Храм Зауми

     - Почему на фестивале артхаусного кино зрители сплошь в чёрном? А мужчины ещё и поголовно в художественно повязанных шарфиках, несмотря на августовскую жару? Есть некая ирония в том, что люди, считающие себя инаковыми соблюдают негласный дресс-код и по сути являются такой же стаей, что и зрители мейнстрима. Только, может быть, более сплочённой и нетерпимой к другим. И отчего в зале кинотеатра не пахнет праздником - попкорном и колой? А смешиваются ароматы неносибельных нишевых парфюмов с минеральностью и анималикой, да средство для чистки кресел с запахом лимона. Так что всё время хочется чихнуть, - размышлял сорокалетний критик Алексей Романов.
     - Да я и сам сегодня, не размышляя, надел черные джинсы и чёрную хлопковую водолазку. И ещё кепочку тоже чёрную напялил, чтобы скрыть намечающуюся лысину.  Вылитый джазмен, только без саксофона. Увы, довольно солидный животик замаскировать не получилось.
Улыбнувшись своим мыслям, мужчина уселся на место. Хронометраж ленты был больше трёх часов. Приготовившись скучать всё это время, Романов подпёр рукою щёку.
Сидящая перед Алексеем дама в причудливой шляпке закрывала добрую треть экрана своим сложным сооружением.
     - Плевать, подумал Романов, - так даже интересней!
Фильм был снят по роману авангардного писателя и назывался «Квалиа». Погуглив заранее, критик уже прояснил для себя, что так называется переживаемое человеком чувство, например красного цвета.
     После титров пошла лента.
     Минут пятнадцать показывали море: спокойное, волнующееся, бушующее. Романов уже было задремал, когда весь экран занял горящий и падающий аэроплан.
Затем крупно бледное лицо лётчика. До степени смешения схожее с лицом самого Романова, каким он был лет двадцать тому назад. Далее, поражённый появлением своего двойника-актёра, критик смотрел внимательно, вытягивая шею и даже чуть привстав, чтобы дамская шляпка не мешала.
     Лётчика спасла команда проходившего мимо теплохода.
     Сложные отношения между пассажирами.
     Позёр, дуэлянт, шпион фон Фогг.
     Многочисленные девушки, в которых Алексей быстро запутался, так как несмотря на разные имена и платья, их лица были схожи. Видимо, все роли играла одна актриса или близняшки.
     Лётчик сражался на дуэли, умирал, воскресал. Был подло убит и опять воскрешён неким бароном Субботой, божеством вуду, или лоа, как поправят те, кто в теме. Появлялись некий Старик, тайный манипулятор, который впоследствии оказывался Лениным. Низложенный император Николай Второй с детьми Алексеем и Анастасией. Алексея играл тот же актёр, что и лётчика. Действие прыгало с Первой мировой войны на послереволюционное время и на наши дни. Закадровый рассказчик рассуждал о вероятных развитиях сюжета, временами читал заумные стихи.
     А над всем этим действом незримо парил Храм Зауми, о строительстве которого заявлял романист, а воплощали сценарист с режиссёром.
     Сына императора Алексея Романова тоже убивали и воскрешали. Рассказчик задавал вопрос:
     - Зачем?
     И сам же отвечал:
     - Потому что возможно!
     Когда фильм неожиданно даже не закончился, скорее оборвался  на полуслове диалога, критик обнаружил, что вцепился в шляпку впереди сидящей и визжащей в истерике дамы. Дама обернулась, явив Алексею лицо актрисы из ленты.
В зале включили свет, зрители скрипели креслами, оборачивались на шум и казались знакомыми. Романов понял, что находящиеся в  кино - актёрский состав фильма.
     Наконец, критик пришёл в себя, выпустил шляпку, изрядно помятую и извинился перед дамой, пробормотав, что происшествие следствие чересчур сильного впечатления от кино.
     На сцену перед экраном вышел ведущий вечера и пригласил съёмочную группу на сцену. Актёры стали пробираться вперёд. Девушка, чей головной убор смял Алексей, схватила его критика за руку и потащила за собой. Безнадёжно испорченная чёрная кружевная шляпка осталась на полу.
     Вот они дружно кланяются в декорациях Ипатьевского дома. Появились большевики с револьверами и расстреляли всю царскую семью, в том числе и Алексея Романова, который уже не критик, а цесаревич. Барон Суббота вновь оживил персонажей.
     И Алексей Романов обнаруживает себя лётчиком в горящем и падающем самолёте. Ему нет никакого дела до критика, который следит за этим зрелищем. Все его мысли - приводниться как можно ближе к теплоходу.
     А над морем, над небом парит он, незримый, но могущественный Храм Зауми.


     Написано под впечатлением от романа «Квалиа» Дмитрия Пименова.