – Северянин…», - поэт о себе, любимом. Именно так – через дефис – поэт подписывал свои поэзы. Не «стихотворения», «медальоны о поэтах, писателях и композиторах» и прочие произведения, а поэзы. Модернизмом пронизано всё, что касалось его творчества и жизни.
   Я очарована его поэзами. А «медальоны» - его остроумные и почтительные посвящения, если не всей, то почти всей когорте «серебряных» поэтов, прозаиков разных жанров и других творцов искусства в России.
 
   Нашла одно стихотворение о Великом немом в сборнике Виктора Шкловского «За 60 лет: Работы о кино». Автор – один из первых российских кинорежиссёров (как игрового, так и документального кино) Дзига Вертов. Стихотворение было опубликовано в журнале «Леф» (№ 3, 1923 г.):
   «Приятельски предупреждаю:
   не прячьте страусами головы,
   подымите глаза,
   осмотритесь –
    Вот!
    Видно мне,
    и каждым детским глазёнкам видно:
    вываливаются внутренности,
    кишки переживаний
    из живота кинематографии,
    вспоротого
    рифом революции.
    Вот они волочатся,
    оставляя кровавый след на земле,
    вздрагивающей от ужаса и отвращения.
    Всё кончено».
    (Дзига Вертов, увы, не знал, что страусы голову в песок не прячут)

    Иносказательно! Можно понять, лишь прочитав до этого стихотворения главу «Куда шагает Дзига Вертов?» в книге В. Шкловского. Там речь идёт о протестном течении среди творческих личностей нового поколения: дескать, устарели «классическая драматургия»; стихи, как напечатанные стихи, и прочее.
   В общем – всё прежнее искусство, образно говоря, под нож.  Пришла эпоха отрицания. Нужно что-то новое! Новым было кино. Но не только кино.
   Один пример из сборника В. Шкловского: «Молодой Маяковский ещё до «Лефа» подписался под манифестом, в котором предлагал сбросить Пушкина с парохода современности». Лев Толстой причислял многие свои произведения «к области дурного искусства»…
  К счастью, они побурлили, поклеймили, а потом - всё вернулось на круги своя.

  Из «Советского энциклопедического словаря»:
   «ЛЕФ (Левый фронт искусства), советское литературно-художественное объединение, 1922 – 1929, Москва, Одесса и др. Установка на создание действенного революционного искусства (В. В. Маяковский, Н. Н. Асеев, С. М. Третьяков, А. М. Родченко, С. М. Эйзенштейн, Дзига Вертов и др.) вступала в противоречие с эстетическими принципами «литературы факта». 
   И так далее. Прочитав ещё о «Лефе», я решила, что «создание революционного искусства» - это была лишь ширма для тех писателей, художников и др., кому хотелось сделать что-то новенькое, не похожее на классику. Что-то им удалось. Но у «Лефа», как и у некоторых его авторов, жизнь не была долгой.
 
   Странно, что в книге литературного мэтра Виктора Шкловского - объёмной по количеству страниц, оригинальной по литературному языку (что ни строчка – афоризм!) - я не нашла ни одного слова о Вере Холодной.
   Объяснение может быть только таким: его труд «За 60 лет: Работы о кино» – это продолжение рассказа об истории кинематографа в России, а позже – в СССР. Наверное, раньше в его воспоминаниях об актрисе что-то было.
  Эмоциональный по натуре Виктор Борисович просто не мог молча пройти мимо Веры Холодной - темпераментной музы нового вида искусства – кино.
   
                СИНЕМАТОГРАФЫ, ГРАММОФОНЫ…

   Мне чрезвычайно нравится такая литература: биографии в «Жизни замечательных людей», а также других серий биографической литературы, и мемуары, начиная с древних летописей. Нравятся – потому что все, о ком рассказывает историк или те, кто вспоминает о событиях своей жизни – они ведь не находятся в безлюдном пространстве.
   Они живут, работают, влюбляются, путешествуют; сначала – молодые, потом – начинают стариться. В их жизни случаются горе и радости. У каждого человека свой калейдоскоп жизни.
   И всегда рядом люди – родные, коллеги, соседи, товарищи, соратники, случайные спутники, которых они встречают в поездках, на каких-то мероприятиях.

