Обыкновенная жизнь

Олег Викторович жил обыкновенную жизнь. Придя с работы домой, он видел, как  жена его Ольга Александровна начищает фарфор, или протирает цветы, или в сотый раз перекладывает книги, а она считала что у каждой вещи должно быть свое место.
Олег Викторович был очень немногословным. Он мог сказать  всего четыре слова: достаточно и что у нас?
- Достаточно, - говорил он. – Что у нас?
- Грибной суп, - Ольга Александровна шла на кухню и доставала из духовки  абсолютно одинаковые поджаренные сухарики. 
Это была семья, в которой суп стоял не на плите в кастрюле, а на столе в супнице.
И обедали они не на кухне, как все обычные люди, а в зале за большим круглым столом.
Олег Викторович ел медленно, даже бывало, прикладывал кусочек хлеба ко рту и казалось, крикни он Марфуша! тут же  бы из кухни выскочила рыжеволосая девка и подала ему блюдо с дымящимися кулебяками.
А надо сказать, что Олег Викторович был широкоплеч, голубоглаз, слегка седоват, но именно эта благородная седина придавала ему элегантности и подчеркивала его внутреннее достоинство.
Он нравился женщинам, но всякий раз, когда на него смотрела какая-нибудь незнакомка, он отводил глаза.
- Брак непоколебим, - говорил он себе.
И тут вдруг эта дамочка! А была она слегка кривовата, то ли одна нога у нее была короче другой, то ли что, но она вдруг покачнулась и стала падать.
Олег Викторович оказался рядом и успел ее подхватить.
- Извините, - сказала эта дамочка. 
Олег Викторович присмотрелся и понял, что она похожа на курицу. Взъерошенную курицу после дождя.
Эта дама поправила очки и хотела идти дальше, но тут ее чуть ли не сбила машина.
- Ой, - сказала она и прижала к груди сумку, из которой выглядывал веник.
Возможно, она собралась в баню, но разве можно ходить в баню такой женщине?
Олег Викторович испугался. Он подхватил эту даму под ручку и перевел через дорогу.
- Вы так добры, - сказала она – А хотите, я вам подарю веник?
- Спасибо, - Олег Викторович вдруг покраснел. – Я не могу терпеть пар.
- Я тоже, - сказала дамочка и посмотрела на него сквозь очки.
Ее глаза были огромными и синими. Олег Викторович впервые в жизни увидел такой цвет.
- А знаете что? – сказала дамочка. – А давайте зайдем в пельменную!
Олег Викторович не ожидал. Он хотел сказать: вы что? Я женат! Но эта женщина была такая беззащитная, такая совершенно нарошечная, и к тому же он проголодался.
- Ну, хорошо, - согласился он и снова испугался.
Дамочка улыбнулась, и они проследовали в пельменную, где Олег Викторович  заказал две порции горячих пельменей и переживал какие-то необыкновенные чувства.
А он впервые в жизни оказался с незнакомой женщиной, которая смеялась и несла всякую ахинею.
- Ой! - восклицала она. – А вы очень симпатичный, вы похожи на режиссера, на Элвина Брэдлика, вы не видели его фильм «Матушка Розали»?
Олег Викторович мотнул головой, а он когда ел, всегда молчал.
Он не любил разговоров и уж тем более вопросов.
- Это удивительно! – восторгалась дама. – Эта Розали была натурщицей, куртизанкой, танцовщицей, - она положила в тарелку сметаны. – Приехав на званый ужин в роскошный замок, она подходит к зеркалу, смотрит на себя…
В этот момент дама посмотрела на Олега Викторовича.
 - У вас такая шикарная борода, - она стала протирать очки. – А вы не доктор?
- Доктор, - наконец заговорил Олег Викторович.
- Ну, это прекрасно! – обрадовалась дама. – А я сразу подумала, что вы доктор, у вас такие добрые глаза.… Вы представляете, - она перешла на шепот, - в нашем теле есть пучок Гиса, через который проходит электрический импульс...
