Глава 4 Акаге льда восстание кольтов

Бай Линь исчезла так же, как всегда -- тихо, без слов, растворившись в собственном саду. Акаге привыкли к этому. Никто не пошёл за ней. Когда молча её уносили кольты. Но это стало ошибкой.
Кольты шли десятками. Редко, когда рабы осмеливались даже смотреть в сторону акаге и уж тем более приближаться к капитану, но сейчас их вела не смелость, а ненависть. Старая, накопленная, кипящая.
Холод в крепости держался всегда, но этим вечером он словно встал дыбом, натянулся, как струна, готовая лопнуть. Снежные коридоры, выточенные самой Бай Линь, казались тяжелее обычного -- будто сами стены понимали: их хозяйка больше не так всесильна. Теперь каждое её движение отзывалось слабостью -- глухой, затянутой усталостью, которая жила в дыхании, в плечах, в костях.
Нижние этажи были оставлены под кольтов, но также среди них была закрытая территория сада. Если раньше всякий опасался там появляться, но не сейчас. Вернув капитана домой, они оставили её одну.
Бай Линь сидела под деревом, ослабленная, посреди своего Хрустального сада тишины -- огромного пространства под куполом льда, где сотни тонких ледяных деревьев тянули ветви к потолку. Между ними, по оттенку почти неотличимые друг от друга, стояли её куколки -- девочки-послушницы, безмолвные и охваченные своим мягким, но болезненным покорством. На их шее поблёскивали тонкие серебристые кольца, цепи, что не позволяли им отходить слишком далеко от трона госпожи. Они держались близко, словно боялись потерять её или -- что ближе к истине -- словно их сознание не допускало самой возможности уйти.
Снаружи раздавался мерный шум -- будто по снегу двигалась огромная масса. Ветер приносил крики, гул голосов. Обидно знакомых голосов. Кольты. Бай Линь знала, что они придут, в час её слабости. Они всегда приходят за тем, что считают своим. За девочками, местью, справедливостью, чья форма ей всегда казалась странной и непонятной.
Она закрыла глаза, коротко вдохнула. Лёд под ногами чуть заскрипел. Куколки, почувствовав колебание тишины, приблизились, словно стая, готовая раствориться в её тени.
-- Госпожа… -- одна из них тихо протянула руку, но Бай Линь лишь едва заметно качнулась, не позволяя ни прикоснуться, ни отстраниться.
Шум усилился. Теперь это были шаги. Тяжёлые, мрачные. Кольты проникли в сад, куда казалось никто не заходит кроме самого капитана.
Она попыталась приподнять ладонь, чтобы призвать хотя бы слабый порыв ветра -- но пальцы отозвались лишь еле заметным дрожанием. Будто приросли к воздуху. Даже вытянуть руку было испытанием.
Она выдохнула. Её пошатнуло в бок, а куколки инстинктивно шагнули вперёд, но она холодно отсекающе подняла бровь. И они остановились. Она не хотела, чтобы они видели её слабой.
Треск льда стал громче -- это уже не звук стен, это шаги врагов, что были уже рядом с ней.
Первыми появились двое кольты. Они замерли, увидев её -- худую, бледную, держась за шею, окружённую девочками. Она подняла голову прямо, спокойно. Хотя внутри всё дрожало.
-- Бай Линь, -- сказал один. Его голос был настолько полон ненависти, что казался металлическим. -- Сегодня -- конец. Сегодня ты заплатишь за всё.
Она моргнула. Совсем спокойно. С какой-то детской искренностью.
-- За что? -- спросила она.
Кольты переглянулись.
-- Ты забирала наших детей.
Крик из-за спин. Женский. Сорванный. Болезненный.
-- Забирала! Ты украла их у нас!
И вот тут, в этот момент, она искренне нахмурилась, как будто слышала это впервые.
-- Да, забирала, -- произнесла она медленно, даже удивлённо. -- И что?
Воздух в зале замёрз сильнее, чем лёд.
-- Я подарила им свою любовь, -- добавила она почти с недоумением. -- Они были в безопасности. Они были со мной.
Сзади раздался сдавленный всхлип. Кто-то из кольтов, должно быть, увидел куколок -- стоящих так тихо и ровно, что они казались частью зала; девочек, которые смотрели на врагов не как на родных, а как на посторонних.
