Истинный мир и ложные утопии

Каждый здравомыслящий человек интуитивно знает: война — это зло. Странно, но чаще всего это осознают те, кто с ней знаком не понаслышке — военные. И всё же знание о пагубности войны не равно миру. Настоящий мир — прочный, оправданный внутри — куда редже встречается. Встает вопрос: как его достичь?

Для верующего ответ звучит просто и конкретно: одно из имен Бога — Шалом, Мир. «Иегова Шалом» — «Бог мой — мир мой». Здесь мир не просто отсутствие битвы, не тактическое отсутствие выстрелов; это состояние души и общества, основанное на правде, справедливости, прощении и порядке, который превосходит человеческие усилия. Но для безбожника Бог — лишь идея, эфемерная, не имеющая силы изменить сердце. Поэтому путь, который именем «Шалом» ведёт к миру, отрицают по умолчанию.

Чем же современному человеку предлагают заменить божественный мир? Одна из популярных замен — спорт. Со времен плакатов «О, спорт, ты — мир!» существовала надежда: трансформировать энергию вражды в честное соревнование. Пусть немец и француз скрещивают шпаги не на поле брани, а на турнире; пусть армии не уничтожают друг друга, а соперничают команды под надзором судей; положим военную мощь в рамки правил и превратим её в искусство поединка. Идея благородна: сохранить дух соперничества, но устранить кровь и жестокость.

Однако реалии XX–XXI веков показали слабость этой надежды. Спорт, который был замыслом мира, стал ареной политических интриг и экономических расчётов. Из соревнований исключают одних и допускают других по политическим соображениям; на пьедестал выходят не всегда самые достойные — допинги, подкупы, предвзятое судейство и миллиарды денег искривляют игру. «Честная победа» превращается в анекдот на фоне трансферных сумм, соизмеримых с бюджетами городов. За фасадом фанатских скандов проступает лицо главного современного божества — Мамоны.

Есть и другая утопия Нового времени: вернуться к античному идеалу человека-демиурга, к храму тела, где свободный от тяжкого труда человек дотянется до физического совершенства, как полубог. Но и она обернулась разочарованием. Эстетика античной статуи породила культы спорта-звёзд: немногие становятся объектами восхищения, а массам остается роль зевак. Большинство не стремится к совершенству; они «болеют» за идолов с пивом и чипсами, вкладывая эмоции в победу другого. И тогда спортивное состязание перестаёт быть мирным преобразованием воинственности: зритель хочет не просто красоты борьбы, а символической смерти врага — разгрома команды соперника.

Современный спорт — это залитая солнцем арена и закулиса, где крутятся деньги и делаются ставки. Внутреннее содержание первоначальной мечты — воспитание мужества, самоограничения, взаимного признания — часто подменяется зрелищем, коммерцией и агрессией в телевизионном формате. Так надежда на светскую альтернативах покоя превращается в ещё одну форму борьбы, только переодетую.

И потому мир остаётся там же, где и был: у Бога, ибо Бог — мир. Но человеку, который отверг трансцендентное, не нужен и этот мир; ему нужен триумф — победа над оппонентом, доказательство собственной правоты. Заблудившись в мире идей и развлечений, он ищет виноватых и оперирует инструментами, которые не могут дать глубокой тишины сердца. В этом смысле безбожник жалок: у него цивилизация, похожая на каменные глыбы, но на деле — химера, состоящая из мыльных пузырей, легко лопающихся при первом же ветре испытаний.

Но стоит ли всё это воспринимать лишь как приговор? Возможно, полезно признавать различие между инструментом и целью. Спорт сам по себе не обязан быть спасителем мира; он может служить воспитанию дисциплины, уважения к сопернику и к собственному телу — если очищен от идолов денег и политической эксплуатации. Античный идеал тоже не обязательно должен превращаться в зрелищный культ: забота о теле и духе может сочетаться с вниманием к ближнему и внутренней честностью.

Тем не менее фундаментальный вопрос остаётся: мир, который не оправдан внутри духа, будет шатким. Прочный мир требует не только внешних договорённостей и правил, но и перемены сердца — прощения, отказа от идолов, признания высшей меры. В этом смысле возвращение к истоку — имя Божие Шалом — остаётся радикальным предложением, которое современная культура либо отвергает, либо принимает. Выбор, как всегда, за человеком.

Источник. Статья протоиерея Андрея Ткачева в телеграмм. https://t.me/o_andrey_tkachev/4213