Прекрасная дама начала двадцатого века

    Сегодняшняя статья - для меня маленькое открытие. Не то, чтобы я не знала о «Прекрасной Даме символистов. Но, где- то далеко, меня не касается. Это и сейчас далеко  меня не касается. Уточнено время. 20- 30 годы прошлого века.
 Деталь становления нового мира. Всегда новый мир вырастает из старого. Несёт в себе незаконченные обсуждения и проблемы. Так было и в те годы.
 Не сразу всё изменилось. Не всё до творческих людей доходило. Возможно, сами большевики не догадывались, что так могут.   Война, Революция,  страшные пандемии, уносившие миллионы жизней.  Пока ещё не было  жёстких  правил,  режимных ограничений.
 
 Ещё одна иллюстрация того времени. Дискуссия о роли женщины в новом обществе. Стихотворение Александра Блока было только частью того обсуждения.

 Статья Анны  Гранатовой,   литературоведа, писателя, журналиста.
  «От утренней звезды до вечерней».

Инициировал обсуждение, видимо, кружок символистов от Зинаиды Гиппиус.  Женщина - муза.  Дульсинея    Дон Кихота тоже муза. Поэты, философы, историки. Женщины - счастье - несбыточность - мимолетность - желанность - притягательность – ускользание мечты, счастья. И в этом образе заложено важное смысловое противоречие: обладание, в том числе,  прекрасной женщиной,  препятствует полету поэтической фантазии. Для поэтического вдохновения женский образ должен быть недосягаемым, несуществующим в реальности. Как  Фрези Грант  Грина и Беатриче  Данте. Мистифицированным, как Прекрасная Дама у А. Блока.

В дневниках Пришвин  сравнивает художника слова с самцом певчей птицы, который будет петь,  даже не видя перед собой реальной самки. Именно поэтому подобной женщине не находится места для сотворчества.  Творит - поэт, а прекрасная Муза его лишь вдохновляет.  Обладать этой бестелесной Музой, как и метафизической Синей Птицей нельзя, как нельзя достигнуть вечно ускользающего и вечно манящего горизонта.

"Есть писатели, у которых чувство семьи и дома совершенно бесспорно (Аксаков, Мамин). Другие же, как Лев Толстой, испытав строительство семьи,  ставят в этой области большой вопрос. Третьи, как Розанов и Тютчев чувство семьи трансформируют в чувство поэзии. Четвертые, как Лермонтов и Гоголь являются демонами его, разрушителями. И наконец - я так о себе думаю - есть такие, что остаются в поисках Марьи Моревны, всегда недоступной невесты".
 
Чем больше, и дальше, и глубже прохожу свою жизнь, тем становится все яснее, что женщина мне необходима была только в ее недоступности: необходима была для раскрытия и движения моего духа недоступная женщина, как мнимая величина".
 
"Символизм" во взглядах Пришвина приходится на рубеж 20- 30-х гг. В этой системе координат женщине отводится по отношению к мужчине - творцу "почетное второе место". В наихудшем варианте это выглядит как "объект творчества", в наиболее "цивилизованном" - как "помощница творца". Быть рядом - но не вместе. Вдохновлять,  но не участвовать в сотворчестве.  Вот  суть идеальной Музы, согласно представлениям символистов.

Жена символиста Д. Мережковского, поэтесса Зинаида Гиппиус об этом говорит так:  "Что же такое Беатриче, как не объект в высшей степени существующий лишь постольку, поскольку существует субъект - Данте?" Иными словами, женщине в этой системе координат отводится роль объекта и предмета искусства, принадлежащего мужчинам, но не реальной личности, тем более участницы и субъекта творческого процесса.

