Ночные бредооткравения

Глава шестая 
Разница между религиозным человеком и просто верующим (или Почему мантры — это беруши для души)

Религиозный человек боится тишины. 
Он боится остаться наедине с собой без готового ответа. 
Поэтому надевает на голову огромный шлем из правил, обрядов, цитат и «так сказано». 
Шлем тяжёлый, но безопасный: внутри глухо, чужие голоса не пробиваются, а свой собственный вообще не слышно. 
Идеально. 
Ни сомнений, ни страшных вопросов, ни «а вдруг я всё придумал». 
Только чёткий распорядок: встал — поклонился — прочитал — покаялся — пошёл дальше. 
Как инструкция к микроволновке, только для вечности.

А верующий — это тот, кто снимает шлем. 
Иногда до крови уши натёр, но снимает. 
Идёт по жизни голый, если надо. 
Слушает. 
Слушает ветер, людей, тишину, собственное сердце. 
И решает сам: 
«Вот здесь — моё. 
Вот здесь — чужое. 
А вот здесь — просто пока не знаю, и это тоже нормально».

Религиозный человек повторяет мантру, чтобы не услышать себя. 
Верующий повторяет мантру, если она помогает услышать себя лучше. 
Разница в одно слово: «чтобы не» или «чтобы да».

Один использует молитву как беруши: 
«Не хочу слышать, что я, может, ошибаюсь.   
Не хочу слышать, что люблю человека, которого по правилам нельзя. 
Заткните мне уши святыми словами, пожалуйста».

А второй использует молитву как слуховой аппарат: 
«Тише, мир. 
Дайте мне расслышать, что там шепчет моя душа. 
Даже если она шепчет что-то не по уставу».

Религия часто говорит: «Не думай. Мы уже подумали за тебя». 
Вера говорит: «Думай. Даже если будет больно. Особенно если будет больно».

Один прячется за стену из чужих слов. 
Другой стоит посреди поля и кричит в небо: «Я здесь! Скажи мне что-нибудь, я готов услышать всё!» 
Даже если ответ — тишина. 
Особенно если ответ — тишина.

Поэтому не путайте. 
Религиозность — это бронежилет от собственных вопросов. 
Вера — это голая грудь навстречу неизвестности. 
Первое успокаивает. 
Второе — делает живым. 

Выбирай сам. 
Беруши всегда под рукой. 
А тишина — она внутри. 
И она не кусается. 
Она просто ждёт, когда ты наконец решишься послушать.
 
Религиозный всё время строит дом, а верующий уже живёт в нём

Религиозный человек — вечный прораб. 
У него всегда в руках молоток из «надо» и уровень из «так положено». 
Он бегает по стройке под названием «спасение» и орёт: 
«Кирпичи греха сюда не клади! 
Окна только на восток! 
Крышу делай из покаяний, и чтобы водосток вёл прямо в ад для соседей!»

Он боится остановиться. 
Потому что если остановиться, придётся зайти внутрь и понять, что дома-то ещё нет. 
Есть только стены, леса, кучи мусора и табличка «Не входить, опасно для души». 
Поэтому он строит дальше. 
Добавляет этаж запретов, пристраивает балкончик «я лучше всех молюсь», вешает люстру из чужих цитат. 
И каждый вечер смотрит на это всё и говорит: 
«Ну вот, почти готово. Ещё один обряд, ещё одно правило, ещё чуть-чуть, и можно будет жить».

А верующий уже давно переехал. 
Он живёт в маленьком, кривоватом, но тёплом доме. 
Стены тонкие, окна везде, крыша иногда протекает. 
Зато внутри печка трещит, чайник поёт, и Бог заходит без стука, потому что дверь вообще не закрывается. 
Он не знает, сколько точно комнат и где проходит граница между «моё» и «Его». 
И ему это не важно. 
Главное, что тепло. 
Главное, что живёт.

Религиозный гордится чертежами. 
Верующий гордится тем, что в его доме всегда пахнет пирогами и прощением.

Один всё время в каске и с тревогой: «А вдруг фундамент не по канону?» 
Другой босиком по скрипучему полу и смеётся: «А вдруг сегодня опять дождь прямо в гостиной? Ну и ладно, поставим тазик и будем слушать, как капает».

Религиозный боится, что дом рухнет, если он перестанет класть кирпичи. 
Верующий знает: дом стоит не на кирпичах. 
Он стоит на любви. 
А любовь не требует бесконечной стройки. 
Она требует только одного: наконец войти и остаться.

Глава седьмая 
Все люди рождаются свободными, и мои земляки никогда не соглашались на меньшее

Отрывок из моей книги