   Образно говоря, все они живут в «бульоне», которую «варит» их эпоха. В том бульоне чего только нет! Научные открытия, новые полотна художников; прозаические произведения, стихи, песни, танцы, спектакли в театрах; появление зданий с  оригинальной архитектурой; новые сорта пшеницы, цветов; извержение вулканов, наводнения; эпидемии; войны; революции… И прочее, и прочее.
   Ещё обязательно надо учесть тип государства, в котором мы все живём.
   Время бежит и уносит настоящее в прошлое. Что было в том прошлом, мы можем узнать только из свидетельств, оставленных предками.

   Вера Холодная и её коллеги по актёрскому цеху – первооткрыватели нового искусства – кино. А где их в то время могли увидеть современники? Как жители России принимали кино – зарубежные фильмы и «робкие» - отечественные? Этого мы бы никогда не узнали, если бы не литература, в том числе и мемуарная; фото- и кинохроника…
   Интересные воспоминания о том времени оставил Илья Ильич Шнейдер в книге 
«ЗАПИСКИ СТАРОГО МОСКВИЧА». Они привлекают тем, что Илья Шнейдер не изучал ту эпоху по документам в архивах, а жил в ней. Это самое ценное всегда – свидетельства очевидца.

   В много темной главе 2-й (часть 3) упомянута и «РУССКАЯ КИНЕМАТОГРАФИЯ». Именно здесь мы найдём его слова о Вере Холодной. Я привожу даты жизни тех, о ком вспоминал автор «Записок», так как и они – свидетели эпохи зарождения киноискусства, а кто-то – его участник.
   И. Шнейдер тогда работал в журнале «Рампа и жизнь», редактором-издателем которого был фельетонист Lolo (Мунштейн). Интересный факт из жизни Ильи Ильича: он, мальчик, видел, а потом рассказал, о приезде на коронацию последнего русского императора Николая II (то торжество было в 1894 год в Успенском соборе Московского кремля). Ребёнок отметил, что царь бледный, и спрашивал у отца: «Почему царь такой бледный?».

   Возвращаюсь к кино. В некоторых странах кино, как новое зрелище, уже было, пусть и немое, без голоса.  В «Записках» есть оригинальные заметки о гастролях в Москве «знаменитого кинокомика Макса Линдера (Габриель Лёвьель, французский киноактёр; 1883-1925). Одно удовольствие читать – как его принимали москвичи и как он себя вёл. Но это другая тема.
   «В то время не было ещё Чарли Чаплина, Гарольда Ллойда, Пата и Паташона и Бестера Китона, - вспоминал И. Шнейдер, - и на экране царил Макс Линдер. Популярность его была огромна».
   Молодому журналисту очень хотелось испытать свои силы в новенькой теме. Например, написать о кино в журнале «Рампа и жизнь». Между прочим, в Москве уже были синематографы и там «крутили» фильмы. Но…

  Продолжение «Записок»:
  «Поговорить с Lolo о киноделе! Для этого нужно было набраться храбрости. Дело в том, что во всей российской печати того времени нельзя было найти ни одного слова об искусстве кино.
   Мысль о том, чтобы написать рецензию о каком-нибудь кинофильме, показалась бы столь же дикой, как дать в газете отзыв о рагу или салате, изготовленном каким-нибудь рестораном. Впрочем, последнее звучало бы менее нелепо для тогдашних газетных нравов.

   Русская кинематография находилась ещё на заре своего существования. До того, как робко зародилось отечественное киноискусство, московские синематографы показывали только ленты, выпускаемые главным образом французскими фирмами Патэ и Гомов, имевшими в Москве свои представительства.
   Синематографов насчитывалось всего несколько: на углу Тверской и Газетного переулка, где теперь возвышается здание Главного телеграфа, на крышу убогого крыльца была водружена неуклюжая мельница с медленно вращающимися крыльями, на которых вечерами горели редкие красные лампочки. Театр носил название «Красная мельница», заимствованное у известного парижского кафе-шантана «Мулен-Руж».