Кто-то прошептал:
-- Это… не наши… дети…
-- Это что-то другое…
Бай Линь непонимающе склонила голову.
-- Разве это плохо?
Она сделала прижала голову к дереву. Тронув дерево, она ощутила тонкую вибрацию -- остаток силы, остаток мира, который она создала. Тонкий холодный сад, который она хотела навсегда распространить по земле. Но сейчас он дрожал вместе с ней.
Кольты двинулись вперёд. В руках у них было что пришлось: кто пришел с молотом, кто с лопатой, ибо доступа к полноценному оружию у кольтов не было, лишь строительные инструменты максимум.
И тут, когда они приблизились слишком быстро, она подняла руку -- вяло, но достаточно. Тонкий порыв ветра, колючий и ледяной, сорвался прямо из её ладони и ударил в первого из них. Не сильно. Не так, как она могла раньше. Но достаточно, чтобы отбросить его на пару шагов назад, заставив остальных остановиться.
Она тяжело дышала. Будто каждое дыхание давалось ножом.
-- Не подходите, -- сказала она тихо, не угрожая, но предупреждая.
Пусть руки дрожат, не слушаются, даже если магия еле теплит -- она будет защищаться. До последнего.
Кольты зарычали, и двинулись снова.
---
Кольты двинулись на неё в почти идеальной тишине. Только дыхание, только сухой скрип подошв по льду, только глухой гул ненависти, который они несли в груди. Это не была слепая ярость -- нет, всё куда хуже. Это была ярость выстраданная, взрослая, накопленная годами. Та, что превращает толпу в единый звериный организм. И этот организм жаждал её смерти.
Бай Линь попыталась отступить, но ноги словно налились свинцом. Она не могла нормально встать, спина болела, ноги гудели. Каждое движение -- как через воду, каждое дыхание -- сквозь холодный дым. Она знала, что стоит на краю истощения: тело дрожит, пальцы онемели, ману приходится буквально выцарапывать из пустоты.
Первый кольт рванул вперёд. Огромный мужчина, плечи шире двери, кулак больше её головы. В его глазах -- только долг, боль, ненависть. Он замахнулся.
Бай Линь, подняла руку -- почти машинально, против своей воли. Но за мгновение до удара её ладонь вспыхнула слабым морозным светом. Морозный импульс сорвался так быстро, что даже куколки вздрогнули.
Рывок -- и кольта отбросило назад. Не обморозило, не убило -- просто отбросило, как волной. Он ударился спиной о ледяное дерево, и ледяные ветви осыпались вокруг него искристой пылью.
-- «Ещё чуть-чуть…» -- пронеслось у неё в голове, но сил почти не осталось.
Второй кольт ударил в бок, не давая ей отдышаться. Времени поднять руки не было. Взрыв боли прошёлся по телу так пронзительно, что она согнулась пополам, кашляя. Холодная кровь заструилась по губам. Она с трудом подняла голову.
-- Слабо… -- выдохнула она.
Кольты ожидали страха, мольбы, отчаяния -- чего угодно человеческого, но не этого. Взрослый мужчина рывком схватил её за шею, приподнял, словно куклу, и бросил на лёд. Её ударило о поверхность так резко, что в воздухе разлетелись снежные искры. Она перекатилась, пытаясь подняться. Но руки дрожали так сильно, что пальцы едва цеплялись за гладкий лёд. Она приподнялась -- и снова рухнула на колени.
За спиной раздались тихие, тонкие всхлипы куколок.
-- Госпожа…
Бай Линь даже не обратила внимания на них.
Кольты окружили её плотным кольцом. Они не спешили, хотели, чтобы она прочувствовала всё.
-- Встань, -- сказал один. -- Встань и посмотри нам в глаза.
Она подняла голову. Губы были разбиты, нос кровил, волосы сбились в ледяные пряди, но взгляд остался прежним: чистым, пустым, непонятным.
Один из кольтов -- женщина, исхудавшая, с горячими глазами -- шагнула вперёд.
-- Ты забрала мою дочь. Зачем? -- Её голос дрожал от отчаяния.
Бай Линь даже моргнула медленно, как будто размышляя.
