Сервантес и Достоевский. Близнецы-братья

Школы в своем пионерском детстве я сменял трижды. Учителей было много, по именам помню не всех, а по фамилиям и подавно. А вот последние два чудесных школьных года литературу нам преподавала Людмила Давыдовна Перминова - святая женщина с трепетным отношением к предмету. Атмосфера на уроках была достаточно свободная, если не сказать вольная, что однозначно соответствовало окружавшему нас 1990 году. Насколько я помню, помимо классных походов в театры с дальнейшим обсуждением увиденного, на уроках очень часто, чуть ли не каждые неделю-две, мы писали сочинения. Уже на выпускном вечере Людмила Давыдовна сказала моему папе, что за эти два года, что она меня знает, я написал всего два неплохих сочинения по «Что делать?» Чернышевского в десятом классе и медально-выпускное по Шекспиру, соответственно, в одиннадцатом. На что папа ответил, что это гораздо лучше, чем если бы я написал только одно хорошее сочинение, причем, первое… Так вот, к чему это я: давненько не писал я сочинений, как в школе - с цитатами, примерами, выводами… А тут и тема интересная сама подвернулась: после перечитывания (через 35 лет!) «Дон Кихота» я прочитал «Бесов». Кстати, почему слово «перечитывание» Word подчеркивает красным? Не любит перечитывающих??? Но сейчас не об этом, а вот об том, об этих двух юмористических книгах. Реально, с первых частей обоих романов я ржал, местами в голос. И, возможно, именно благодаря тому, что одна книга как бы наслоилась в моем личном пространственно-временном континууме на другую, мне они показались вельми похожими, хотя обычно «Дон Кихота» сравнивают с «Идиотом». А поскольку похожие книги должны быть написаны похожими людьми, то в биографии обоих авторов должны быть найдены подтверждения сего утверждения.
Aller, как бы сказал Достоевский или vamos, как бы ответил ему Мигель де Сааведра. Оба из дворян, оба провели молодые годы на военной службе, оба были в заключении, причем примерно одинаковый срок, оба дожидались неминуемой смертной казни, что, конечно, не может не отразиться на психике, оба вышли на свободу в возрасте 33 лет… А уж если сравнивать ту Испанию и ту Россию, в которых трудились писатели, так там тоже сходств неимоверное количество: пограничье между христианством и мусульманством, обе страны являются окраинами Европы между двумя континентами, «религиозность мироощущения и отношение к литературе, как к способу познания реальность» [Хосе Химинес. Три встречи с Достоевским]. И чтобы два раза не вставать еще одна цитата: «…два великих писателя создают произведения, основной темой которых является определение границ земной власти человека» [Карен Степанян. Достоевский и Сервантес: диалог в большом времени].
Вернемся же к юмору. Первая часть «Дон Кихота» кладезь практически всех видов юмора:
- пародийные похвальные оды и сонеты, написанные в самых разных стилях, как признается сам автор, именно им самим, по подсказке друга, когда не смог найти надлежащих (это как в 20 веке поэт Вадим Левин напишет переводы с английского языка никогда не существовавших народных английских стихотворений)
- хорошие текстовые репризы (кстати, нижеприведенная шутка есть, например, в «Горячих головах», где монахи дали обет безбрачия, как их отцы и деды): «Ведь я готов поклясться, что моей Дульсинее Тобосской ни разу не попадался на глаза живой мавр, в его настоящем виде, и что она и поныне остается такою же непорочною девою, как и ее родительница!»
- гениальное ни к селу, ни к городу использование Санчо Пансой пословиц и поговорок, а сей литературный прием будет в дальнейшем неоднократно повторен и Диккенсом, и Камызяками.
- отличные сдвиги масштабов и нарушение логики: «Так о том гласит молва не только в Испании, но и во всей Ламанче!». «Велика ли заслуга жены в том, что она верна, если никто не соблазнял ее стать неверною?». «Я всю свою жизнь искренне и твердо верю в бога и во все, чему учит и во что верует святая римско-католическая церковь, и являюсь заклятым врагом евреев». «Вот уже на всех мечетях ударили в колокола». «Вероотступник воссоединился с церковью, вновь вступил в ее лоно и, пройдя через покаяние и епитимью, из гнилого ее члена вновь стал здоровым и чистым».
- забавные афористические высказывания: «Между женским «да» и женским «нет» я бы и кончика булавки не стал совать: все равно не поместится». «Мир и есть прямая цель войны!». «Нечего на дне морском искать груш». «Злочестивый властитель – это все равно что властительный злочестивец, а нещедрый богач – это все равно что нищий скупец».
- игра с названиями глав, которую, например, гениально продолжил Коваль в «Суер-Выере»: «Глава LXVI, в коей излагается то, о чем читатель прочтет, а слушатель услышит».  «Глава LXX, следующая за шестьдесят девятой и повествующая о вещах, не лишних для правильного понимания этой истории».
- А как вам вот этот пассаж про «современный» театр? Причем, театр, современный Сервантесу: «Что может быть нелепее – изображать старика отважным, а юношу малодушным, слугу – ритором, пажа – советчиком, короля – чернорабочим, принцессу – судомойкой?»