   И. Шнейдер называет ещё несколько синематографов в Москве: «Мефистофель» на Петровке; на Тверской – с итало-греческим названием «Вивантограф» и другие. Оказывается, приключенческий «боевик» - «Фантомас» уже тогда показывала фирма «Гомон».
   Ещё интересная подробность: позже на Тверской «открылся синематограф под названием «Фонохромоскопограф». Здесь «показывался прародитель звукового кино и предшественник эдиссоновского «Кинетофона».

   Шипел граммофон. Мефистофель, словно в тумане, едва различимый, невпопад пел на итальянском языке арию «На земле весь род людской»… Несмотря на разные помехи, это была одна из первых попыток научить кино говорить.
   В синематографе той поры, как вспоминал И. Шнейдер, «Киномеханик громко объявлял в окошечко своей кинобудки название картины и род ей – «драма», «видовая» или «сильнокомическая». Он же извещал зрителям в конце: «Сеанс окончен!».
   Здесь же есть подробное описание, как работал предшественник граммофона – фонограф. Очень может быть, что прародитель нынешнего караоке – фонограф.
   Без преувеличения можно сказать, что мир получил новый вид развлечения. Подобные развлечения следует только приветствовать; пусть люди развлекаются, а не воюют!
   
                ЗРИТЕЛИ… ВЫБЕГАЛИ ИЗ КИНОЗАЛА

   А что «крутили» в первых российских синематографах?
   Из «Записок старого москвича»:
   «Первыми кинокартинами, демонстрацию которых москвичи ходили смотреть по нескольку раз кряду, были такие, как «Приход поезда».
   На экране появлялась пустынная платформа вокзала с несколькими людьми, пришедшими встречать поезд, который показывался вдалеке в белых клубах пара, выпускаемого паровозом, выраставшим в своих размерах и всё ближе и ближе надвигавшимся на застывших в созерцании зрителей…
   Поезд остановился у платформы, протянувшаяся линия вагонов зарябила открывающимися дверцами купе, из которых высыпали прибывшие пассажиры. Они идут на зрителей, всё увеличиваясь в росте и объёме и, по-видимому, с любопытством смотря на снимающий их киноаппарат, останавливаются, улыбаются… «Фильм» окончен».

   И. Шнейдер не рассказывает о том, как воспринимали самые первые зрители (задолго до показа фильма в Москве) те кадры прибытия поезда. В другой литературе об истории кино есть такие подробности: увидев, как, вырастая в своих размерах, с экрана на них надвигается поезд, народ выбегал в испуге из кинозала.
   По всему видно, что москвичи спокойно смотрели на приход поезда, так как молва уже донесла им: то - лишь кино, как движущиеся фотографии, и поезд с экрана в зал не прыгнет.

   Ещё в московских синематографах бесконечно смотрели комический фильм «Жалкая кончина одного швейцара». Подробнее о картине «Парижские пирожники». Она вызывала неудержимый смех зрителя, «хотя весь метраж её был занят только однообразной погоней за проказниками толпы, всё нарастающей, опрокидывающей тележки с овощами, киоски, полицейских и пр.».
   Дальше И. Шнейдер подчёркивал, как с годами менялись вкусы публики, в том числе и любителей театра, кино:

   «Роясь как-то в балетных рецензиях прошлого столетия, я удивился, прочитав, что зрители плакали во время исполнения «Баллады о колосе» в балете «Коппелия». Это было совершенно необъяснимо, так как ни в танце этом, ни в предшествующих, ни в последующих мизансценах нет ничего печального.
   Только позднее я нашёл разгадку этой реакции зрительного зала: «Баллада о колосе» идёт в сопровождении… соло виолончели, рыдающие звуки которой трогали до слёз сентиментальную публику.

