Манся Кацман. 4. Бас и писк

4. Бас и писк
 
Нас с Фелькой все считают близнецами. У нас одинаковые глаза,  носы, уши, шевелюры и прочее. Только он еврей русский, а я пока неопределённый, хотя одно время по документам числился мансей. В детском саду и в школе нас вечно путали. Меня частенько называли Васей Кошкиным, а брата Феликсом  Кацманом. Да и как нас не путать с нашей абсолютной похожестью. Да и откуда бы взяться непохожести, если моя мама и Фелькин папа не просто сестра с братом,  а  близнецы! Но мало того – мой папа и Фелькина мама тоже близнецы!  Ну,  и  как нас после этого не путать?

Кстати, Фельку назвали в честь нашего с ним деда, Феликса Кацмана. А меня в честь другого нашего деда – Василия Кошкина.  С той лишь разницей, что Фелька – Феликс Кошкин, а я – Василий Кацман.

По словам наших мам,  мы родились одновременно, без одной минуты 12 (ночи разумеется) двадцать восьмого февраля. Но Фелька сразу же оповестил о своём вхождении в мир громким раскатистым басом, а я лишь скромненько пискнул.

Фелькин бас заглушил мой писк, врачи естественно меня не услышали и поэтому стали интенсивно шлёпать по мягкому месту. Я снова подал голос, но на этот раз возмущённо рявкнул и был, само собой, услышан.

- Вот это другое дело! – сказал  врач  и распорядился – оформляйте.

- Какую дату писать? – спросила медсестра.

- Во сколько родились, столько и пишите,  – был  ответ.

- Так они одновременно родились, без одной минуты.

- Нет, вот этот на минуту позже, – заявила вторая медсестра и показала на меня.

И Фельке нацепили на запястье бирочку на  которой красовалось 28 февраля 23 часа 59 минут, а на моей было выведено: 29 февраля 0 часов 0 минут.

Мама пыталась потом оспорить дату, но ей было сказано, что всё зафиксировано с документальной точностью. Поэтому, у Фельки день рождения каждый год, а у меня один раз в четыре года.

Вот так и получилось, что если подходить формально, то Фелька старше меня. И чем больше мы взрослеем - тем всё больше и больше разница в возрасте. Вот, например, ему исполнилось двенадцать, а мне только три. А через четыре года ему стукнуло шестнадцать, а мне только четыре.

Из-за этого-то казуса меня  не хотели принимать в ясли.  Ну как же, Фельке было уже два,  а мне два должно было наступить через два года, если, конечно, подходить с бюрократической дотошностью и брать во главу угла  дату рождения,  то бишь 29 февраля. 

Как выяснилось, ответственная работница гороно, ведающая выдачей направлений в ясли и садик, являлась большой формалисткой и прикопалась к  двадцать девятому февраля.  Еле-еле маме с тётей Фаней удалось преодолеть этот непредвиденный барьер, правда, пришлось дойти до высшего гороновского начальства. 

Высшее гороновское начальство  оказалась дамой умной, да ещё и с юмором, и мне, Васе Кацману,  было выдано направление в ясли.