- или вот этот отрывок, который просто чертовски жаль было бы сокращать хотя бы на йоту: «Девушка эта и впрямь сущий перл, и ежели поглядеть на нее с правого боку – полевой цветок, да и только. Вот слева она не так хороша собой, потому у нее одного глаза нет: вытек, когда она оспой болела, и хоть рытвин у нее на лице много, и притом глубоких, однако ж вздыхатели ее уверяют, что это не рытвины, а могилы, в которых погребены души ее поклонников. Она такая чистюля, что носик ее из боязни запачкать подбородок прямо, как говорится, на небо смотрит, словно хочет убежать от ротика, и все-таки она очень даже миловидна, потому ротик у нее преогромный, и если б не отсутствие не то десяти, не то двадцати передних и коренных зубов, то она была бы из красавиц красавица. О губках я уж и не говорю: они у нее такие тонкие и такие изящные, что если попробовать растянуть их, то получится целый моток, но только цвета они не такого, как у всех людей: они у нее иссиня-зеленовато-лиловые, – просто чудеса. если б я мог изобразить статность ее и стройность, вы дались бы диву, но это невозможно, оттого что она вся сгорблена и согнута, а колени ее упираются в подбородок, и, однако же, всякий, глядя на нее, скажет, что если б только она могла выпрямиться, то достала бы головою до потолка. И она рада бы отдать руку моему сыну-бакалавру, да не может, потому она сухорукая».
- да и вообще многие эпизоды этого изначально пародийного романа являют собой отличную комедияю положений!
Так что, надеюсь, в хорошей юмористической составляющей «Дон Кихота» мне убедить вас удалось. Теперь же к юмору Достоевского. Кстати, сам Федор Михайлович, в процессе работы над «Бесами» жаловался, что у него выходит не роман, а памфлет! А что же еще может выйти, если изначально этот роман и задумывался как карикатура, на неприемлемые для писателя социалистические Нечаевские закидоны?
Основной комической фигурой, над которой хочется поржать в романе выведен Степан Трофимович, который, кстати, не меньший идиот, чем «Идиот», о котором я уже упоминал ранее. И, чтобы как обычно не вставать два раза, как и Дон Кихот в конце романа Верховенский старший умирает, предварительно замечательно сойдя с ума!
Так вот, юмор Достоевского, конечно, менее репризный и более циничный (напоминает, кстати «Истории одного города»), но от этого не менее, а иногда и более веселый. Приведу, в качестве примера, одни абзац, который полностью состоит из одного веселья:
«Уже после потери кафедры – он успел напечатать (так сказать, в виде отместки и чтоб указать, кого они потеряли) в ежемесячном и прогрессивном журнале, переводившем из Диккенса и проповедовавшем Жорж Занда, начало одного глубочайшего исследования – кажется, о причинах необычайного нравственного благородства каких-то рыцарей в какую-то эпоху или что-то в этом роде. По крайней мере проводилась какая-то высшая и необыкновенно благородная мысль. Говорили потом, что продолжение исследования было поспешно запрещено и что даже прогрессивный журнал пострадал за напечатанную первую половину. Очень могло это быть, потому что чего тогда не было?»
Или вот:
«Печатают [его] поэму там, то есть за границей, в одном из революционных сборников, и совершенно без ведома Степана Трофимовича. Он был сначала испуган, бросился к губернатору и написал благороднейшее оправдательное письмо в Петербург, читал мне его два раза, но не отправил, не зная, кому адресовать».
Или вот:
«Однажды, еще при первых слухах об освобождении крестьян, когда вся Россия вдруг взликовала и готовилась вся возродиться…»
Ну, и последнее:
«– А жаль, если господам помещикам бывшие их крепостные и в самом деле нанесут на радостях некоторую неприятность.
И он черкнул указательным пальцем вокруг своей шеи.
– Cher ami, – благодушно заметил ему Степан Трофимович, – поверьте, что это (он повторил жест вокруг шеи) нисколько не принесет пользы ни нашим помещикам, ни всем нам вообще. Мы и без голов ничего не сумеем устроить, несмотря на то что наши головы всего более и мешают нам понимать».
Ну, ведь смешно? И там таких словечек, вывертов и забавностей в первой части романа разбросано с лихвой! Дальше, конечно, все становится пасмурнее и грустнее, так и вторая часть «Дон Кихота» уже более сатирическая и философская, и гораздо менее юмористическая. Так что и тут сходство налицо!
И подводя итог этого мало кому нужного сравнения, я не могут вновь не удивиться мелочи, из-за которой она состоялась – ведь не читал бы я эти два романа один за другим, не бросилось бы мне эта схожесть в глаза ну ни за что! Так что первый обещанный вывод – это ода случайности. А вот второй еще проще: читайте, господа, читайте. Все глупости в этом мире делаются людьми малочитающими, ибо иначе не было бы у них времени на эти глупости. А ведь книги гораздо лучше людей, они не предадут! Читайте, господа! А меня ждут «Война и мир», «Улисс» и «Приключения Васи Куролесова».