-- Её судьба стать чем-то лучшим, чем вы, -- ответила Бай Линь.
-- Она была моей! -- закричала женщина, ударяя кулаком в грудь капитана.
Удар слабый, по человеческим меркам. Но по её -- достаточный, чтобы сбить дыхание. Она качнулась назад.
-- Теперь её нет. Она здесь, -- ответила Бай Линь и слегка повернула голову на девочек за троном.
Женщина обмерла. Куколки стояли ровно, холодно, отстранённо. Причесанные одинаково, одетые одинаково. И никто из них не сделал ни шаг вперёд, чтобы откликнуться на голос «матери».
-- Это не ребёнок, -- прошептала кольт, -- Это… оболочка…
Бай Линь перекосила голову, пытаясь понять.
-- Она счастлива. Этого достаточно.
Слова прозвучали настолько искренне, что кольтов снова перекосило от ярости.
Толпа ринулась вперёд. Первый удар пришелся по лицу, второй сапогами по рёбра. Ещё один схватил её за волосы и потянул вниз. Но когда один из них попытался зажать её горло -- она, почти слепая от боли, резко двинулась. Пальцы дрожали, сил не было, но в мане -- тонкий всплеск. Она ударила ладонью по полу.
Тонкая, почти невидимая ледяная волна прошла по поверхности, впиваясь прямо с полу в их стопы, всех тех, кто был достаточно близко, отчего несколько из них рухнули, но остальные отшатнулись.
Она поднялась. Ни одна капля силы не должна была пропасть зря. Ноги дрожали так сильно, что казалось, они сломаются в любой момент. Колени пружинили, пытаясь удержать тело, но почти не слушались. Спина согнулась, дыхание сорвалось на хрип. Но она стояла. И когда новый предатель снова рванул к ней -- она подняла руку и ударила осколком льда, который выдернула прямо из пола. Удар был слабым, но точным. Прямо в висок, от чего её жертва сразу же упала.
Тишина на секунду сдавила воздух. Она пошатывалась, но стояла. В этот миг она была без магии, без опоры, без возможности сбежать. Но то, что осталось у неё, было ровно тем, что держало её всю жизнь: чистое, холодное упрямство.
Кольты увидели это -- и поняли, что просто так она не умрёт. Кто-то из них понимал, что стоит торопиться, поэтому толпа надвигалась снова.
---
Закрыв тело руками, группа кольтов вновь они стали забивать своего капитана, чем приходилось.  Один из ударов был не такой сильный, как мог бы быть -- но достаточный, чтобы выбить воздух. Она согнулась, опускаясь на колени, но колени не выдержали, и она рухнула боком, ударившись плечом о лёд. Замерла лишь на мгновение -- не потому, что хотела, а потому что тело не слушалось. Ещё один удар в голову.
-- Поднимись! -- выкрикнул кто-то из кольтов.
-- Встань, белая ведьма!
Она попыталась. Пальцы словно деревянные, но она упёрлась ладонью в ледяную поверхность и медленно, мучительно выпрямилась. На секунду даже показалось, что всё стабилизируется -- но тут же её толкнули в плечо, и она снова упала. Кровь стекала по губам, капала на лёд, оставляя багровые пятна. С каждой каплей дыхание рвалось всё сильнее.
Кольты образовали плотный круг. Их крики сливались в единый животный звук.
-- Ты забирала наших детей!
-- Ты ломала их, и теперь мы ломаем тебя!
-- Посмотри на них! Они даже не помнят наши имена!
Бай Линь подняла голову. Глаза были мутными, но в них не было понимания.
-- Да… я забирала их, -- прошептала она, будто подтверждая очевидный факт. -- Они плакали. Но у меня перестали. Теперь они следят за языком.
Толпа зарычала.
-- У тебя?! Они были нашими! И ты украла их жизнь!
Бай Линь слегка наклонила голову, как ребенок, который не понимает смысл вопроса.
-- Я подарила им свою «любовь».
На секунду воцарилась глухая, опасная тишина. Лица кольтов исказились.
И удар пришёл быстрее мысли -- ногой в бок. Её отбросило к краю круга. Но она, тяжело задыхаясь, всё равно попыталась подняться. Она упала на четвереньки, плечи дрожат, пальцы едва царапают лёд.