   Первые русские кинокартины, не считая фильмов на исторические и сказочные сюжеты, были рассчитаны на чувствительную аудиторию и носили не менее сентиментальные названия: «У камина», «Молчи, грусть, молчи!..» и даже «Мою любовь, широкую, как море, вместить не могут жизни берега!..».
   Очень быстро «звёздами» и «королями» экрана стали Вера Холодная, бледная тёмноволосая красавица с несколько безжизненным лицом, и её партнёры Рунич и артист Малого театра В. В. Максимов, выступавший также в концертах с мелодекламацией и игравший для экрана анемичных аристократических «героев» с обязательными кадрами во фраке, который он, действительно, носил идеально.
   Не менее знаменитой была и вторая пара – Лысенко и Мозжухин».

                ПОД ЗВУКИ ВАЛЬСОВ И СОНАТ

   Кому довелось видеть хоть какие-то немые фильмы, тот знает, что всё время пока на экране шла киношная жизнь, её сопровождала музыка. Где и кто первым придумал «озвучивать» немое кино игрой в кинозале на каком-то музыкальном инструменте?
   Илья Шнейдер оставил нам вот такие интересные подробности:

   «Одним из важных элементов в демонстрировании кинокартин было их фортепьянное сопровождение. Появились даже ставшие знаменитыми киноиллюстраторы, фамилии которых печатались в афишах и объявлениях.
   Но и самые знаменитые не избегали шаблонов: стоило на экране появиться Луне, как пианист тотчас перескакивал на такты «Лунной сонаты» Бетховена; бушующее море немедленно сопровождалось раскатами «Революционного этюда» Шопена, а любое свадебное шествие открывалось под звуки «Свадебного марша» Мендельсона.
   Но действие музыки при восприятии немого фильма было поразительным: достаточно было самому плохому пианисту, «наяривающему» на растрёпанном пианино затасканный вальс, умолкнуть на минуту, чтобы закурить папиросу, как картина становилась действительно немой, персонажи проваливались в какое-то, казалось, безвоздушное пространство…».

   Получалось, что нередко музыка, сопровождающая сюжеты немого фильма, действовала на некоторых зрителей сильнее, чем само кино. Илья Шнейдер рассказал (см. выше) лишь об одном таком случае. Ничего особенного не было в балете «Коппелия», а зрители рыдали. Слёзы вызывало соло виолончели.
   Позднее в кинотеатрах Москвы появились небольшие симфонические оркестры. «Пионером введения симфонической музыки в кино был дирижёр Д. С. Блок, составлявший партитуры для сопровождения фильмов из классических произведений, связывая их собственными композициями».
   Творческая жизнь дирижёра была долгой; он успел поработать и на «Мосфильме», когда на этой киностудии начали озвучивать фильмы.

   Подтверждение долгой творческой жизни Давида Блока я неожиданно нашла в очерке «Борис Барнет: 10 лучших фильмов знаменитого режиссёра» (Дзен. Мосфильм. Золотая коллекция. 18 июня 2025 года).
   Почти все названные его фильмы – это уже было звуковое кино. Среди них «Однажды ночью» (1944 год). Сюжет: Великая Отечественная война, над оккупированной фашистами советской территорией подбит самолёт. Девушка Варя (актриса Ирина Радченко), зная о грозившей ей опасности, прячет раненых советских лётчиков на чердаке полуразрушенного здания.
   Автор сценария Фёдор Кнорре, режиссёр Борис Васильевич Барнет, композитор Давид Блок. Все они были продолжателями первопроходцев Великого немого кино.

   Возможно, и актриса Ирина Радченко, как говорят, с замиранием сердца смотрела фильмы, в которых играла Вера Левченко-Холодная. Мне говорили, что студентам ВГИКа показывали (показывают сейчас, не знаю) фильмы Великого немого: отечественные и зарубежные. Непременно: с участием Чарли Чаплина.

                ОНА БЫЛА ПРОТИВ «ЛИБЕСТРАУМОВ». ДОСТАЛОСЬ И ВЕРЕ.

    Ещё одно признание в любви Великому немому.
    Цитата из книги Е. Климовой:
   «Один из творческих деятелей Серебряного века, идеолог общества «Мир искусства» художник Александр Бенуа (1870-1960) признавался кино в любви:
   «Из всех современных зрелищ – наибольшее удовольствие мне доставляет cinema …
   Благодаря вынужденной немоте кинематографа возник и развился целый новый вид пантомимы, допускающей феноменально быструю смену места действия, укладывающей целые жизни в срок часового сеанса.

