Сплетения

Золотые прожилки октябрьских кленовых листьев переливаются в робком свете петербургских фонарей. Лицо покрывает тёплая утренняя морось: ещё не дождь, но уже не туман. Странные протяжные звуки тают в сизой дымке. Певучее эхо звонко отвечает сверху: спускается от бордовых огоньков рябин, от жёлтых берёзовых медяков.
Я еду на работу. Сегодня обычный день. Я, как гид, должна отвезти ветеранов к местам высадки Петергофского и Стрельнинского десантов. Тогда, осенью 1941 года, эта попытка отобрать у фашистов южный берег Финского залива закончилась для советских воинов трагедией. Почти все погибли. И мы направляемся на территорию яхт-клуба " Балтиец ", чтобы вспоминать. Именно там стоит огромный памятный крест. В пути я рассказываю о ходе боёв, читаю свидетельства спасшихся. Тогда была такая же осень. Так же серебрилась Балтика, тяжёлые волны не давали пристать судам к берегу. Моряки покидали катера и шли по пояс в воде. Артиллерия молчала, чтобы не нарушить фактор внезапности.
С тех пор прошло много лет. Пятьдесят пожилых людей ( многим за девяносто) сидят за мной и слушают. Стараюсь говорить бережно, тема серьёзная. Но смешливые лучи за окнами играют красной листвой, кружат, подбрасывают и, наконец, закручивают её в весёлый вихрь. Жизнь продолжается. В автобусе начинают что-то жевать, тихо шелестят открывающиеся пакеты, железным позвякиванием дребезжит фольга, пахнет " докторской " колбасой, катится по полу антоновка, собранная в опустевших садах. В ноги к водителю прилетает небольшая тыква: кто-то принёс другу гостинец, да не удержал в руках. Меня трогают за плечо: угощают мятными леденцами. Сзади раздаётся тихий шёпот:" По маленькой. За павших". Прошлое и настоящее сплетаются в единый узор.
На берегу залива ветрено. Нам раздают красные гвоздики, начинается митинг. Сливаются со звуками моря крики чаек, оранжевые листья чертят орнаменты перед сценой. Вспоминаю, как в детстве гуляла с бабушкой около домика Петра и собирала жёлуди. Они тоже ложились на осеннюю землю в особом порядке. Словно поддерживали царя- реформатора в его любви к французским садам и симметрии.
К микрофону выходит командор яхт- клуба. Голос у него глубокий, как Балтика вдали от берегов. Общается с аудиторией без бумажки. Я возвращаюсь из своих воспоминаний и инстинктивно делаю шаг вперёд. Видимо,стремлюсь к прекрасному. Рядом подруга, она же директор турфирмы, мечтательно произносит:" Ты слышала, как он говорит? " Киваю и, кажется, вижу всё остальное: чем он живёт, как улыбается ледяным брызгам.
Золотая осень. Солнечные всплески греют сердце. А мы вспоминаем прошлое: героев, суровое время. Рядом с нами стоят в разноцветных кокетливых шляпках ровесницы моих давно ушедших бабушек и дедушек.
Одна женщина шепчет :" Мне девяносто три года, что-то мероприятие затянулось. Трудновато стоять. Одна радость - капитан этот выступающий. Симпатичный . И прохладно становится: я шарф в автобусе оставила, чтобы никто не подумал, что я бабка какая-то закутанная. И знаете, что недавно придумали? Какой-то день пожилого человека. Думают, это приятно слышать. Разве мы похожи на старых? " Конечно, нет. Это я иногда себя так веду, как будто мне уже пора в муниципалитет за октябрьскими подарками по возрасту.
Наконец, речи заканчиваются, и мы идём к яхтам. Садимся и выходим в открытый залив, чтобы опустить гвоздики на поверхность воды в память о морских десантах. Тридцать судов с ветеранами. Они абсолютно естественно уселись, устроились, как будто проделывали это многократно. Бесстрашие возраста. Кто-то спрашивает про спасательные жилеты. Соседка отвечает:" Муся, ну вот зачем тебе? Тут и до берега недалеко: мы всего - то двадцать минут плывём ".
Нас качает. Держусь за поручни. Руководитель организации " Дети войны " наклоняется ко мне и говорит:" Барышни, не бойтесь. Было дело: я служил на флоте, а в отпуск отправился на месяц на парусном судне. У нас там была договорённость: каждый на время становился коком. И вот, пришла моя очередь. Я думал, как всех удивить. Думал- думал. И решил испечь оладьи на кефире. Поели все, а я и спрашиваю:" Ну, чего в них не хватает, скажите честно". А мне отвечают:" Не хватает ещё оладьей." Такая вот баллада про оладьи. В ней и аромат хрустящей корочки, и крупинки кефира, и тепло души, и плеск волн у поднятого паруса. Заслушиваемся. А тут и командор останавливает всю процессию для торжественного залпа из пушки. Громкие звуки летят над серой водой, поднимаются вверх птицы. Алыми гроздьями гвоздик наполняется залив. Я вижу своего дедушку, прикалывающего к пальто красный цветок 9 Мая. Сплетаются воедино времена. Лёгкий луч северного солнца тянется к берегу.