-- «Встать. Нельзя лежать. Непозволительная роскошь для капитана» -- Мысль ровная, почти ледяная.
Она упирается ладонями, но руки дрожат так сильно, что не могут удержать вес тела. Она встаёт не сразу -- по миллиметру. Сначала поднимает голову. Потом плечи. Потом медленно выпрямляет спину, цепляясь за воздух. Человек подходит сзади и хватает её за волосы, рывком поднимая голову. Её тело дёргается.
-- Посмотри на то, что ты сделала! -- кричит кольт, показывая рукой на куколок.
Девочки стоят у стены льда -- тихие, неподвижные. Одна закрыла глаза. Другая зажала уши. Третья просто смотрит -- холодно, отрешённо. А четвёртая -- та самая маленькая, странная -- улыбается. Маленькая, почти невидимая улыбка, но она есть. Кольтов это сводит с ума.
-- Они даже не дети больше!
-- Ты превратила их в… в это!
-- Они рабы, Бай Линь! Ты отняла у них души!
Бай Линь медленно вдохнула, пытаясь удержать фокус.
-- Они свободны, от боли и крика, -- ответила она тихо. 
Её бросили на ледяную поверхность. Она ударилась виском о пол. Мир поплыл перед глазами. Кольты били её всем, что попадалось под руку: палками, сапогами, кулаками. Каждый удар сбивал дыхание. Каждый выбивал силу из позвоночника. Каждый звук отдавался эхом в черепе. И всё равно она снова пыталась подняться.
Один удар -- в рёбра. Хруст. Она прикусила язык. Второй -- в лицо, глаза наполнились яркими вспышками. Ещё один удар в плечо.
Она поднялась, как появилась возможность и ударила в ответ. Слабый ледяной импульс прорезал воздух, больше похожий на вздох. Но он задел троих сразу: обжёг кожу, заставил отшатнуться. Этого хватило, чтобы отбросить мгновение атаки. Слишком слабые атаки, но этого хватало.
Её шаги были шаткими, как у человека, идущего по тонкому льду. Каждое движение -- рывком, на воле, а не на силе. Когда она пыталась поднять руки -- они поднимались только наполовину. Когда пыталась ударить -- получался больше толчок, чем удар, но она продолжала.
Толпа уже не кричала слова -- только рык, дыхание, тяжесть ударов. А она -- только хрипела и вставала. Наконец один из кольтов, самый крупный, схватил её за горло. Руками, словно железом. Сжал так, что хрустнули хрящи. Она задыхалась, пальцы скребли его руку, но хватка была слишком слабой. Её потолок зрения сужался. Но здесь впервые мелькнуло что-то похожее на настоящую эмоцию. Не страх, не отчаяние, а спокойный, ледяной гнев. Тот, что затихал на дне души, когда ей мешали делать то, что она считала правильным.
В этот миг -- прямо перед тем, как она потеряла бы сознание -- воздух вокруг кольта начал покрываться инеем. Тонкая трещинка по его руке, он вздрогнул. Хват ослаб, и этого было достаточно. Она сорвалась с места, ударив ладонью по поверхности льда так, будто пробивала стену. Лёд ответил взрывом: ярким, острым, ослепительным. Кольтов оторвало от неё, одного -- заморозило по ноги.
---
У Бай Линь дрожали пальцы, но она всё ещё держала стойку -- странную, покачивающуюся, упрямую, будто удерживающую не собственное тело, а весь мир. Кольты наступали ровным, уверенным строем. Теперь они уже не кричали, не бросались с яростью -- нет, они чувствовали исход. Этот бой превращался не в сражение, а в добивание, но именно в такие моменты она оживала. Слова «добить» к ней никогда не подходили.
Кольт дёрнул подбородком в сторону её куколок -- тех, кто стоял цепочкой недалеко, прикованных к территории сада тонкими гравированными ошейниками. Девочки не смотрели ни на кого. Их глаза были пугающе спокойны, смирны, словно тишина изнутри заменила им всю личность.
-- Дом? -- произнёс кольт глухо. -- Дом, где дети даже не помнят имён своих матерей?
И Бай Линь, не понимая, слегка наклонила голову.
-- Это их спасло, -- сказала она так, будто объясняла очевидность. -- Им было бы больнее там, с вами.