   Несовершенство кинематографа создало новых феноменальных артистов; породило совершенно небывалую (и немыслимую прежде) науку постановки; в качестве «начальников монтировочной части» призваны стихии и сама мать природа; в качестве декораций – улицы «мировых городов» и знаменитейшие памятники».
   (взгляд художника на тот тип cinema – как изображение под лупой, верен; немое кино и немой на мольберте холст (до поры до времени, пока кисть его не коснётся) – сродни. - Л. П.)

   «Либестраумы» – «любовные мечты» (перевод с немецкого). О них со страстью, пренебрежением и отвержением размышляет в своей автобиографической книге «КУРСИВ МОЙ» Нина Николаевна Берберова (1901-1993). Прозаик, поэтесса. Но, как я прочитала у одного писателя, хорошо знавшего её: больше она была известна, как жена поэта Владислава Ходасевича.
   Поэт был, как говорят, не от мира сего. Того мира, в котором он жил. Согласна с теми, кто считает, если бы Нина Берберова не увезла его за рубеж, то с ним могла бы случиться такая же трагедия, как с поэтом-философом Осипом Мандельштамом.

   Мемуары её очень интересны. Она оставила в записях мало известные страницы жизни подданных России, уехавших за рубеж после  «революции» в октябре 1917 года: Ивана Бунина, Андрея  Белого (Борис Николаевич Бугаев), Владислава Ходасевича, Николая Гумилева, Дмитрия Мережковского, Зинаиды Гиппиус и многих-многих других, среди которых были и политические деятели, военные.
   Она уехала с мужем в 1920 году. А до этого также были разные встречи. Фамилий в книге очень много: Борис Пастернак, Анна Ахматова, Марина Цветаева, Сергей Рахманинов…

   Но 1917 год был ещё очень далеко, когда девочка Нина начала протестовать против либестраумов. Я, конечно, не стала бы упоминать эту писательницу здесь, где речь о Вере Холодной, если бы не нашла у неё об актрисе, пусть лишь несколько слов, но они есть. В мемуарах Н. Берберовой есть то, что называют аурой их эпохи.
   Нине не нравились новогодние праздники – ёлка, хлопушки, хороводы вокруг неё; «слезливые» романсы; не нравилось: «… делать то, что, по моему тогдашнему пониманию, приводило взрослых в состояние совершенно непонятной и чем-то неприятной мне искусственной экзальтации, какая находила на этих людей также при чтении вслух Апухтина или при слушании цыганских романсов».

    Чтобы объяснить, как ей подобные «нюни» (то же, что – слюни распустить) не по душе, Нина Берберова выудила из немецкого языка слово «либестраумы». И со всем юношеским азартом вот так накинулась на всё «чувствительное», «всякий дуализм»:
   «Экзальтации и ложной меланхолии я боялась пуще огня. Мне казалось, что её слишком много кругом, и она может-таки добраться до меня и донять меня, и тогда я погибла.
   А её было много вокруг потому, что перед тем, как в двадцатых годах нашего века впервые вырвались наружу глубокие и важные внутренние тайны человека и люди объяснили сами себя; в начале века впервые бесстыдно вырвались наружу его лирические черты, и так как они были всеобщие, то они были не только дешёвыми, но часто пошлыми.

   Я помню мелодекламацию с рыданьем в голосе на слова Щепкиной-Куперник, я помню вариации на «Две гитары», пропетые в нос и с полузакрытыми глазами, я помню портреты масляными красками светских дам, во весь рост, с кружевными оборками шлейфов, завивающихся вокруг ног, с лицами, выражающими меньше мысли, чем самые эти шлейфы, но зато ещё большую томность.
   Я помню обложки журналов с усатыми мужчинами, расширенные ноздри Веры Холодной, женщин - змей и женщин – птиц, женщин – фей и женщин – львиц (прошу простить меня за эти рифмы: они в духе того времени).
   
