Письменность до письменности

Письменность до письменности — древний язык форм, предок всех алфавитов мира

Наши предки ещё не пользовались письменностью в привычном для нас смысле, однако это не означает отсутствия способов фиксации и передачи знаний. В дописьменную эпоху роль знаков выполняли геометрические формы — круги, линии, углы и лучи, из которых складывался особый визуальный язык. Такие знаки, сохранившиеся в виде петроглифов, не были случайным орнаментом: они представляли собой условные схемы, способные одновременно передавать сведения о времени, пространстве и устройстве мира.

В этом контексте ранние культуры нередко описывали время не только через повествование и миф, но и посредством абстрактных схем — прежде всего в виде круга, разделённого на равные доли. Такая модель не обязательно стремилась к точному воспроизведению астрономической реальности: её назначение состояло в создании удобной меры, пригодной для хозяйственного счёта и одновременно выражающей представления о порядке и целостности мира.

В Месопотамии наряду с культовым лунно-солнечным календарём широко применялась административная модель года, основанная на условном цикле из 12 месяцев по 30 дней, то есть 360 дней. Этот «идеальный год» служил прежде всего инструментом расчётов — норм труда, распределения пайков, налогов и других хозяйственных операций; именно поэтому он устойчиво засвидетельствован в документах периода III династии Ура, а также в более ранних архивах Лагаша [1]. Исследования показывают, что такая система применялась именно в сфере административного и хозяйственного учёта, а не как отражение реального солнечного года [2]. В документах и расчётных таблицах 360-дневная схема выступает как удобная математическая модель, допускавшая интеркаляции и корректировки [3].

Дальнейшее развитие этой расчётной логики связано с формированием астрономических методов, где также использовались упрощённые табличные модели движения светил и условные временные циклы [4]. Как показали исследования Р. К. Энглунда и Э. Робсон, шумерская административная система во многом функционально сопоставима с современным банковским стандартом «30/360», при котором каждый месяц принимается равным 30 дням, а год — 360 дням. Такая схема представляла собой удобный инструмент расчётов и обучения, не предназначенный для отражения реального астрономического времени [5].

Основой этой системы служила шестидесятиричная арифметика. В ней действовали крупные числовые единицы: soss = 60, ner = 600 и shar = 3600 (60 x 60) [6]. При этом понятие shar важно не только как числовая величина: со временем оно приобрело семантику «полноты», «завершённого круга» и «космического охвата», что особенно наглядно проявляется в космогонических именах Аншар и Кишар, где знак shar выражает идею целостности мироздания, а не простую арифметику [7].

Сходная логика обнаруживается и в вайнахской традиции, зафиксированной этнографическими источниками. Здесь год мыслится через солнечные границы — холодную и тёплую половины, определяемые движением солнца и моментами солнцестояний. З. А. Мадаева описывает эту модель как представление о «двух домах солнца» — зимнем и летнем, — с которыми соотносится структура годичного цикла [8]. В другой работе она показывает, что подобное деление сохранялось в народной традиции вплоть до новейшего времени [9].

По данным С.-М. А. Хасиева, в вайнахской культуре число девять длительное время сохраняло особый статус, что отражено в устойчивых выражениях вроде «девять клятв», «девять кругов», «девять жизней» и т. п. [10]. Эти формулы важны не сами по себе, а как следы архаической числовой модели мира, в рамках которой определённые числа выступали мерой полноты, завершённости и правильного порядка.

Та же числовая логика проявляется и в способе счёта времени. Этнографические данные фиксируют у чеченцев девятидневный цикл недели, при котором отсчёт начинался не с абстрактного «первого дня», а с текущего момента: тахана («сегодня»), кхана («завтра»), лама («послезавтра»), ула (третий день), цIака (четвёртый), цIаста (пятый), цIула (шестой), цIумока (седьмой), цIулцIимока (восьмой) [10]. Такая система подчёркивает практический, «живой» характер временного счёта, ориентированного на непосредственный опыт, а не на отвлечённую календарную нумерацию.

Если неделя мыслилась как девятидневный цикл, то год в расчётной логике естественно понимался не как «52 недели», а как сорок девятидневных недель. Математически это даёт 40 x 9 = 360 дней — удобный «круглый» год, хорошо приспособленный для хозяйственного календаря и счёта работ [10]. Такой год не претендовал на точное соответствие астрономической реальности, функционируя прежде всего как практическая расчётная модель.

По Хасиеву, вайнахи вели счёт времени не только внутри одного года: информаторы сообщали и о более крупных циклах, охватывающих несколько лет, хотя их структура сохранилась значительно хуже. Наряду с местными системами существовало и мусульманское летосчисление по хиджре, однако лунный календарь оставался малоудобным для земледельца и скотовода, поскольку «скользил» относительно сезонных признаков природы. Вследствие этого лунный счёт закреплялся главным образом за религиозными датами, тогда как хозяйственная жизнь продолжала ориентироваться на солнечные и сезонные маркеры [10].

