Моя война. стихи

МОЯ ВОЙНА. СТИХИ

ISBN 978-5-905465-07-9
Когда напишешь обо всем страшном, говорил Бетховен, становится легче жить. Эта книга – способ выживания в минуты роковые. Здесь лишь несколько стихов, предисловия и содержание. Полностью вся книга – здесь: https://www.litres.ru/72891082/

Предисловие. Первый сборник стихов Бориса Ихлова почти не имеет отношения ни к его профессии физика-теоретика, ни к его деятельности в политике как марксиста-ленинца, руководителя политического объединения «Рабочий», члена профкома пермского рабочего профсоюза «Защита, занятость, законность». По атмосфере его стихов, за редким исключением всегда сугубо личного характера, вряд ли можно судить о тех событиях, которые происходили в стране – точно так же, как и по стихам Верлена узнавать о французской эволюции, о Парижской коммуне. И всё же атмосфера эта отражает события и могла быть названа «Окаянные дни». Могла – потому что, в отличие от Бунина, Борис Ихлов не был и не является сторонним наблюдателем или эмигрантом. Даже мимолетные увлечения, даже написанные в духе обериутов или Эдварда Лира стихи передают, скорее, безвыходность, напряженность, отчаяние, ярость, нежели игривое настроение.
После аспирантуры в МГУ, предзащиты и публикации автореферата Бориса Лазаревича лишили возможности защиты диссертации – за политическую деятельность. Затем незаконно, против воли трудового коллектива кафедры физики, уволили из пермского политехнического. Причем сделали это с подачи пермского облсовпрофа (ВЦСПС) и преподавателя научного атеизма Писманика. Затем был запрет на профессии, его не принимали ни фармацевтический институт, ни родной университет, ни медицинский, его даже не брали простым аппаратчиком на завод. На заводе им. Калинина ему показали список нежелательных лиц, где его фамилия фигурировала второй. После наступления демократии картина не поменялась, чиновники всё время задавали тот же вопрос: «За что уволили?» Последняя попытка получить место в вузе была в 1996-м. Сотрудника КГБ, опекавшего Бориса, спросили, почему не дают устроиться на работу. Сотрудник ответствовал: «Пусть уезжает в другой город и устраивается.» Но Борис еще в 1987 году пробовал – по приглашению товарища по аспирантуре Гвоздева – поступить в Ярославский пединститут, но слежка за ним началась сразу по выходу из поезда на вокзале в Ярославле… Была возможность эмигрировать во Францию. Затем Борису Ихлову предложили работать в Эдинбургском университете. Затем предложили уехать в Израиль. Затем – хотя бы на год в Германию. Почему не уехал? Неужели так затянула политика, может быть, трудно выходить из борьбы? Но ведь и в Англии можно заниматься политикой… Борис отвечает лаконично: «Не дождетесь!» О России рассуждает крайне редко и еще реже пишет, разве что оценивая экономику или политическую ситуацию. На всевозможные разговоры, почему бы в таких-то тяжких условиях, при полной пассивности рабочих, на десятилетия, не поменять гражданство, вздыхает: «Как отвечал один известный композитор на вопрос, не хотелось бы ему за столько-то лет совместной жизни развестись со своей женой: убить - хотелось, развестись – нет». Художественная ценность… Лучше об этом сказать словами Рокуэлла Кента: «Я не знаю, что такое искусство. Я только знаю, что это мне нравится, а это – нет.» Судить читателю.
Сергей Отделенный, к.ф.н.
 
От автора. На стенах картинной галереи подвешенные на шнурах столетиями сияют полотна разных художников. С полотен на случайного зрителя смотрят, на показ выставлены души художников, сами художники этого страстно хотели. Целые концертные залы собирают художники, чтобы народ выслушал их душу. Потом совершенно чуждые люди, которые закончили специальные институты, будут критиковать души, манеру их отображения, стиль, которым исполнена душа. Душу можно обсуждать, собравшись у полотна, можно читать о душе лекцию перед толпой иностранных истуканов. Можно даже приблизить лицо, чтобы поинтересоваться техникой, какой выполнена та или иная душа. Одно нельзя, и об этом просят служители храма, где живут души – трогать их руками - души погибнут.
У меня же нет претензий, свой уровень я хорошо понимаю. Эта книжка – всего лишь дневник, с начальных классов школы. Наверно, иные фрагменты непонятны, потому что касаются лично, что ведомо только близким людям. Потому одно обращение не поясняю. Собственно, для близких и писал по большей части. Это заставило  оставить в сборнике слабые стихи. Поэзия должна быть молодой. А тут с первого стиха – не молодая. Потому не поэзия.
Как это у Пушкина: «Взмахну руками, стихами вдруг заговорю». Никогда не занимался писанием стихов. Это не было ни увлечением, ни тем более профессией. Первые десять «творений» – детство, школьные годы. Стихи рождались обычно тогда, когда за горло хватало так, что другого выхода, как что-то написать, не было, и облегчение, когда записанный на листке текст лежал на столе.