Эти слова кольтов ударили сильнее, чем магия. Но разговор длился слишком долго. Кольты двинулись снова. Первый бросился с резким выпадом, и Бай Линь едва успела отклониться. Её дыхание сбилось, в груди стало жарко и тяжело. Мир плыл, но она всё равно сделала ответный шаг -- болезненный, но точный. Её ладонь скользнула по его голове, как лезвие, и кольт покатился назад, ударившись о землю. Но каждый удар давался ей дороже предыдущего. Двое других подхватили атаку.
Она отразила один удар предплечьем, хрустнуло что-то в запястье. Будто тонкий ледяной стержень внутри лопнул. Вторая атака попала по ребрам, сбив дыхание, и Бай Линь согнулась, но не упала. Если бы она упала -- она бы не смогла подняться. Она держалась за каждое мгновение, за каждую секунду стоя.
Когда следующий небольшой клинок почти коснулся её плеча, она резко взмахнула рукой -- не техникой, обрамлённым привычкой к бою. Вспышка инея вырвалась из пальцев, тонкая, дрожащая, как дрожь самого воздуха. Она едва справилась с управлением, но лезвие кольта обросло крошечными кристаллами и удар замедлился. На её уровне это почти ничего не значило, но для неё сейчас -- это был шанс.
Кольты остановились перед ней. Серебристая цепь оружий блеснула в воздухе. И она увидела в их глазах не торжество, не радость, лишь страшное, болезненное облегчение. Как у людей, которые много лет ждали этого дня, но теперь не знают, что делать.
Всё рухнуло почти внезапно. Казалось, что бой продолжается вечность -- удары, шаги, холод, попытки встать -- но для Бай Линь он оборвался в одну секунду. Решающая ошибка. Одно неверное движение. Мельчайшая слабость, не магическая -- физическая.
Она сделала шаг назад, чтобы уклониться от нового рывка, ноги подломились, и вместо того, чтобы удержать равновесие, она впилась пальцами в лёд, пытаясь подняться, но тело не слушалось. Мир закачался, как в тумане, словно её сознание и реальность расходились на разные стороны. Кольты видели это, и бросились все сразу.
Пятеро сбили её с ног. Тяжёлая масса оружий, тел, сапог обрушилась на неё, как лавина. Она попыталась перекатиться, но кто-то ударил коленом в спину. Чей-то локоть вдавил плечо в лёд. Руки разъехались, попытались зацепиться за поверхность, но её пальцы дрожали так сильно, что не могли удержать ничего. Она всё ещё боролась. Левой рукой попыталась ударить -- почти попала в подбородок ближайшему кольту. Но за этот удар она заплатила: чей-то каблук резко вдавился ей в кисть, и хруст был настолько резким, что она сама на секунду перестала дышать, но не закричала. Она лишь закрыла глаза -- коротко, будто пережёвывая боль.
-- Лежать! -- кричал кто-то.
-- Не дай ей встать!
-- Она ещё может использовать магию!
Смех прошёлся у неё по губам -- сухой, обескровленный, но настоящий. Она едва могла шевельнуть пальцами, а они боялись её магии. И всё же в этот момент она попыталась встать ещё раз. Собрала остатки сил в ногах, напрягла корпус, словно намеревалась взорвать весь лёд вокруг, но вместо этого подняла плечи и сделала глубокий вдох. Они устали быстрее, чем она, и это их испугало.
Наконец один из кольтов сорвал с пояса цепь. Металлическую, шипастую, тяжёлую. Петля захлестнула её горло, и рывок отбросил голову назад. Она сорвала ногтями лёд, пытаясь ухватиться хоть за что-то. Пыталась разжать цепь локтем, подняться, даже стоя на четвереньках, как раненый зверь, но цепь тянули трое.
Грудь перестала подниматься, ноги подогнулись. Сила ушла не постепенно, а провалилась, как если бы кто-то вытащил опору изнутри. Самый страшный момент был не когда ей стало больно, а когда она внезапно перестала чувствовать боль. Спустя время, хватка ослабла и тело упало напол.
Кольты стояли вокруг, тяжело дыша. Сапоги топтались на месте, будто боялись, что она сейчас поднимется снова, но Бай Линь не поднималась. она лежала на льду, голова на бок, волосы разметаны. Дыхание -- едва слышное, губы -- обмороженные и с кровью. Тело было напряжено от попыток подняться, хотя она уже не могла.