В ту же систему сезонных ориентиров вписывается и начало годового цикла: по данным С.-М. А. Хасиева, год связывался с зимним солнцеворотом и началом прибавления дня — с Кхолламан бутт («рождение, зарождение»), приходившимся примерно на 25 декабря, то есть с символическим «первым шагом» нового солнечного хода [10].

На этом фоне геометрические петроглифы и солярные знаки горной Чечни могут рассматриваться как своеобразный визуальный язык времени. Круг, разделённый на шесть частей, соотносится с шестидесятиричной логикой (6 x 60 = 360), а деление каждой части надвое даёт 12 долей — условные месяцы по 30 дней. Один и тот же знак способен передавать сразу несколько уровней счёта: крупные доли года и более тонкую «сетку» внутри них. Подобные схемы могут рассматриваться как отражение общей архаической модели времени, восходящей к единой культурной среде, в которой формировались как петроглифические традиции Чечни, так и ранние месопотамские представления.

Геометрические петроглифы, представляющие собой круг с внутренними делениями, не являются случайным солярным знаком. Это условные схемы, с помощью которых в дописьменную эпоху передавались представления о времени и устройстве мира. Такие знаки читаются не интуитивно, а по определённому принципу, где каждая линия и каждое деление имеют значение.

Первый, базовый уровень прочтения — календарный.
Окружность в целом обозначает год как замкнутый цикл. Деление круга на шесть равных секторов отражает представление о годе, разделённом на шесть крупных временных отрезков. Если каждый из этих секторов далее делится пополам, возникает двенадцать равных частей. В такой схеме год состоит из 12 условных месяцев по 30 дней каждый, что в сумме даёт 360 дней. Это соответствует широко известной в древнем мире расчётной модели «идеального года», удобной для хозяйственного и административного счёта. Таким образом, один и тот же знак одновременно фиксирует год, его внутреннюю структуру и принцип деления времени.

Второй уровень прочтения — космологический.
Тот же самый круг может интерпретироваться не как земной год, а как более масштабный «космический круг», известный в шумерской традиции под названием shar — 3600 условных единиц. В этом случае деление круга на шесть частей понимается уже не как месяцы или сезоны, а как шесть космологических этапов или «дней творения». Речь идёт не о календарных днях, а о крупных фазах развёртывания мира. Внешняя окружность, охватывающая все шесть частей, символизирует седьмой, завершающий уровень — принцип целостности и полноты.

Из этой схемы естественным образом вырастает представление о шести небесных уровнях и седьмом, охватывающем их, а по аналогии — о шести земных областях и седьмой, предельной. Возможно, именно так формируется образ семи небес и семи земель, который позднее закрепляется в мифологии и религиозных традициях, но имеет более ранние, наглядные и геометрические корни.

Таким образом, один и тот же петроглиф функционирует в двух основных плоскостях.
На практическом уровне он фиксирует календарную модель года — замкнутый цикл из 360 дней, разделённый на 12 условных месяцев.
На мировоззренческом уровне тот же принцип деления круга разворачивается в космологическую схему: шесть крупных фаз или «дней» творения, охваченных седьмым, завершающим уровнем, что находит выражение в представлениях о семи небесах и семи землях. В этом и состоит особенность дописьменного мышления: простая форма способна одновременно нести и хозяйственный, и мировоззренческий смысл.

Настоящий текст сочетает проверенные этнографические и шумерологические данные с авторской гипотезой о древних культурных параллелях. Все интерпретации орнаментов и возможных календарных моделей представлены как исследовательские предположения и не претендуют на статус общепринятых научных выводов.


Источники и литература

[1] Englund R. K. Administrative Timekeeping in Ancient Mesopotamia // Journal of the Economic and Social History of the Orient. 1988. Vol. 31. P. 121–185.
[2] Englund R. K. Hard Work — Where Will It Get You? Labor Management in Ur III Babylonia // Journal of Near Eastern Studies. 1991. Vol. 50. P. 255–280.
[3] Brack-Bernsen L. The “days in excess” from MUL.APIN // Centaurus. 2005. Vol. 47. P. 1–29.
[4] Brack-Bernsen L. The 360-Day Year in Mesopotamia // Calendars and Years: Astronomy and Time in the Ancient Near East. Oxford, 2007. P. 87–99.
[5] Robson E. Mesopotamian Mathematics, 2100–1600 BC: Technical Constants in Bureaucracy and Education. Oxford: Clarendon Press, 1999.
[6] The Assyrian Dictionary of the Oriental Institute of the University of Chicago (CAD). Vol. ;. Chicago, 1984. S.v. shar.
[7] Lambert W. G. Babylonian Creation Myths. Winona Lake: Eisenbrauns, 2013.
[8] Мадаева З. А. Народные календарные праздники вайнахов. Грозный: Книга, 1990.
[9] Мадаева З. А. Народный календарь чеченцев и ингушей // Советская этнография. 1980. № 6. С. 78–86.
[10] Хасиев С.-М. А. Календарный год у вайнахов // Новое в этнографических и антропологических науках. Итоги полевых работ Института этнографии АН СССР. М., 1974. С. 197–205.

Весь текст и все изложенные в нём утверждения представляют собой гипотезу автора.

Ber's Erk Neberu

Фото Tamara Taisumova