Скоморохова гора

Когда-то наши дети были подростками. Давным - давно. У каждого этот возраст проходил по - разному. Мне повезло: оба ребёнка его уже перешагнули. Дочка родилась такой мудрой, что с младенчества казалась старше меня. Лишь один раз пришлось поволноваться: была жуткая гроза, и я предложила отменить тренировку по фигурному катанию. " Ты что, я же обещала! ". Так сказал моя девочка и решительно отправилась на маршрутке в ледовый дворец c разряженным мобильным телефоном.
Обязательства. Долженствования. Вот мои выводы: фильтруй, сбрасывай. Помни о выгорании, не натягивай тетиву до предела.
С сыном всё обстояло иначе. Когда ему было лет четырнадцать, ночью частенько меня будил телефонный звонок:" Юлия, посмотрите, Ваш сын дома?! Наш исчез." Ну и наш , естественно, тоже. На самокате уезжал под покровом темноты с другом, когда все засыпали, на Дворцовую площадь. Смотрел, как там Александровская колонна, хорошо ли стоит. Она, разумеется, никогда не подводила. Бывали вариации:' Мам, я знаю, что сейчас четыре утра, но я брожу у какого- то большого собора, и у меня нет денег на такси, может быть, заедешь за мной?' " Сынок, у нас в городе сто семьдесят храмов, у какого?" " У воды". " И девяносто три реки." Полгода я спала, не раздеваясь. Предрассветный Петербург раскрывался часто, небо над Невой играло густой палитрой северных красок. По утрам помогала песня " Нежнее нежного печаль твоя". Слова Осипа Мандельштама, между прочим. Почему - то особенно поддерживали строчки:" И всё твое - от неизбежного." Это как- то снимало ответственность с меня и давало возможность поверить в то, что неизбежное со временем поменяется в лучшую сторону.
Чтобы успокоить сердце, я часто ездила в церкви. Однажды задумала посетить Саввино - Крыпецкий монастырь. Как раз приближалась новогодняя работа в качестве гида в Пскове. Обитель затеряна в лесах и болотах всего в двадцати километрах от отеля, где группа должна была разместиться. Всё было выяснено накануне, и первого января за три часа до очередного праздничного ужина я вызвала такси. Водитель сразу представился:" Я Сократ из Абхазии. Но уже давно в России, ты меня не бойся! А ты кто ? " Посмотрев на чёрные, косматые, сдвинутые к переносице брови моего провожатого, ответила, как есть: " А я- мать. Еду о детях помолиться." " Почему сейчас? " Сократ был строг и всё подвергал сомнению. Знавал он таких, как я. Но давно. Теперь у него жена и четверо детей.
Мы довольно быстро съехали с трассы на какую-то просёлочную дорогу. Начиналась метель, в первый день нового года людей на улицах не было видно. Как не было видно и домов, и огней, и церквей. Я мысленно обращалась к Святому Савве, чтобы защищал мою семью и меня. Как считается, пришёл он в эти дикие края из Сербии в пятнадцатом столетии и основал здесь монастырь.
А в двадцать первом веке не было видно ничего, лишь свет фар высвечивал названия населённых пунктов- деревень, в которых проживало не больше десяти человек. Например, " Скоморохова гора". " А знаешь, почему такое название? Потому что " скомма " - по гречески шутка, а " архос" - хозяин. Вот я сегодня хозяин шуток, я тебе их сейчас много расскажу." Развеселился мой рулевой. То есть, я еду в снегопад в чащу с Сократом, который предупреждает, что начинает шутить. Следующее название белело где-то впереди: "Тупицы". Точно про мое легкомыслие. Но ударение поставлено на первый слог, видимо, чтобы оскорбительно не звучало. Вы такое где-либо встречали ? Ударение на указателе. Машину периодически заносило, качало из сторону в сторону, а водитель хохотал, как скоморох. " Смотри, - говорит, -справа и слева у обочины мертвецы стоят, тебе кивают. Ты с ними? " Несмотря ни на что, я не планировала. Долго ли, коротко ли, приехали к белоснежной монастырской ограде. Она появилась перед нами совершенно неожиданно, как часть снеговой завесы. Вокруг - ни души. Я проявила большую находчивость. " Знаете, - говорю, - тысячу рублей за проезд Вам отдам только когда свою гостиницу снова увижу. Подождите меня минут двадцать, пока я записки о здравии напишу. И один уж не едьте, а то вдруг покойники на вас из кустов набросятся. Со мной - то поспокойнее будет."

Территория монастыря была огромная. Несколько фонарей освещали узкую дорожку. Сквозь метель я видела лишь высокую арку и стоящую внутри её чёрную фигуру монаха. Он смотрел, как я приближалась. " Ты о детях, милая, помолиться верно хочешь? Вот записки- то лежат, пиши. " Я написала имена родных, зашла в церковь, где звучало пение молитв. Как мне остановиться, как защитить вас, мои дорогие ребята, если сама бегу, бегу много лет. И прямо на бегу кричу: " Господи, спаси и сохрани". Хотелось замереть и раствориться в этом звучании церковной службы. Но ждали дела, туристы, такси. Я заставила себя направиться к выходу.
Сократ был тих и задумчив. На обратном пути рассказывал о своих детях.
Прошло много лет. Каждый день, когда я просыпаюсь, вижу икону с изображением Саввы Крыпетского. Она стоит на моём письменном столе. И утро начинается мирно.
Несколько раз доводилось мне позже бывать в этом дивном монастыре летом: окунаться в ледяную купель, срывать красные яблоки в монастырском саду и беседовать со старыми послушниками.

И я знаю одно: если веришь, что ты под Божьей защитой, то любая печаль неизбежно пройдёт, а любая Скоморохова гора остается лишь названием на указателе второстепенной дороги.