Пока дожди сквозь сито моросили,
Напрасно три мгновения коротких
Нас перед боем всех объединили.
Зачем же песня судорогой в глотке?
Затем, что Ты пока живешь на свете.
Текут сквозь сито миллиардолетья.

Пока дожди сквозь сито моросили,
Пока снега баюкали невзгоду,
Под песни девятнадцатого года
Солдаты грязь осеннюю месили.

Предчувствие любви не обмануло,
Но я не жил и человеком не был,
Пока однажды в холод не мелькнуло
Мне счастье черствой корочкою хлеба.
…

Где целует ветер серый камень
(Будто выбрал место для любви),
Там течет малиновая Кама
В сумасшедшем запахе листвы.

И по злому утреннему следу,
Где застыли бронзовые львы,
Все ясней, что понял Кастанеда
В повороте женской головы.

На полшага пепла сигареты,
Будто реют в реку снегири.
И впадает пепельная Лета
В полуправду утренней зари.
               
…

Я всем солгу, как ты меня учила,
Твоим святым и матери своей.
Зима как тать, она заходит с тыла
И убивает белых голубей.
Но жизнь меня на колдовстве растила
И пьяных красок вареве земном,
И мне пророчил воздух за окном
Шумящей кровью крон зеленокрылых.

…

Это после татаро-монгольского ига -
Ни любви, ни жены, ни судьбы.
Почему-то живу, не дотла прогоревшая книга
Или птица в пике из библейских морей голубых.
Я еще нагляжусь на щемящую женщину-осень,
Изумрудную гибель в краю облетелости бедной,
Возвращенье грачей и бессмыслицу “Граждан” Родена,
Я еще напишу про постылой Елабуги осень.

Как тепло замерзать! Мне не нужно на Северный полюс,
В тридевятое царство, где можно во что-то поверить.
“Все приходит трудом”. Нет ни крови, ни правды, ни меры,
Одинаково все. И дремота избавит от боли.
Список личных потерь завершается именем Стенли,
Мне не нужно на полюс, и только откуда-то с неба
Ваша музыка все еще радует сердце,
Будто память о счастье, которого не было.

Одинаково все, все предметы, и люди, и книги,
Все стихи, и живые еще, и гробы.
Это после татаро-монгольского ига,
Ни жены, ни любви, ни судьбы.
Дайте нищему сны, а болвану наживы,
Если руки за спину, и вечер уже на подходе.
Вы скажите спасибо еще, что мы - живы.
Что мы больше других ненавидим, когда напрягают поводья.


КОВАЛЕВСКОЙ

Всё, что было, при народе
Сказывать не стану –
Я летал не вертолете
И любил Светлану.
И вставали взгляду скоро
С выси голубиной
Златы реки, красны горы
Синие долины.

Мир открыл тугие двери
Непонятной силе,
Все цветы, жуки и звери
С нами говорили.
Шли в рассветных сонных веждах
Пажити с полями,
А еще страна надежды
Брезжила под нами.

Нагота ее небрежна –
Мне на сердце рана,
Мы вели друг друга нежно
Этой ночью странной.
Ах, как мало дней-жемчужин,
Разве час застолья,
Просто Свету вместе с мужем
Видеть было больно.

Мне ли ножки щегольнули -
Даже муж заметил.
Ах, какие были туфли
В Новый год у Светы.
Света – таинство обета,
Имя колдовское.
Днем душа моя согрета
Песенкой ночною.
…

Бытовка, темнота, в помаде проводницы,
Они  теплы и ждут, как обморока, дня.
По нервам бьет состав, и снег по полю длится:
“Вы любите меня, вы любите меня...”
Придет гулящий день, как солнышком посветит,
И выплеснет любовь - на праздник маеты.
От копоти грубы, вы, как родные дети,
Перед лицом зимы болезненно чисты.

Когда придет любовь и крылья распластает,
Как шприц настигнет кровь по выгибу руки -
Как будто завтра смерть, цветы на грудь роняя
В парадный снег одежд, навыкате зрачки.
Я знаю, все не так, не копоть душу съела,
Не вырваться с колен - да то не нужно вам,
А богом прощены, и нету вам предела,
И дьяволово зло течет по сусалам.

От ласки до вранья давно язык намылен,
И каждому сучку на передок слабы.
Как хорошо, что вас до нашей встречи били,
И будут бить еще потомки голытьбы.
Скорей клади ладонь на жаркие колени,
Пока еще сума, недолго до тюрьмы.
А поезд, как пацан, разбрасывает время
В огромную Сибирь, подальше от Перми.