   Все эти «либестраумы» для меня имели один и тот же привкус: привкус чего-то, что тронуто концом, что не переживёт и первого удара, откуда бы он ни пришёл, и помешает лично мне быть во всеоружии при первом столкновении с судьбой.
   Но либестраумы звучали повсюду, доставляя удивительное наслаждение нашим матерям, которые (ведь ещё совсем тогда молодые) чувствовали, что это для них, о них, за них поднимается в мире флаг общедоступного лиризма.
   Они, несомненно, мечтали, что и мы вслед за ними вступим, как в разношенный башмак, во все эти романсы и нюансы, а уж наши дети окончательно благополучно устроятся среди них.
   Но мы отказывались пользоваться этими благами; вместо манной каши грызли сызмальства чёрт знает что, ломая зубы и слыша очень часто где-то шелестевший упрёк: неблагодарные, огрубевшие души, нечуткие, сухие; любят поэзию без размера, музыку – без мелодии, живопись – без настроения».

   «Расширенные ноздри Веры Холодной»! И что в этом такого?  Вера, актриса, снималась в фильмах, в которых не было ни слова, так как они ещё не умели говорить. Актёры должны были жестами, походкой, разными движениями; если требовалось – и заламывать руки, плакать, хлопать дверью, ронять стулья, разрывать «любовные письма» - чтобы зрители понимали суть фильмов: любовные страсти, ссоры, беды героев.
   В упомянутой книге Ильи Шнейдера есть фотография Макса Линдера. Рот искажён так, что смотреть не очень приятно. Вероятно, та гримаса нужна была, чтобы показать: его герой плачет или ему от чего-то противно.

   Внешне, как молодые женщины, Вера Холодная и Нина Берберова, очень похожи. Стилем одежды, причёсками. В мемуарах Н. Берберовой много фотографий, в том числе и с такой подписью: «В. Ф. Ходасевич и Н. Н. Берберова у А. М. Горького. Вилла «II Sorito». Сорренто, 1925». Этот снимок есть и на обложке её книги.
  Он в тёмном классическом костюме; белая сорочка, галстук; стоит. Она – удлинённое светлое платье, то ли прошитое узкой лентой, то ли такой узор ткани; туфли на высоком широком каблуке с перепонкой; короткая стрижка; сидит на периле крыльца.
   Как и Вера Холодная, стройная. А на лице её то, что она в ранней юности клеймила: «либестраумы» - нежность влюблённой женщины.

                НЕ РАСКРЫТАЯ КНИГА – КАК НЕМОЙ ФИЛЬМ

   Книга «Вера Холодная. Осколки мифов» мне чрезвычайно понравилась. Ни одного лишнего слова о той – очень сложной политической обстановке в России; как говорят, никакой отсебятины – ни о той поры личностях, ни о стране. С огромным уважением и нежностью автор относится к героине своего исследовательского труда – Вере Васильевне Холодной (Левченко).

    Книга, стоящая на полке шкафа или лежащая на столе, – как фильм без слов и звуков. Но как только мы берём книгу в руки, она тут же начинает с нами разговаривать. Уже  с обложки.
   Так и с фильмом. Киномеханик берёт плёнку из коробки, вставляет в аппарат, крутит ручку и кадры начинают двигаться; пусть и молча, но зритель всё понимает. Это я о прошлом кинематографии.
   Листая книгу о Вере Холодной, встречаешь массу знакомых фамилий: Александр Вертинский, Алексей Каплер, Фаина Раневская и многих, многих других. Тех, кто её знал, кто писал о ней статьи в газетах и журналах, делал о ней передачи на телевидении.

   Есть человек, мне не известный, но особо отмеченный Евгенией Климовой, - Николай Александрович Болобан (1906-1985), москвич, инженер, более 30 лет «скрупулёзно собирал о Вере Холодной любую, как опубликованную, так и архивную, информацию. Он же составил её обширную фотолетопись, собрав более 400 фотографий Холодной в ролях и в жизни».
   Книга при его жизни не была опубликована. Как я поняла, она всё же издана. Не видела. Даже, если там не все 400 фотографий, а лишь часть, а также разные документы, много писем от родных ему о Вере, - фолиант!