Олег Викторович кивнул головой.
- Это невероятно, – дама наклонилась к нему, как будто хотела сообщить какую-то тайну. –  Мне страшно, мне жалко сердце…
- Почему? – Олег Викторович увидел, как она прекрасна в  своей наивности.
- Потому что оно все время работает, - дамочка вздохнула. - Так вот, эта Розали, - она вспомнила о натурщице, - вдруг поняла, что в этих полиаморфных отношениях она одинока, несмотря на то, что у нее десять париков, особняк, ожерелье с бриллиантами, ой мне же нужно на электричку!
Она вскочила и из ее сумки вывалилась пачка макарон, четыре луковицы, половинка белого батона и надкусанная булочка с маком.
- Это для птичек, - сказала она, поднимая батон. - Это же наши друзья… 
Она раскраснелась и, чувствуя неловкость, стала собирать с пола продукты.
- Извините, - тихо произнесла она. – Я просто боюсь опоздать… 
Она пошла, прихрамывая, и уже в дверях оглянулась, и помахала Олегу Викторовичу рукой.
Он помахал ей в ответ, и ему захотелось вскочить и побежать за ней, но он остался сидеть, стыдясь своих внезапных порывов.
Я же кандидат медицинских наук, подумал он. Чего ж это я?
Придя домой, он увидел Ольгу Александровну. Она натирала бокалы, и, не дождавшись вопроса, «что у нас?» пошла на кухню и стала разогревать ужин.
- У нас курица, - сказала она. - Курица по-тоскански в сливочном соусе.
Олег Викторович переоделся и сел за стол. Он смотрел на чистые полотенца, висящие в особом порядке, на крахмальную белую скатерть, на блестящие серебряные приборы, на Ольгу Александровну, а она сидела напротив него и сидела чинно, с прямой спиной, не смея сделать какого-то неловкого движения и нарушить этот безупречный, идеальный, ничем не колеблемый порядок.
Ольга Александровна ела медленно, вдумчиво, как будто бы читала сложные иероглифы, и в этом не было наслаждения или восторга.
Олег Викторович смотрел на нее и хотел увидеть хотя бы малейшее движение глаз, или бровей, или скул, хоть какое-то изумление, или порывистость, или недовольство, но ее лицо было равнодушно-спокойным, даже скучающим.
- Курица пропеклась, - сказала она. – Я заварила травяной чай.
Олег Викторович слышал ее бесцветный голос и хотел, чтобы она засмеялась, чтобы она уронила салфетку, рассыпала соль, разбила вдребезги вазу, стала неловкой, смешной, неуклюжей, вызывающей умиление, но Ольга Александровна продолжала резать ножом куриное мясо и была продолжением кухни, как чайник, как сито, как висящая на стене поварешка.
Олег Викторович как будто очнулся. Ему хотелось бежать из этого места, как будто наваливающегося на него своей тяжестью, своей неизменностью, неуязвимостью, невозможностью…
Бежать туда, где летают над головой березовые листья, где хромая неловкая женщина в больших очках дует на горячие пельмени и смеется.
Олег Викторович поблагодарил жену и пошел в комнату. Что же мне делать, думал он. Я даже не знаю, как ее зовут…
Он лег на диван и смотрел на подсвечники с оплавленными, как будто бы плачущими свечами, на безжизненные деревянные статуэтки, на чудовищную люстру, напоминающую паука...
Все казалось ему нелепым, чужим, безвкусным. Почему я живу именно здесь? С ней.…
Наутро он проснулся и, надев чистую рубашку, пришел на всю ту же безупречную кухню, сел за тот же большой круглый стол, и Ольга Александровна с идеально прямым пробором, в длинном домашнем платье подала ему сваренную на молоке овсяную кашу.
Олег Викторович намазал на тост маскарпоне, потом варенье из спелой янтарной дыни и все вчерашнее показалась ему каким-то сном.…
Будто и не было ничего.