Содержание:

Сергей Отделенный 3
От автора 5
Всё равно 6
Мне снились вьюги…………….. 7
Неба плотная пелена……………. 8
За горем дней пройдет немного 9
Надпись на памятнике …………. 10
Сегодня утром …………………. 11
Когда я снова одинок ….………. 12
Там, за моим горизонтом………... 13
Снег за окошком  ………………. 14
Мне хочется уснуть……………. 15
Забыть …………………………... 16
Сны, ноты, книги ………………. 17
Грязь. Мыслей тошнота ……….. 18
Мне снится, ты ушла ……………... 19
Вот и время пришло ……………… 20
Тоскливо и смешно ……………. 21
Чебаркуль ……………………. 22
Ты думал ……………………….. 23
Люба ……………………………. 24
Наташке ………………………… 25
Мне в мире ……………………... 26
Вербное воскресенье ………... 30
Лишь злоба руки согревала …… 31
Когда на долгом километре …… 33
Мы так с тобою далеки ………... 34
Весь день качает колыбель. 35
Лишь только бы оставили…. 36
Открыта дверь ………………….. 37
Картина Васильева……………….. 39
Случайно встанет нотною строкой 40
Март ………………………….. 41
Какие дожди полыхают ……….. 42
Снова врываются в кадр…………. 43
Пока дожди сквозь сито моросили 44
О чем ты думаешь ночами ……. 45
Кто здесь рядом ……………... 47
Ты пишешь письма в пустоту … 49
В синем небе золотые купола …. 50
И полетели пасмурные дни …… 51
Завтра в гору, Сизиф …………... 52
Иссяк пейзаж …………………… 53
Не жалею, не плачу …………. 54
Возьми-ка в руки свои игрушки . 57
И выпадет час ……………... 58
Господи, боже мой ………….. 60
Отец ………………………….. 61
Метро ……………………………. 64
Ах, дружище ……………………. 65
Что ты чуешь во мраке …………… 66
Кенар Юры Шейнова ………….. 67
Баллада о неизвестном поколении 69
Ничего …………………………… 71
Десять жизней прошло …………. 74
Провинция гибнет ……………… 79
Я перестал шагреневым теплом 80
У лазорево-красной листвы ……. 81
Свинцовая поступь вины ……. 83
Ленинград …………………….. 84
Где целует ветер серый камень .. 85
Постой, но где же ……………... 86
Эмилия Лонская ……………… 87
Дорога в Свердловск ………… 88
Когда порвалась……………….. 89
Смыкается листва ……………… 90
Бабье лето ……………………. 91
Спасибо друзьям ……………….. 92
Мой друг Гоген ………………. 93
Нестрашного утра ……………. 94
Ты слишком мало слышала …... 95
Мне валторны вокзала ………... 96
Письмо …………………………. 97
Как опостылевший роман …….. 98
Родина …………………………. 99
Эти речи во хмелю …………… 100
Это пытка, Надежда…………….. 101
Детские игры ………………….. 103
Свердловск …………………. 104
Станица ……………………….. 105
Я всем солгу ……………………... 106
Какой хороший снег ………….. 107
И примечталась жизнь ……….. 108
Трамвай, бегущий за дождем ... 109
После татаро-монгольского ига 110
Ты знаешь, Надежда ……….. 112
Скорей ко мне ………………… 113
Потеплело ……………………... 114
Уродливый домишко …………. 115
Усни, солдат …………………... 117
Остается смотреть ……………. 118
Братцы, братцы  ………………. 119
Я знаю, бог не даст …………… 120
Нас накажет создатель ……….. 124
Будь ты проклята……………... 125
Мы роем окопы ……………….. 126
Бестолку служенье …………… 127
Бытовка ………………………... 129
Попытка ревности ……………. 131
Пахнет гарью …………………. 132
Две пьяных гавани …………… 133
Хохловка ……………………… 134
Август …………………………. 135
Для школьной радости ……….. 136
Как будто божий суд …………. 138
Я попытаюсь сформулировать . 141
Не дури меня ………………. 143
Вставай ………………………... 144
Раскинув сад ………………….. 146
Это было ………………………. 147
Ну, что стихи ………………….. 149
За окошком ……………………. 150
В этот год ……………………... 151
Так нельзя, не до песен ………. 152
Ложится первый снег ………… 153
Который день …………………. 154
Из костей ……………………… 156
Женщина ………………………… 157
Северное кладбище …………... 159
Баллада о поезде ……………… 160
Новостройки …………………... 162
Всё тот же звук ……………….. 163
Мама …………………………... 164
Англиканский, еврейский ………. 170
Как хорошо, что ты была …….. 171
Не пойте о любви ……………... 172
Он привык ……………….. 173
Что означает Абердин ………... 176
Нас ведут на штурмы ………… 177