Пальцы всё ещё шевелились. Слабо, больно, но упрямо. Последние остатки её воли стирали грань между жизнью и умиранием.
-- Нужно с этим заканчивать.
Они боялись её даже сломанной, даже лежачей. Последнее, что она ощутила, -- как её поднимают. Грубые руки, запах металла и холода. Шершавые ремни, обхватившие плечи и колени. Чужие голоса, тихие, нервные. Беззвучный зов куколок. Просто ощущение, будто они протягивали к ней руки, хотя не могли даже шагнуть дальше своего круга, а затем -- темнота.
---
Сидя на верхних этажах крепости, двое двже и не задумывались о нижних, пока Лэй Хуа ощутила перемены первой.
— С ней что-то не так, — прошептала она Келю. — Я почувствовала… Перемены в силе… Ты говорил, её забрали кольты?... – глаза её широко раскрылись от опасения за сестру, -- Должно быть, после сильной техники она сильно ослабла и не сможет постоять за себя.
И они побежали. Через мосты, через коридоры, через стылые холлы крепости. Когда они ворвались в сад, все словно остановилось. Бай Линь сидела на своём ледяном троне.
Поодаль — десятки ледяных статуй. Падение, удар, крик — каждый миг смерти запечатлён в позе. Прозрачный, чистый лёд. Стеклянная красота ужаса.  Пара фигур разбиты: осколки валялись на полу. Кто-то из кольтов держал её за шею — теперь эта рука лежала на полу отдельно от тела, под троном, словно тонкая ледяная вуаль. След дыхания хищника.
Куколок стало меньше. Тех, кто стояли раньше, — не всех видно. Не все пережили момент, но самые преданные — живы. Стоят за спиной, дрожат, но стоят. Маленькая девочка с ухмылкой — ближе всех.
Бай Линь в этот момент держала руку на шее -- там, где под кожей ещё угадывались следы чьих-то пальцев. Лёгкие отметины чужой хватки. Даже теперь они побаливали, напоминая, что совсем недавно её пытались утащить, удержать, прижать к полу. Рядом, на льду, лежали осколки разбитых статуй -- осколки кольтов, которые она успела обратить в лёд и разбить, выбиваясь из их рук. На первый взгляд они смотрелись просто фрагментами обычного льда, но приглядись -- и становились видны: пальцы, часть лица, фрагмент бронзовой маски.
— Вы зря торопились, — хрипло произнесла она.
Голос сорвался — но не дрогнул.
— Лэй Хуа, ты же не думала, что такой пустяк сможет меня остановить? Ты не забыла, что я тебе говорила?
Она повела пальцами — едва, почти незаметно. Руки дрожали так, будто внутри стучат куски льда. Но жест был властным, её взгляд прошелся по статуям.
— Грубовато… — тихо сказала она. — Можно было и аккуратнее.
Лэй Хуа сжала кулаки.
— Ты ранена, — сказала она.
Бай линь не ответила. Лишь отвернулась от них в сторону.
— Они хотели сломить меня. «Почти» успели.
— Бай Линь… — начала Лэй Хуа.
Но сестра перебила её:
— Они долго ждали этого момента.
Эти слова прозвучали спокойно. Уверенно, не как вызов, но как факт.  На мгновение она закрыла глаза, а затем снова раскрыла — и холод вернулся в зрачки.
— Бай Линь… Нужны целители…
— Оставь мое состояние здесь… Никто не должен знать об этом… Рабы пришли и поплатились за наглость… Скажите, что Бай Линь не пострадала... Больше ничего…
Кель осторожно спросил:
— Что с кольтами дальше?
Бай Линь смотрела на ледяные статуи, как скульптор на незаконченную работу.
— Ненужное — убрать… Эти больше не пригодны, —спокойно сказала она.
Лэй Хуа смотрела на неё и понимала: сестра жива, но что-то внутри Бай Линь — треснуло. Что-то человеческое. Тонкое, хрупкое, незаметное. То, что держало её на грани между холодом и пустотой. И впервые Лэй Хуа испугалась не за Бай Линь, а её саму.