Символисты отрицательно относились к женской эмансипации, вступив в полемику с А. Коллонтай и другими женщинами, вооруженными фундаментальным трудом Августа Бебеля "Женщина и социализм" и тому подобными социально значимыми работами.
 Известно, что в марте 1917 года в день, когда проходила 40- тысячная демонстрация женщин за свои социальные и политические права Зинаида Гиппиус записала в своем дневнике:  "Всякое женское движение возбуждает в мужчинах чувства, весьма далекие именно от равенства".
 Таким образом, З. Гиппиус полагала, что эмансипация приведет лишь к открытой конфронтации полов и роль Музы, вдохновительницы, остающейся в тени мужчины - для женщины наилучшая.
Женщины - "Музы" символистов, подобно сиянию Луны отражали "солнечный свет" своих мужей, и практически никогда не воспринимались в обществе как самостоятельные фигуры. Как,  например, А. Коллонтай, Е. Фурцева. Лишь  "в паре" с мужчиной. Музе отводилась роль вдохновительницы, а роль творческого субъекта остается маскулинной.

Лидия Зиновьева-Аннибал воспринималась как Муза своего мужа Вячеслава Иванова.  Поэтесса, прозаик, критик Зинаида Гиппиус воспринималась,  как Муза и как жена Д. Мережковского. Поэтесса и прозаик Поликсена Соловьева, воспринималась,  как сестра известного философа Владимира Соловьева. Поэт и прозаик Людмила Вилькина практически всегда идентифицировалась с творчеством мужа Николая Минского, а также как, возлюбленная Бальмонта, Брюсова, Мережковского, Розанова, Сомова. Имя поэтессы Нины Петровской ассоциировалось с ее другом поэтом Андреем Белым и стало синонимом Ренаты - героини романа Брюсова "Огненный ангел".
 
"Если в творчестве женщина мешает, то с ней надо, как Стенька Разин. Но если женщина помогает создавать жизнь, хранит дом, или участвует в творчестве с мужем, то ее надо почитать,  как царицу. Суровой борьбой такая женщина дается, и оттого, может быть, я ненавижу слабых мужчин".
  Снова цитата Михаила Пришвина.

 У Николая Бердяева, в частности есть такие строки, датированные 1907г, по отношению к женщине, как субъекту творчества: "Женщина уже не хочет быть прекрасной, вызывать к себе восхищение, быть предметом (!) любви. Она не хочет быть произведением искусства, она хочет сама создавать произведения искусства. Это - глубокий кризис ".

Это и в самом деле - мировоззренческий кризис для патриархально-ориентированной философии. Но можно ли однозначно утверждать, что этот кризис вреден для искусства, или же быть может, даже наоборот, он расширил творческие горизонты? Создавая образ "новой женщины"  символисты пришли к тому, что в этом художественном образе опирались не на социальный тип реальной женщины, (в том числе и женщины преображенной Октябрьской революцией), а воображаемой - идеальной.
 
Религиозная философия Владимира Соловьева, провозглашала принцип "Вечной Женственности", - восходящий к традициям романтизма. Тот же термин использовал в своих работах и Н. Бердяев, с пафосом утверждая, "Без мистического влечения к женственности, без влюбленности в Вечную женственность не было бы мировой культуры" (Н. Бердяев, Метафизика пола и любви.)

Религиозный философ В. Соловьев попытался подобный пафос конкретизировать. В основе мировоззрения В. Соловьева лежит дуализм. Мир  делится на земной и небесный, идеальный - реальный, женский и мужской. По мнению философа, именно любовь способна освободить человека от этих антагонизмов. Любовь и Эрос становятся по Соловьеву символами соединения и синтеза.
 Однако вместо четкой логики, далее идут философские абстракции, наподобие "женщина как София", "Душа мира", "Душа человечества", и так далее. Аморфные образы, над которыми иронизировал Пришвин.
Особенно много иронии досталось образу "идеальной женщины" на примере блоковской "Прекрасной дамы".
 История возникновения стихов о Прекрасной Даме у А. Блока связана с его переживаниями в отношении Любови Менделеевой. Однако Менделеева-Блок превратилась в абстракцию уже при жизни и стала через эти стихи неузнаваемой даже для себя самой".

Это я потрошу материалы, собранные о Михаиле Пришвине - детском писателе. Даже интересно, что выдаст серьёзный интернет о Бианки, авторе «Синичкина календаря". Останется ли он детским писателем.