   Не согласна я лишь с утверждением автора, что «Вера Холодная стала не просто актрисой, а символом утраченной прекрасной эпохи, «Россией, которую мы потеряли».
   «Россия, которую мы потеряли» - знакомая фраза, но чья, не знаю. Кто знает – просветите.
   Режиссёр Станислав Говорухин снял фильм с таким названием (1992 г.).Не видела. Не вяжется суть фразы с оптимизмом С. Говорухина. Я читала его интервью о кино. Его кредо: конец фильма всегда должен быть хорошим. Достаточно вспомнить его серию телефильмов «Женская логика» («сыщик» Алиса Фрейндлих).

   Наоборот, Вере не повезло родиться, вернее – повзрослеть – именно в начале той эпохи – ХХ века. Войны, военный государственный переворот в России в октябре 1917 года во главе Владимира Ульянова-Ленина, не патриота России; долгая гражданская война, переколошматившая жизнь народов страны; всякие иностранные пришельцы (есть подробности и в книге Е. Климовой о ситуации в Одессе в 1918-19 гг.).
   Если бы не весь этот кошмар, сопровождавшийся убийствами, голодом, тысячами беженцев, а спокойная жизнь, то Вера Холодная осталась бы жива, стала бы героиней и звукового кино. Был бы жив её муж, не страдали бы от сиротства её дочери.

   Россия ничего не потеряла, если говорить об эпохах. Все её эпохи прекрасны! Во всех её эпохах было много талантливых людей, а среди них – немало в каких-то делах первопроходцев.
   Хоть людям во все века и на всех континентах нужен не только хлеб, но и зрелища, однако одним зрелищем жизнь не наполнишь смыслом и безопасностью. Всё должно быть! И всё должно быть в тандеме: искусство, наука, вспаханные поля, цветущие сады, мир, влюблённые, дети, книги…
   
   Литература:
 ЕВГЕНИЯ КЛИМОВА. Вера Холодная. Осколки мифов. Москва. «Молодая гвардия». Серия биографий «Жизнь замечательных людей». 2025 г.
   Приведённые в начале этих моих записок о книге слова, как эпиграф, - это впечатления от Великого немого, то есть – кино, Н. А. Розенель - Луначарской (1900-1962; «Память сердца»). Она была известной не только, как актриса, но и как супруга А. В. Луначарского (1875-1933; писатель, критик, большевик, с 1917 года в России – нарком просвещения).

 ИЛЬЯ ШНЕЙДЕР. Записки старого москвича. Издательство «Советская Россия». Москва – 1970.
 ВИКТОР ШКЛОВСКИЙ. За 60 лет: Работы о кино. Москва. Издательство «Искусство». 1985 год.
 Н. БЕРБЕРОВА. КУРСИВ МОЙ. Автобиография. Москва.  «СОГЛАСИЕ». 1996 год.

 Стихотворение ИРИНЫ СНЕГОВОЙ "Сотворение мира" опубликовано в сборнике "Пять тысяч любимых строк". Москва. "Молодая гвардия". 1976 г.
-----------------------------------------
   Я уверена, что сейчас мало кто знает об инициаторе этой замечательной серии книг – «Жизнь замечательных людей». В прошлом немало лет было принято считать, что автор – советский, «пролетарский» писатель Максим Горький (Пешков).
   Однако основана она была Ф. Павленковым в 1890 году. М. Горький её возродил – в 1933 году. Безусловно, оба они заслуживают огромной благодарности книголюбов (книгочеев).
   Ещё вот такая интересная информация из «Советского энциклопедического словаря» (1983 г.):
   «ПАВЛЕНКОВ Флорентий Фёдорович (1839-1900), русский книгоиздатель (Петербург,  1866 г.). Издал свыше 750 книг, в том числе произведения Ф. Энгельса; серия «Жизнь замечательных людей» (200 биографий); сочинения А. И. Герцена, Д. И. Писарева, В. Г. Белинского и других; Энциклопедический словарь. Издательство действовало до 1917 года». Не угодило чем-то большевикам.

   11 декабря 2025 года