Ночные уроки Урок шестнадцатый Интерес и страх

— Пап, а зачем вообще учиться?

— Ну ты даешь, я аж поперхнулся. Что у вас в школе случилось?

— Петька посмотрел «Крестный отец» и теперь мальчишки носятся как полоумные и только и слышно какой пистолет лучше.

— А понятно, пускай дураки учатся, а мы умные будем их грабить.

— Ну да, и с ними стало не интересно дружить.

— Сейчас ты сказала самое главное слово.

— Какое? дружить?

— Нет, интересно.

— Почему, оно важно?

— Это самое главное слово в жизни. Интересно с подругой, с любимым.
Интересно работать.
Просто интересно жить.

— Пап, а любовь, это тоже интерес?

— Конечно.
Чтобы вместе жить, надо чтобы интересно обоим было.

— А у тебя так было?

— Да, но очень редко, когда встретишь человека с которым интересно жить.

— А почему?

— А для этого ты сама должна быть интересной другим.

— Пап, а разве для этого надо ходить в школу?

— Нет, надо записаться в банду.

— Пап, я серьезно.

— А если серьезно… есть одна теория. И по-моему она верна.
Наш вид появился от взрослых, которые остались детьми.

— Они не выросли?

— Выросли. Но ты ведь всегда сразу видишь, где щенок, а где взрослая собака.
Почему?

— Они меньше.

— Не только, посмотри внимательнее. У ребенка голова всегда кажется больше чем у взрослого.

— Да, точно, недаром называют головастики.

— И это почти у всех зверей так же.

— Получается, мы стали взрослыми щенками?

— Да, у нас, как у детенышей остался высокий лоб.

— А почему это так важно, высокий лоб?

— Потому что там прячется почти всё, что делает нас людьми: ум, любовь, любопытство… и страх тоже.

— Страх?

— Да. Лет сто назад была большая война. Очень много людей погибло, а многие, кто выжил, были страшно напуганы. Слишком напуганы.

— Они стали сумасшедшими?

— Да. Так их называли.
Но на самом деле сошли с ума, те кто развязал войну.

— А при чём тут лоб?

— В те времена врачи решили, что если убрать ту часть мозга, где живёт страх, человек станет спокойнее.

— И что?

— Страх действительно уходил… но вместе с ним уходило и всё остальное: интерес, мысли, желание жить. Люди как будто тускнели. Становились пустыми.

— Ужас… А зачем люди вообще воюют?

— Ты хотела спросить: почему люди убивают?

— Да, когда я дерусь или в тэквандо, то как бы это сказать…?

— Настроиться?

— Да, точно, тренер говорит накрутиться. И потом тоже тяжело.

— Опустошенная?

— Да, ничего не хочется.

— Есть одно простое правило: «Не делай другому, то, что себе не сделал».

— А ты так делаешь?

— Нет, конечно. Чаще всего как говорит твой тренер: «Накручиваюсь» и делаю больно другим.

— Да, я видела как ты орёшь.

— Плохо, что ты видела и плохо, что я ору. Но это от страха.

— От страха?

— Да, от боязни признать, что неправ или что не знаю.

— А ты бы смог убить человека?

— Я же тебе уже говорил, уже убил.

— Но это же нечаянно.

— Да, но до сих пор вижу во сне. А мог бы и осознанно, если бы в армию призвали.
Но вряд ли бы остался потом нормальным человеком.

— Почему?

— А сама подумай: «не делай другому, что себе не желаешь».

— То есть убивая другого, я убиваю себя?

— Да, ты себя тоже калечишь.

— Даже если это защита.

— Да, недаром те кто получают удовольствие от убийства или мучений другого человека называются садистами.

— А когда мальчишки кидают камнями в кошку, они садисты?

— Да

— Так получается, что бандиты это садисты?

— А как ещё назвать человека, кто унижает и причиняет боль?

— То есть мальчишки играют не в мафию, а в садистов.

— Получается так.

— А нам тренер все время говорит, что мы должны нападать только на соревнованиях. А в жизни, только защищаться.
А почему из называют садисты? Это фашисты?

— Нет, это был такой человек двести лет назад.
Он жил во Франции и писал книги, о том какое удовольствие мучить других.

— А ты читал их?

— Да, но честно говоря перечитывать их не хочется.
Впечатление такое, как рукой коснулся чей-то сопли.

— Фу, противно!

— Вот и я про это.
А твой тренер прав: надо только защищать себя или слабых.
А теперь посмотри на время.

— Спокойной ночи. Пап

— Спокойной!