Рыбалка
— Можно я? — спросил он.
— Нет, — ответила я слишком резко. — Это взрослое дело.
Я прочитала в интернете, что нужно проткнуть червя посередине, чтобы он дольше шевелился. Приманка должна быть живой. Мои пальцы скользили, червь изгибался, я едва не уронила коробку. Вовка наблюдал молча, его лицо стало сосредоточенным, взрослым. Наконец получилось — уродливый, кривой нажив, торчащий с обоих концов крючка.
— Молодец, мама, — серьёзно сказал он, и мне стало смешно и стыдно одновременно.
Мы пришли на озеро на рассвете. Не потому что так надо рыбакам, а потому что Вовка разбудил меня в пять утра — стоял у кровати, уже одетый, с удочкой в руках. На воде лежал туман, густой, как вата. Было тихо по-особенному, по-утреннему — ни птиц, ни ветра. Только наша одежда шуршала по мокрой траве.
Я показала Вовке, как закидывать — плавное движение, которое сама повторяла перед зеркалом вчера вечером. У него не получилось. Леска запуталась, крючок зацепился за его же штанину. Он засмеялся — звонко, нарушая тишину, и эхо отозвалось с другого берега.
Там уже сидели мужчины. Настоящие. С раскладными стульями, термосами, ящиками, полными блестящих приманок. Они смотрели на нас — женщину с ребёнком и дешёвой удочкой — и переговаривались вполголоса. Я почувствовала себя школьницей на экзамене.
Мы уселись. Я установила удочку на подставку, как учили в магазине. Вовка прилёг на живот у самой воды и уставился на поплавок.
— Клюёт? — спросил он через минуту.
— Нет.
— А сейчас?
— Тише, Вов. Рыба слышит.
Он замолчал, но его нога подрагивала от нетерпения. Я смотрела на его затылок, на мягкие детские волосы, прилипшие ко лбу от влажного воздуха. Ему было пять, и он верил, что мы поймаем рыбу. А я знала, что не поймаем. Что всё это — театр. Что черви зря умерли.
С другого берега донёсся голос:
— Мальчик, не тряси ногой! Водяной проснётся!
Вовка замер, потом обернулся ко мне с круглыми от восторга глазами.
— Мама, там водяной?
— Конечно, — сказала я. — Поэтому мы должны сидеть тихо.
Он притих, стал серьёзным, важным. Хранитель тишины. Защитник от водяного.
Мы просидели так час. Поплавок не шелохнулся. Вовка начал ёрзать.
— Мам, а если мы ему печенье оставим? Водяному?
— Можно попробовать.
Мы оставили на коряге кусок батона с колбасой. Для водяного.
Потом мы ели наши бутерброды. Хлеб пахёл озером и туманом. Вовка размазывал майонез по щекам, а я вытирала ему лицо краем кофты. Мужчины на том берегу начали потихоньку собираться. У одного что-то клюнуло — он вытащил маленькую, блестящую рыбёшку, снял с крючка и бросил обратно в воду.
— Почему? — прошептал Вовка.
— Маленькая, — так же тихо ответила я. — Ей ещё расти.
Он кивнул, как будто это был самый важный закон жизни.
Когда мы уходили, один из рыбаков — седой, в потрёпанной кепке — окликнул нас:
— Мальчик! Забыл водяного поблагодарить!
Вовка серьёзно развернулся, поклонился озеру.
— Спасибо, водяной, — сказал он чётко. — За хорошую погоду.
Мужчины засмеялись, но не зло, а как-то по-доброму, устало.
Дорогой домой Вовка уснул в машине, уткнувшись мне в бок. Его пальцы пахли червями и водой. Я вела машину одной рукой, а другой придерживала его, и думала о том, что мы ничего не поймали. Но водяной получил свою дань. А Вовка — тайну, ради которой стоит вставать в пять утра.
Сейчас ему четырнадцать. Он почти не говорит со мной по утрам — ворчит что-то, закрываясь в ванной. Но иногда, когда мы проезжаем мимо того озера, он поворачивается и смотрит на воду. Не улыбается. Просто смотрит.
И я понимаю, что мы тогда поймали не рыбу. Мы поймали тишину. Ту редкую, хрупкую тишину, в которой существуют водяные. И она оказалась гораздо ценнее любой рыбы. Потому что рыбу можно купить в магазине. А тишину — нет. Её можно только подарить. И получить в ответ поклон от пятилетнего мальчика, который ещё верит, что мир полон чудес.
Приглашаю на свою страницу в
Стихи ру https://stihi.ru/avtor/veronique28
и мой творческий блог
VK https://vk.com/akademiyaliderstva
Свидетельство о публикации №225121200465