Хранитель мгновений

Боги не исчезли. Они просто научились быть людьми.


Глава первая
Он выглядит как человек, в котором всё течёт и всё замирает одновременно. Когда он рядом, время ведёт себя странно: словно забывает, в какую сторону ему идти.
Листья за окном могут опасть раньше, чем ветер решит подуть, а тени — задержаться на полу дольше положенного, будто им не хочется уходить.
В руках у него иногда часы без стрелок. Я не знаю, настоящие ли они, или мне просто так кажется. Но рядом с ним легко поверить, что время не нуждается в указателях.
Оно просто течёт — вокруг него, через него, в нём самом. Когда он идёт, пространство будто делает вдох. Воздух становится плотнее, яснее, словно перед сменой эпохи или перед важным решением. Тени под его ногами живут своей жизнью: они движутся не вслед за солнцем, а в ритме его мыслей.
У него тонкое, спокойное лицо. В нём нет следов возраста — только следы смысла.
Так выглядят люди, которые не спорят со временем, а разговаривают с ним на равных. Кожа у него светлая, почти прозрачная, и иногда кажется, будто на ней остались следы от перетёкшего песка — не раны, не шрамы, а память о прикосновениях секунд.
Если подойти слишком близко, возникает странное ощущение: будто чувствуешь не биение сердца, а пульс самого течения — каждый удар как маятник, спокойный, точный, неизбежный. Его одежда всегда разная, и в то же время — всегда одна и та же. В одном взгляде она кажется тяжёлой, как древняя мантия, в другом — лёгкой, почти будущей.
Ткань словно соткана из эпох, и всё в ней живёт, переливается, движется — как само время.
На шее — цепочка с кругом без центра. Символ, который ничего не замыкает и ничего не удерживает. На запястьях — тонкие линии, похожие на следы от браслетов, которых больше нет.
Он говорит редко. И каждое его слово звучит как эхо — не потому что громко,
а потому что отзывается сразу из нескольких времён. Иногда после его фразы воздух слегка дрожит, словно время пытается догнать смысл. Но чаще он молчит и его тишина громче речи. Взгляд — мягче любого прикосновения. Иногда — очень редко — он улыбается. И тогда часы вокруг будто сбиваются, песок в часах меняет направление,
свечи гаснут и загораются снова, как если бы само время на мгновение склонило голову.
Он не правит временем.  Он охраняет равновесие между моментами, следит, чтобы всё шло своим чередом. Иногда он задерживается дольше положенного —  в тех мирах, где кто-то только учится ценить мгновение. И тогда часы замирают, чтобы кто-то успел сказать: «останься».
В нём нет суеты. Только тишина, в которой всё упорядочено. Когда он проходит,
воздух становится яснее, звуки — мягче, мысли — точнее.
Волосы у него цвета пшеницы — мягкие, тёплые, словно в них спрятано лето. Но главное — глаза. В них не просто мудрость. В них — глубина времени: мгновения, эпохи, судьбы.
Иногда кажется, что он смотрит не на тебя, а сквозь — туда, где прошлое встречается с будущим. От этого взгляда не страшно. Наоборот — спокойно, будто всё в мире уже случилось правильно. Он не говорит громко. Не нуждается в жестах. Все его слова взвешены, как песчинки в часах, а мимика говорит больше, чем речь. Одним движением бровей он может рассказать целую историю. В нём нет спешки. Он будто помнит всё —
и потому не торопится. Он знает, что каждый миг имеет смысл, и что даже молчание
способно изменить течение мира. А потом он просто снимает куртку, ставит чашку на стол и говорит, что скоро будет дождь. И через несколько минут за окном действительно начинается дождь.



Глава вторая

Он живёт просто. Если не знать, куда смотреть, в нём легко не заметить ничего необычного. Он просыпается рано — не по будильнику, а будто по внутреннему знаку.
В его движениях нет резкости: каждое действие начинается и заканчивается вовремя,
как будто он чувствует границы секунд кожей. Он не торопится, но и не опаздывает —
время словно само подстраивается под него. У него всегда есть горячий чай.
Не потому что он любит чай, а потому что кто-то обязательно зайдёт и будет нужно согреться. Он почти не проверяет часы. Может забыть телефон в другой комнате
и не возвращаться за ним. Но если кто-то должен позвонить — он всё равно окажется рядом. Он слушает внимательно. Не перебивает. Не исправляет. Иногда кажется, что он слышит не слова, а паузы между ними. Когда рядом с ним говорят о боли, он не пытается её уменьшить. Он просто остаётся. И боль вдруг перестаёт спешить. Он умеет заботиться так, что это не похоже на заботу. Без лишних вопросов, без подчёркивания собственной важности. Плед появляется на плечах сам собой. Вода — на расстоянии вытянутой руки.
Фраза «я здесь» звучит не вслух, но от этого становится легче дышать. Иногда он долго молчит. И в этом молчании нет пустоты. Оно плотное, надёжное, как пауза в музыке, без которой мелодия рассыпалась бы. Он редко улыбается. Но если это происходит —
в комнате будто становится светлее. Не ярче, а теплее. Как в конце долгого дня,
когда солнце уже не жжёт, а просто подтверждает: всё идёт как надо. Он не рассказывает о себе. Прошлое у него есть, но оно не давит, не тянет за собой. Будущее тоже есть,
но он не заглядывает в него без необходимости. Иногда мне кажется, что он знает больше, чем говорит. Не фактов — моментов. Он точно знает, когда нужно прийти. И ещё точнее — когда не нужно. Бывают дни, когда его нет. Ни рядом, ни на связи. И тогда мир будто начинает сбиваться: встречи переносятся, слова не доходят, мысли путаются. Я ловлю себя на том, что жду — не его, а состояния, которое приходит вместе с ним. Когда он возвращается, ничего не объясняет. Просто садится рядом. И время снова выравнивается,
как вода в стакане, который перестали трясти. Иногда я думаю, что если он уйдёт совсем,
часы всё равно будут идти. Люди будут жить. Дни — сменять друг друга. Но что-то важное начнёт постоянно опаздывать на одну секунду. И тогда я понимаю: возможно, он не хранит время. Возможно, он просто помнит, как оно должно чувствоваться.